Казнить нельзя помиловать (СИ) - "chate" - Страница 12

Когда лекарь вышел из ее комнаты, Рэни услышал, как надрывно рыдает там мать.

- Крепитесь, вашей сестре осталось уже недолго, - тихо произнес лекарь, и Рэни почувствовал, как пол уходит у него из-под ног. Большего потрясения он в жизни не испытывал. – К-как н-недолго? Мы же… маг-целитель сказал – выздоровеет.

- Шарлатан ваш маг, - лекарь нахмурился. - На такой стадии чахотку вылечить невозможно. Год назад – можно было бы помочь, а сейчас… - он выразительно покачал головой. – Тот маг просто снимал боль и оказывал поддерживающую терапию, потому вашей сестре дышать становилось легче. Я могу делать то же самое раз в день до конца, для этого не надо быть дипломированным магом, хватит сил и такого слабого лекаря, как я. Это облегчит ее уход.

- Сколько? – прошептал Рэни помертвевшим голосом.

- Один золотой. Сегодняшний визит можете не считать.

- Хорошо, - Рэни сунул руку в кошель и достал горсть монет, передав их лекарю. – Приходите насколько хватит монет. Потом я еще дам.

Лекарь быстро пересчитал и убрал монеты в свой кошель, а потом тронул Рэни за локоть.

- Тут очень дорогое проживание. Если хотите, я могу отвести вас к своей соседке, она вдова, сдает комнаты недорого. Заодно, и маме вашей и сестре поможет.

Так семейство Рэни оказалось в небольшом домике у вдовы Лесы Грисс, расположившись в двух комнатах на втором этаже. Леса была немногим старше матери Рэни, но смерть мужа, погибшего два года назад, не подкосила ее так сильно. А может, она просто была сильнее и не позволила сломать себя жизненным обстоятельствам. Детьми боги ее не благословили, вот и придумала вдова пускать постояльцев. Горе семейства Рэни она приняла близко к сердцу. Добрая женщина помогала ухаживать за Тиной и поддерживала в меру сил вконец убитую горем мать, совершенно переставшую замечать сына. Помыкавшись весь следующий день в чужом доме, Рэни решил поискать работу. Он мало что мог, но работать по своей старой профессии больше не собирался. Лучше уж подмастерьем каким-нибудь устроиться.

Посоветовавшись с лекарем, он направился на рынок, где можно было услышать много интересного и нужного. Был на рынке и столб с объявлениями, но читать Рэни не умел. В деревне, где он жил в детстве, грамоте обучали по выходным в храмовой школе, но сначала Рэни был еще мал, потом он помогал матери по дому, поскольку она только родила и долго после этого болела, да и Тина была очень слабенькая, а позднее работал в меру сил. Когда же наследник барона их буквально выселил, они перебрались в столицу, и об образовании вообще речи уже не шло.

Когда Рэни добрался до рынка, начался мелкий дождик. Укутавшись в плащ, он обходил лавки, интересуясь, не нужен ли кому помощник или еще какой работник, но везде его ожидал отказ. День прошел впустую. Никому он не был нужен, но возвращаться к старой «профессии» Рэни не собирался, даже если он будет умирать с голоду. Что-то сломали в нем последние события, так что даже вспоминать прошлый заработок было противно.

Вернувшись в дом вдовы ближе к вечеру, Рэни поел остывшую кашу, найденную на кухне и, заглянув на минутку к недавно задремавшей Тине, ушел в свою комнату. Он лег в кровать, завернувшись в одеяло, словно в кокон, но сна не было, как и в прошлую ночь. Он просто лежал, глядя на танцующие по потолку и стенам тени, и пытался понять, как жить дальше, когда… Тины не станет. Возвращаться в столицу смысла не было. Нужно было искать работу в провинции, но какую? Ответов на этот вопрос Рэни не находил. Малышом он мечтал стать таким как отец, даже учился стрелять из лука и арбалета, и это у него неплохо получалось, но прошлое осталось позади. Далеко-далеко. В другой жизни.

Пятнадцать дней пролетели как пустой сон. Тина медленно угасала, вместе с ней уходила и надежда. Не в силах выносить гнетущую атмосферу в доме, Рэни каждый день уходил в город и бесцельно бродил по улицам. Иногда он захаживал на рынок, прислушиваясь к тому, что говорят люди. Вот там, на рынке, он и услышал такое, отчего едва не упал, запнувшись. Граф Вальдрагон жив!

