Хроники императора. Начало пути (СИ) - Мерлянов Юрий Николаевич - Страница 80

Постепенно стали возвращаться ощущения, я, наконец-то, смог почувствовать руки, ноги, а легкое шевеление пальцами лишь добавило еще больше усердия, заставляя жевать быстрее, отрывать куски побольше, и насыщаться, насыщаться. Голод стал понемногу отступать, провалы сознания стали заметно реже, позволяя съедать все больше и больше.

И, в конце концов, мое тело решило вернуть мне контроль над собой в полной мере. Выбраться из-под мертвого аррса оказалось непросто, провозившись около часа и полностью выбившись из сил, я буквально пластом упал около него, не было возможности даже перевернуться на спину, а обе голени все еще были придавлены весом огромной туши. Так что пришлось тупо валяться на полу, восстанавливая дыхание и готовясь к очередной схватке с собственным бессилием, что бы в конце концов таки высвободиться полностью, а затем подползти ближе и снова начать трапезу. Отвратная туша монстра в утреннем свете не прибавила очарования, стало даже хуже, раньше, по крайней мере, раньше я не видел, что ел, теперь же приходилось выбирать, где вгрызаться. В течение двух суток обглодал весь левый бок твари, наружу торчали ребра, свисали кишки, и была видна часть хребта, перевитого чем-то, похожим на черную проволоку, на полу растеклась неприглядная на вид бурая лужа, про запах вообще лучше было не упоминать. Ну да мы не гордые, жевалось бодро, даже с каким-то упоением - не быть съеденным, а съесть самому, всем поперек горла стать, но не сдохнуть. Примерно такие мысли и ворочались теперь в моей черепушке и, признаться, с каждым проглоченным куском они становились все живее и живее.

Когда голод стал менее требовательным, сподобился уделить время и себе. На бок было бы страшно смотреть, если бы не привык к подобному ранее, часть была просто вырвана, видны были внутренности, к счастью, уже целые, но верхний покров все еще не восстановился полностью, и приходилось стараться не двигаться, хватило и одного раза, когда пришлось запихивать все обратно. Так что все, что я пока еще делал - это сидел у трупа, пялился в выбитый проход, вслушиваясь в любые шорохи и пожирал лежащий передо мной труп. Оценка обстановки и перспектив отмела все ненужные мысли и переживания, необходимо было восстановиться, провести так и не законченную разведку, вернуться, и спланировать дальнейшие действия. Вроде бы, все просто, если бы не тот факт, как быстро разделался со мной этот аррс, что наводило на определенные мысли. И еще одно - то, что случилось со мной под конец, что это было? Какой-то разряд? И почему сдох монстр, а не я? Ладно вырванный бок, но грудь-то точно была разворочена, а сердце вообще пробито, ошибки тут быть не могло. Так что же случилось? Я прокручивал в голове все, что когда-либо слышал, и что относилось к внутренней энергетике, ища хоть какую-то подсказку, но пока все было тщетно.

Хотя, помнится, куратор кладбища, упоминая о видах тренировок, говорил что-то о переплетении связей энергетической структуры в точках атаки, и об ее выводе за контуры тела, что-то похожее случилось и тогда, правда, спонтанно и без моего осознанного участия, но, все же, довольно сильно было похоже на выброс какой-то энергии. А что, очень может быть. А, черт, я закашлялся, не в то горло пошло, тороплюсь. Склонившись в три погибели, еле отхаркнул попавшийся в горло кусок, вот жилистая тварь, все мясо перевито этой гадостью. Снаружи, вдруг, послышался топот, превративший меня в застывшую статую, не дышащую, не моргающую и абсолютно недвижимую. Кто-то очень спешащий пробежал по переулку, не обратив внимания на выбитые двери, присутствовавшие, впрочем, в каждом третьем доме, и исчез. Что за черт? Выживший горожанин? Или каттонисиец? Предположений не было, хрен с ним, надо есть, мучавший меня ранее голод хоть и сбавил обороты, но полностью не исчез, продолжая постоянно напоминать о себе, изредка бурча и булькая. Куда оно только все девается, трындец у меня пищеварение, как в пропасть все уходит. Я вздохнул, на улице стремительно темнело, солнце давно зашло за горизонт, мазнув последним лучом еще несколько часов назад, а трапеза все никак не заканчивалась, соблазняя все новым и новым, оторванным от туши куском. В конце концов, просто заставил себя отползти чуть в сторону, лечь под стену и закрыть глаза, нужно было поспать, мозги от постоянного напряжения ныли не хуже челюстей, проработавших с самого утра, надо дать телу отдых.

