Из-за денег (сборник) - Шекли Роберт - Страница 20

Много раз Марте приходилось давать уклончивый ответ на этот вопрос. Дело в том, что, согласно инструкции, добровольные сотрудники службы не имели право ни при каких обстоятельствах сообщать звонившим сведения о своей личности, чтобы избежать всякую возможность непосредственного контакта с эмоционально нестабильными личностями. Можно было бы в каком-нибудь особом случае и нарушить это правило, но где гарантия, что тот или иной клиент не проявит в состоянии крайнего нервного напряжения излишней агрессивности, особенно по отношению к старой деве, которой уже почти шестьдесят, которая весит пятьдесят килограммов и которая живет одна, если не считать сиамского кота?

— Я — одна из сотрудниц нашей службы, которые отдают часть своего времени спасению человеческих жизней. Гораздо важнее мне узнать побольше о вас.

— У вас есть какое-нибудь имя?

— Конечно. Меня зовут Марта.

Больше ничего о себе говорить не разрешалось, если звонившая или звонивший становились слишком настойчивыми. В таких случаях рекомендовалось давать вежливое, но твердое разъяснение, почему сотрудники службы вынуждены скрывать свои фамилии и адреса. Но, к счастью, женщина не стала продолжать свои расспросы и, подождав секунду-две, сказала:

— Меня зовут Жанет.

Марта хотела было спросить женщину, какое у нее полное имя, но сдержалась, решив, что излишняя поспешность может разрушить тот климат доверия, который, казалось, устанавливался между ними.

— Мне очень приятно познакомиться с вами, Жанет. Сколько вам лет? Судя по голосу, вы молоды.

— Не так уж. Мне тридцать два года.

— Знаете ли, по сравнению со мной, вы молоды. Вы замужем?

— Да. Уже почти десять лет.

— Ваш муж сейчас с вами?

Этот вопрос представлял собой попытку узнать, есть ли кто-нибудь в том помещении, откуда звонит клиент, и являлся частью обычной процедуры.

— Нет. Сегодня понедельник. По этим дням он играет в шары в клубе и никогда не возвращается домой раньше полуночи.

— У вас есть дети?

— Нет. У меня было два выкидыша.

В голосе женщины Марта не заметила никакого сожаления. В нем была лишь констатация факта.

— Значит, вы одна в вашей квартире в данный момент?

— Да.

Марта выдержала долгую паузу, прежде чем мягко спросить:

— Жанет, вы не хотели бы сообщить мне ваше полное имя?

— Это обязательно? — переспросила после столь же долгой паузы молодая женщина, и в ее голосе прозвучали нотки нерешительности.

Чувствуя, что собеседница вот-вот положит трубку, Марта поспешно сказала:

— О, нет! Это вовсе не обязательно! — Затем через несколько секунд она задала ей еще один вопрос.

— Чем занимается ваш муж?

— Он человек свободной профессии.

Привыкшая улавливать малейшие изменения в интонациях собеседников, Марта тут же подметила еле заметный нюанс в поведении молодой женщины: звонившая насторожилась; она, очевидно, начала опасаться, что ее ответы невольно могут способствовать раскрытию ее личности. Марта немедленно переключилась на другую тему.

— Вы позвонили потому, что у вас неприятности во взаимоотношениях с мужем, Жанет?

— Нет, нет! Фред замечательный муж… Дело в том, что… Все как-то складывается не так.

Марта отметила себе, что мужа зовут Фред. И тут же случай помог добыть новую информацию. В трубке она услышала отдаленное «Ку-ку, ку-ку», затем часы пробили одиннадцать раз, после чего снова дважды раздалось — «Ку-ку, ку-ку».

Марта знала, что так называемые «фоновые» звуки нередко указывают, откуда люди звонят в «Службу спасения от самоубийства». Например, звуки автомобильного или железнодорожного движения иногда помогали установить местонахождение потенциального самоубийцы, предугадать его намерения. В данном случае Марте стало ясно, что в помещении, откуда звонила молодая женщина, имеются часы «кукушка», снабженные механизмом для боя. Наличие в доме или квартире таких часов — сравнительная редкость, поэтому данный факт в совокупности с другими мог бы оказаться полезным в определении места жительства обратившейся за помощью. Как бы там ни было, у Марты выработалась привычка запоминать малейшую деталь телефонного разговора. Она задала еще один вопрос.

