Ворожея бессмертного ярла - Комарова Марина - Страница 17

…развернуть, прижать к себе, посмотреть прямо в глаза. Черные-черные. Что Мрак в сравнении с ними? Так, ничего, нелепое пятно. А в твоих глазах – огонь. Он полыхает, как черное солнце, зовет на разные голоса: нежные, страстные, игривые. И ты зовешь. Едва приоткрытыми губами, гибким телом, рассыпавшимся по плечам шелком волос, в которые так и хочется вплести пальцы и сжать посильнее. Не до боли, но чтобы не смогла вырваться. И бесконечно смотреть в эту дивную черноту глаз. А потом резко опрокинуть на кровать и вжать всем телом, чтоб и двинуться не сумела. Услышать приглушенный выдох и почувствовать, как твои ладони скользят по моим плечам. Увидеть… нет, скорее почувствовать улыбку на твоих губах, задохнуться от запаха полыни и мускуса. Мое. Моя. Никому не отдам.

Фьялбъёрн открыл глаза и бесшумно вздохнул. Приснится же. Не шевелясь, прислушался к плеску волн. До рассвета еще час или около того. «Гордый линорм» шел тихо и быстро, значит, погода не буянит, все шторма остались в прошлом. Удивляться тут особо нечему: возле островов Морского народа всегда тишина. Старый прохвост Бо, то есть его величество дроттен и властелин Островов, давным-давно договорился с Гунфридром, чтобы шторма по возможности обходили его земли стороной. Конечно, совсем избавиться от бурь даже Морской Владыка не сумел, но кое-что сделать получилось. Особенно после смерти Хозяина Штормов.

Фьялбъёрн чуть нахмурился, прижимая к себе тихо и ровно дышащую Йанту. Впрочем, ворожея и сама в этот раз обнимала его куда крепче, чем ранее, а ночью отдавалась так, что, наверно, вся команда слышала. Ну и пусть. Главное, не говорить об этом ей самой, а то ведь из упрямства зубы стискивать будет.

Пальцы драуга опустились на черноволосую головку, легонько поглаживая и перебирая шелковистые пряди. Что это вчера было? Фьялбъёрн сразу почуял и узнал тугую горячую силу, которая вот-вот вырвется и разнесет все вокруг. Все, кто носит внутри магию, имеют с ней дело. Он слишком хорошо помнил, что было с Оларсом, когда тот пытался удержать в себе подобный шквал. С Йантой… не совсем, но похоже. Фьялбъёрн и представить не мог, что такое произойдет, и что причиной будет… Знал бы – точно не тронул бы пальцем. А так…

Он вздохнул и коснулся губами виска девушки. Кажется, уже и сам забыл, как это – пугаться за кого-то. Начиная с боя на палубе, когда эта… пичуга отважная выскочила с ножом против бромдхьетте, и заканчивая бьющимся в его объятиях телом. И глазами – что там Мрак… Так, пятно глупое.

Йанта тихо вздохнула и потерлась щекой о его плечо. Фьялбъёрн невольно улыбнулся, свободной рукой натянул на нее одеяло. Что бы там ни было – сейчас и не подумать, что вечером еще шипела и ругалась, готова была разнести весь корабль. Эх, ворожея…

– Что, уже утро? – еле слышно пробормотала та, горячо дыша в ямку между его плечом и шеей.

– Нет, еще рано, – шепнул Фьялбъёрн, почти полностью затягивая восхитительно сонную девушку на себя и касаясь губами лица. – Спи.

Ворожея расслабленно выдохнула, мурлыкнула что-то на своем языке и прижалась щекой к плечу своего ярла. Своего, да. Сама вчера признала. Фьялбъёрн, честно, не знал, радоваться ли, но сказанного не воротишь. Теперь это уже точно не гостья.

«Гордый линорм» медленно покачивался на волнах, а Фьялбъёрн не отводил взгляда от Йанты. Интересно, сколько ей лет? Сейчас, во сне, прикорнув к плечу, ворожея казалась совсем юной: пара дюжин, не больше. Но Фьялбъёрн помнил богатый привкус ее силы и яростную мощь. На такое способна только женщина в расцвете. Драуг вздохнул. Хорошо бы в промежутке между драками, ссорами и постелью все же поговорить с ворожеей. Но не сейчас… Неровен час, Морской народ объявится. А эти на все красивое падки. Точно не дадут покоя, а то и увести попробуют.

Вскоре, убаюканный мерным покачиванием корабля и тихим дыханием Йанты, Фьялбъёрн и не заметил, как сам заснул, уткнувшись в ее макушку.