Рэни подошел к небольшой группе людей, живо обсуждающих последние столичные новости. Оказалось, что Его Величество вовсе не казнил своего преданного начальника стражи. Они все это разыграли, чтобы поймать группу заговорщиков, и те попались в расставленную ловушку. В результате по столице прокатилась волна арестов и казней. Главных заговорщиков, коих насчитывалось семеро, сразу же казнили, причем троих посадили на кол, чего уже более ста лет не случалось в королевстве, остальным просто отрубили головы. Тех, кто был просто исполнителями – сослали, приговорив к пожизненной каторге на рудниках.

С рынка Рэни ушел, пошатываясь, не закончив выслушивать подробности. Граф Вальдрагон не простит сыгранной им роли во всем произошедшем, это было понятно. Вопрос был в том, как быстро его отыщут, учитывая, что он не слишком-то и прятался. Рэни только надеялся, что дней десять у него еще есть, чтобы Тина не узнала о казни брата. Он очень не хотел, чтобы его сестра, уходя, переживала за него. Пусть уйдет спокойно, зная, что ее все любят.

Перешагнув порог дома, Рэни замер, вслушиваясь в страшный крик-вой матери. Он взбежал по лестнице за одно мгновение, дернул дверь в комнату Тины и замер на пороге. Тина лежала на кровати невозможно бледная, но при этом лицо ее выражало покой и умиротворение. Она словно спала. Мать рыдала, встав перед кроватью на колени и держа в ладонях ее руку. Рэни подошел на подкашивающихся ногах, прикоснулся губами к холодному лбу сестры. Он растеряно оглянулся, не представляя, как теперь быть. Хорошо, что в этот момент появилась Леса.

- Рэни, иди вниз, поешь. Мы сами все сделаем. Иди.

И он пошел. Сел на кухне и уставился в окно. Еще полчаса назад ему казалось, что он уже примирился с грядущей кончиной сестры, но, когда столкнулся со смертью, понял, что привыкнуть к этому невозможно. Сердце плакало кровавыми слезами, но, вместе с тем, где-то глубоко в груди теплилось… облегчение. Тина отмучилась, и он теперь не будет метаться в поисках денег на ее лечение, как ни чудовищно бы это звучало. В горле стоял ком, хотелось плакать, но слез не было.

Входная дверь хлопнула, наверх поднялось несколько женщин, чтобы подготовить тело к захоронению. За ними в доме появился плотник, и Рэни не смог усидеть. Он почти бегом покинул дом и до ночи бродил по городу, не находя себе места. Когда же он вернулся, дом был погружен в гнетущую тишину. В комнате матери и Тины горела свеча. Из-за двери доносилось бормотание. Рэни тихо вошел в комнату, стараясь не прервать молитву матери, она же его заметила не сразу. Тина, все такая же красивая, лежала в гробу, обряженная в белоснежное платье и небольшой венок. В руках ее находился маленький букет невесты, как того требовала традиция захоронения невинной девицы.

Около часа он просидел в углу, стараясь придумать слова для прощания с Тиной, но и их не находилось.

- Рэни, - голос матери вывел его из задумчивости.

- Да, мам?

- Иди. Нечего тебе здесь сидеть.

- А ты?

- Я еще посижу. Иди.

Уже в дверях он услышал ее шепот:

- Ты сильный. Ты справишься. А я так устала. Устала.

- Мам?

- Иди, Рэни. Пожалуйста. Дай нам побыть наедине.

И он вышел. Сколько раз потом Рэни ругал себя за то, что ушел. Сколько раз пытался себе представить, как все сложилось бы, откажись он уйти, но… Что толку думать о том, чего не случилось. Утром, когда Рэни, так и не сомкнувший глаз, вошел в ту комнату, матери уже не было в живых. Она повесилась рядом с телом дочери.

Происходящее дальше слилось для Рэни в одно маловразумительное пятно. Очнулся он только на кладбище, когда могилы родных ему людей начали закидывать землей. Жрец бормотал молитвы, прося богов принять две души в небесные чертоги, рядом стоял лекарь и Леса, пришедшие попрощаться. Рэни окинул взглядом кладбище, пытаясь вспомнить, как сюда попал, а потом решил, что ему это без разницы. Больше некуда спешить. Он остался один, никому не нужен, если не считать мстительного графа, а он…