— Жанет, скажите, что складывается у вас не так?

— О, теперь это кажется мне не столь важным, после того как я решила вам позвонить. Наша беседа несколько успокоила меня. Могу ли я вам позвонить еще раз, если вдруг опять разнервничаюсь?

— Конечно. Возможно, вам ответит кто-нибудь другой, но телефон нашей службы работает двадцать четыре часа в сутки.

— Вот как…

Марта уловила нотку разочарования в голосе молодой женщины.

— Я хочу говорить именно с вами. Скажите мне, когда вы дежурите?

— По понедельникам и средам. С 8 вечера до 8 утра.

— Хорошо. Мне придется приурочивать мои нервные состояния к вашему рабочему расписанию. — заметила Жанет, пытаясь прибавить немного юмора своему тону. — Спасибо вам за ваше терпение, Марта.

— Я буду счастлива чем-нибудь вам помочь. Вы уверены, что с вами все в порядке?

— Да. Не беспокойтесь. Вы мне очень помогли. Еще раз спасибо.

Она повесила трубку.

Молоко в чашке остыло. Марта вылила его в блюдце Хо Ши Мина, затем улеглась в постель.

Второй телефонный звонок раздался ровно в полночь в следующую среду. Марта уже спала почти час, и настойчивый звонок вырвал ее из глубокого сна.

Когда она зажгла ночник и поднесла трубку к уху, она отчетливо услышала, как приглушенно часы били полночь. Марта подождала, пока раздастся знакомое ей уже «Ку-ку, ку-ку», затем отозвалась:

— Алло?

— Марта?

Тот же нерешительный низкий женский голос.

— Да, это я, Жанет.

— О, вы меня узнали! — заметила молодая женщина несколько удивленно. — А я думала, что из-за множества звонков, которые вы получаете, вы уже забыли обо мне,

— Нет. Я помню о вас. У вас опять нервное состояние?

— Я чувствую себя ужасно.

Марта услышала звук подавленного рыдания. В голосе звонившей появились истерические нотки.

— Марта… в понедельник… я… я вам солгала.

— В чем?

— Когда сказала, что никогда не думала о самоубийстве. Это не правда… Я думаю об этом все время. Я не знаю, что мне делать.

— Жанет, ваш муж дома?

— Нет. Он на приеме в честь участников Национального конгресса…

Женщина резко себя оборвала.

— В общем, я одна.

«Какой Национальный конгресс?» — спросила себя Марта. — Вот еще одно событие, которое она должна запомнить. — «О каком конгрессе идет речь?»

— Жанет, не живет ли у вас поблизости какая-нибудь ваша подруга, которая могла бы побыть с вами немного?

— О, нет! Никто из моих друзей не знает, что со мной происходит. Я не могу с ними разговаривать об этом… Это невозможно!

— Что происходит с вами, Жанет?

После долгого молчания, которое, казалось, никогда не кончится, молодая женщина еле слышно прошептала:

— Марта, я об этом еще никому не говорила. Я сошла с ума.

— Почему вы так думаете, Жанет?

— Марта, я ничего не воображаю. Я уверена. Я знаю!

Голосом, полным отчаяния, звонившая продолжала:

— Послушайте… Прошлым воскресеньем, ночью, я тихо встала с постели, прошла на кухню, чтобы взять там большой нож. Я пришла в себя, держа в руке этот нож, когда вернулась в нашу спальню. Я поняла, что хотела зарезать Фреда во сне. Вот почему я позвонила вам в понедельник.

Сердце Марты учащенно забилось в ее груди. Звонившая женщина страдала, очевидно, не только от острого невроза. Марта поняла, что имеет дело с тяжело больной психопаткой, требующей очень осторожного обращения.

Перед тем, как уйти на пенсию в прошлом году, Марта Пруэтт, получившая, к тому же, небольшое наследство, всю свою жизнь отдала работе в сфере социальной помощи. Ее профессиональная подготовка, — и она это хорошо понимала, — не позволяла ей заниматься психоанализом вообще и, в частности, анализировать по телефону состояние конкретной личности. Но Марта совершенно определенно знала, что бесполезно пытаться предотвратить намерения психопата совершить акт убийства. Единственно разумным в данной ситуации, как ей представлялось, было предпринять попытку убедить молодую женщину срочно обратиться за помощью к специалисту-психиатру.