Рассвет наступил поздно, будто уговаривая еще понежиться в постели, но дела звали, так что покидать нагретое ложе и выбираться на палубу все-таки пришлось. Ветер, полный студеных колких капелек, приятно холодил лицо, а принесенное Лираком подогретое вино горчило на языке. Фьялбъёрн вглядывался в морскую даль и еле заметно улыбался. Хороша погодка! В такую бы наведаться в Ванханен или Мерикиви[13], да пока не судьба. Вессе – его цель, пока водяной жив, Северу не будет покоя. Эх, и что бы Повелителю Янсрунду со всей его силой не помочь истребить проклятого веденхальтию? Так нет же, Янсрунд держится от происходящего в стороне. То ли выжидает какую-то свою выгоду, то ли попросту забавляется.

На виднокрае, где море сливалось с небом, появились черные точки. Драуг прищурился и сделал еще глоток. Обычно мертвая плоть не требовала ни еды, ни питья, но постоянное прикосновение к живому телу, да еще и, кхм, такое прикосновение… брало свое. Глубоко вздохнув, он почувствовал, как губы снова расползаются в улыбке. Эх, до чего не хотелось выбираться из теплой постели и оставлять сладко спящую Йанту. Можно было даже разбудить… Ранний подъем – исключительно полезная вещь. Как там говорили други с Туманных земель? Рано в кровать, рано вставать – горя и хвори не будете знать!

Фьялбъёрн ухмыльнулся. Надо будет как-то опробовать такой совет. Раньше ложиться, чтобы больше успеть в постели, а с утра будить сонную ворожею поцелуями и, пока разомлевшая… Мысли об этом пошли бы дальше и, может, претворились в дела, но тут за спиной послышались шаги.

– Мой ярл…

Голос Тоопи был жутко сонным и глухим, будто кракен всю ночь орал песни с хавманами на шальной гулянке среди подводных скал.

Фьялбъёрн обернулся. Вид кракена подтвердил опасения: славный кок вчера погулял на славу. Впрочем, на ногах он все равно держался крепко, и щупальца шевелились почти с обычной бодростью.

– Я тут подумал, – осторожно начал Тоопи, – это… наша девочка ест лобстеров?

Однако, как быстро бежит время. Уже – наша девочка. Драуг хмыкнул. Интересно было бы взглянуть на лицо ворожеи, услышь та подобное словечко.

– Думаю, да, – спокойно ответил он, – если, конечно, ты с перепою не забудешь их сварить.

Тоопи насупился, попытался что-то возразить, но тут же смолк, понимая, что с ярлом лучше не спорить.

– Еще раз увижу в таком состоянии, – с ласковой улыбкой голодного морского пса произнес Фьялбъёрн, глядя прямо на кока, – вырву все щупальца и подарю дроттену Бо на рыбацкую наживку.

Кракен возмущенно вскинулся, но потом, понурив голову, пробормотал:

– Вот за что я вас и люблю, мой ярл. Умеете подбодрить.

– Люби сильнее, иначе я могу усомниться в твоих чувствах, – хмыкнул Фьялбъёрн и сунул в руки Тоопи пустой кубок. – Подавай своих лобстеров и свари побольше глёга. Мне нужна сытая ворожея к прибытию кораблей Фрайде.

По лицу кока скользнуло мимолетное удивление, поэтому драуг быстро развернулся и направился вниз, не желая отвечать на лишние вопросы. Конечно, было чего удивляться, ведь глёг – для восстановления сил. То, что Йанта вышла из боя невредимой, – видели все. И его гнев – тоже. А вот что было в каюте – могли только предположить и мигом перевести дурными языками своего ярла в разряд извергов.

Фьялбъёрн миновал темный коридор, направляясь к самой незаметной и укромной каютке. Хоть Йанта его и простила, и была ночью такой податливой и послушной, драуг все равно чувствовал себя виноватым. Сдерживаться надо с колдовским народом. Очень надо.

Подойдя к дверке из темного дерева, Фьялбъёрн толкнул ее, хрипло произнес несколько слов. Дверь растаяла, словно смоляной дым, и ярл шагнул в пустоту. В ушах тут же зазвенело, в нос ударил тяжелый запах гниющего дерева и морской соли. Голова пошла кругом, рядом зашелестел нечеловеческий шепот, будто маленькие волны плескались совсем возле уха. Вокруг царила тьма, но драуг и при жизни неплохо видел в темноте, а уж теперь и вовсе не нуждался в свете.