На удивление, сон пришел довольно быстро, если его можно было так назвать - слишком уж странным он был. Дождь. Вокруг мокрая трава, пружинящая под падающими сверху каплями и оттого казавшаяся еще более живой. И петляющая, выложенная мелким камнем дорожка. И я, бегущий по ней от чего-то, или кого-то, улепетывающий со всех ног, как только мог. Осознание этого заставило остановиться и броситься назад. Теперь уже я пытался догнать, только вот кого, или что? А вокруг лишь трава. И дождь. И больше никого. В какой-то момент, остановившись, принялся оглядываться, но тщетно, затем поднял взгляд на небо, и в тот же момент очередная падающая сверху капля, пулей влетев в правый глаз, вмиг расплескала его из глазницы, заставив схватиться за нее руками. Странно, страха не было, просто осознание, что глаза больше нет, понимая, что делаю глупость, поднял голову вверх - и тут же лишился второго глаза. А дождь как шел, так и идет, что ему до того, что он только что сделал? Убрав от лица руки, развел их в стороны и закричал, дико, громко, но льющаяся с небес вода заглушала все звуки, я не слышал себя. А потом из тела стали выползать тонкие голубые жгутики, ритмично пульсирующие и сплетающиеся поверх кожи замысловатым рисунком, напоминающим работу паука, словно сидящего внутри меня и ткущего свою паутину. А когда пустые глазницы опустились к груди, она стала прозрачной, и я увидел его - голубовато-серебристое чудо с восемью тонкими, как лучики, ножками, сидело на маленьком солнце и, запуская в него передние лапки, вытягивало из него одну нить за другой, и стряхивало их в разные стороны от себя, периодически смещаясь то влево, то вправо. Но вдруг, словно почувствовав мой взгляд, оно замерло, а потом резко обернулся, и мы встретились взглядами.

Со стоном сел, судорожно дыша и шаря в темноте глазами, постепенно приходя в себя и успокаиваясь, мрак вокруг рассеялся, я был почти в норме. Ну и сон, испугался, как ребенок, на губах сложилась облегченная улыбка, черт, что за хрень снится? Но арахнид, он был просто великолепен, пока не повернулся и не взглянул на меня, его морда, она была похожа на мое лицо, и она ухмылялась, словно увидела нечто невероятно забавное. Почему-то это перепугало до жути, вынудив проснуться, и учащенное дыхание только свидетельствовало о степени моего испуга. Надо же, я все еще могу пугаться.

Весь день был подобен предыдущему и не принес ничего нового, я ел, ощущая, как постепенно возвращаются силы, пялился перед собой и пытался разобраться с увиденным ночью, слишком уж неожиданным был этот сон, обычно не запоминая ни одного, этот же просто въелся мне в память. Ежу понятно, о чем он, разве что только слепоту не могу объяснить, но как это соотнести с реальностью? Хрень полнейшая, в общем. А потом меня внезапно осенило, даже жевать перестал - я все время думал о том, как перестроить уже существующую структуру, но, блин, паук-то все время доставал новые нити, вот только как это соотнести со мной? Они множились без моего участия, просто сегодня одни, завтра их уже больше, и так далее.

День проходил за днем, организм постепенно возвращался в нормальное состояние, на груди и боку рубцевались шрамы, скрывая под собой заживающие раны, сломанные кости срастались, а поврежденные ткани обновлялись и восстанавливались. Думаю, вид у меня был тот еще, да и одежда безнадежно испорчена, ну да мне не привыкать. Еще пару деньков, и можно будет двигать, я опустил глаза, да, бедный ты бедный, хотел откушать мной, а в итоге откушали самим. На полу лежал почти полностью обглоданный костяк аррса, оставались еще лишь наиболее жесткие места и щупальце головы, к ней притрагиваться не было никакого желания. Аппетит не портили ни свисающая требуха, ни жуткий запах, зловонием окутавший все помещение, ни бурая, подсыхающая жижа, отчасти уже застывшая коркой или покрывшаяся отвратной слизью, все это не имело никакого значения. Наклонившись, я вцепился зубами в порядком изгрызенное место и рванул на себя, во рту сочно брызнуло холодным соком, на зубах заскрипело жилистое мясо. Гм, так и до человечины недалеко: мясо по каттонисийски, каттонисийские котлеты, колбаса из каттонисийца - небось, на порядок вкуснее этого жилистого урода будет. Сплюнул остатки - гадость отвратная, но раз желудок принимает, а другого ничего нет, придется тебе меня простить, друг, и, наклонившись, откусил еще кусок.