Сержант сэр Питер (ЛП) - Уоллес Эдгар Ричард Горацио - Страница 8

Старый инспектор Бриссен говаривал, что все случается трижды: например, если рыжий человек арестован за ограбление рыбной лавки, то непременно жди, что еще двое рыжих будут арестованы за такое же деяние.

В каком-то смысле он был прав — история повторяется, но самому Питеру не случалось сталкиваться с подобными совпадениями, пока не занялся делом Блетсола.

А началось все со странного происшествия с пьяным человеком. Примечательно уже то, что оно произошло в тот же день, когда Питер познакомился с историей двоих учеников аптекаря.

Возвращаясь домой в тот вечер, Питер заметил человека, державшегося за решетку ограды. Тот был в смокинге и, вероятно, был джентльменом, если только джентльменом может быть человек, позволяющий себе напиться. Питер собирался пройти мимо — не потому, что был ханжой, а потому, что пьяные были противны ему. Но тут беспомощный человек заговорил:

— Пожалуйста, разожмите мне руки, — его голос был невнятным и дрожал.

Питеру пришлось остановиться.

— Что с вашими руками? — спросил он.

— Не могу ими пошевелить.

Детектив подошел к нему и попытался освободить его руки. Они были конвульсивно сжаты, и ему пришлось приложить всю свою силу, чтобы разжать их.

Несчастный практически упал ему на руки. Тогда Питер понял, что юноша, которого он поддерживал, не слишком походит на пьяного. Так как Беркли-сквер был уже близко, сыщик смог кое-как дотащить пострадавшего до своего дома. Он перенес его в свой кабинет, где опустил его на диван. Совсем ослабевший, бедолага смог сесть лишь через полчаса. Он был мертвецки бледен, на его лбу и скулах проступали капли пота, а зрачки расширились до предела.

— Простите, пожалуйста! Я не знаю, что произошло, совершенно ничего не могу вспомнить, — сказал несчастный.

Питер дал ему неразбавленного бренди, и оно должным образом подкрепило его.

— Не подумайте, я не пьян... Очень признателен вам за помощь. Сегодня я весь день чувствовал себя плохо — болела голова, помню, что принял аспирин...

Фамилия молодого человека была Мартин. Питер заключил, что тот служил в армии. Он отказался от предложения Питера проводить его домой и сам смог дойти до вызванного такси.

Второе совпадение произошло неделей позже.

Существование детектива было бы поистине поэтичным, если бы загадочные ограбления банков и интереснейшие убийства стали бы обычным делом. Но, на самом деле, работа сыщика весьма прозаична и утомительна. Он денно и нощно расспрашивает какого-нибудь Билли Джонса о его приятеле Гарри Смите и с недоверием выслушивает сбивчивые объяснения Билли, якобы они с Гарри в последний раз виделись два года назад на Пасху.

Детективу приходится и корпеть над какой-нибудь меткой из прачечной, найденной на рубашке выловленного из реки утопленника. Случается и расследовать обстоятельства того, каким образом тонна старых свинцовых труб исчезла с запертого железнодорожного склада и чудесным образом материализовалась на заднем дворе судоверфи.

Иногда бывало, что работа становилась особенно рутинной, и в разгар сезона отпусков Питер брался за небольшие странные дела. Он был холостяком, помимо службы у него не было особых интересов, и ему скорее доставило неудобство то, что после смерти дед оставил ему титул баронета, дом на Беркли-сквер и значительное состояние на его содержание. Он никогда не гнушался мелкими делами — ведь они тоже бывают любопытными и таят в себе множество неожиданностей.

Питер явился на службу — в то время он подменял двоих ушедших в отпуск коллег — и обнаружил три ожидающих его внимания дела. Первым было установление личности одного человека, что не доставило особых хлопот, поскольку тот числился в картотеке полицейского участка Канон Роу. Вторым было дело о правах на вождение автомобиля. Некий доверчивый джентльмен одолжил свои права другому джентльмену, лишившемуся прав на год в связи с нарушением правил дорожного движения. Третьим делом оказалось расследование мелкой кражи в конторе мистера Грили-Блетсола.

В Скотленд-Ярде был человек, знавший всех и каждого. Он был просто ходячей энциклопедией, но будь эта информация опубликована, издатель получил бы бесчисленное количество исков по обвинению в клевете.

— Кто такой Блетсол? Поговаривают, что он миллионер, но, с другой стороны, в последнее время плохо на бирже у него шли дела — самый неудачливый из всех, кто только играл за последние несколько лет. Он по уши в долгах.

— Что же, он обанкротился?

— Нет, этот парень не из тех, кто может обанкротиться — в нашем понимании этого слова, — покачал взлохмаченной головой всезнающий полисмен. Он был из тех немногих, кто еще нюхал табак, о чем свидетельствовала его форма. — Нет, ему не приходится сводить баланс в конце недели. Такие постоянно занимают деньги сотнями тысяч — высший пилотаж финансовой верхушки. Но у него уже было немало неприятностей с улаживанием претензий.

Мистер Грили-Блетсол обосновался в офисе на Сент-Джеймс-Стрит, откуда управлял делами своей компании, ведущей торговлю с колониями. Среднестатистический лондонский офисный работник никогда не слышал о «Колониальной компании Грили», но для простого люда, менявшего резину на товары из Манчестера и посуду из Бирмингема, название этой компании было хорошо знакомо. Каждый из тех, кто жил на побережье или в бедной, глухой области на континенте, знал Грили.

Мисс Генриетта Грили была девушкой без предрассудков и вышла замуж за молодого клерка, мистера Блетсола, уже имевшего за плечами один брак. На не слишком хорошенькой дочери старого Тома Грили он женился после смерти своей первой супруги и в новый брак решил вступить с новым именем, сменив фамилию на Грили-Блетсол. Когда его вторая жена умерла во время морского круиза, он унаследовал компанию, годовой оборот которой по слухам превышал полтора миллиона фунтов. Таким образом, Грили-Блетсол попал в парламент, в правление двух страховых обществ, стал членом нескольких престижных клубов и приобрел славу мецената благодаря своим щедрым пожертвованиям благотворительным учреждениям.

Но каким бы он ни был филантропом, его доброта не распространялась на негодяя, который влез в ящик его письменного стола и позаимствовал оттуда семь купюр по одному фунту.

— Это произошло не впервые, — пояснил он Питеру. — У меня и раньше пропадали деньги. Обычно в этом же ящике, где хранятся деньги, я держу еще лист с заметками, на котором постоянно веду учет взятых оттуда денег.

Питер осмотрел стол. Он был большим и внушительным, соответствующим огромному, прекрасно меблированному кабинету с панелями из орехового дерева. Мистер Грили-Блетсол, под стать своим столу и кабинету, также был крупным человеком. У него были волосы песочного цвета и длинное узкое лицо со светло-голубыми глазами, в тот момент злобно горевшими под кустистыми бровями.

Его полированный стол, свободный от всего лишнего, мог бы служить образцом чистоты, да и владелец стола был столь же чистоплотен. На его безукоризненном черном костюме не было и следа от сигаретного пепла, который мог бы указать на его человеческое несовершенство.

Грили-Блетсол откинулся в мягком кресле, сложив свои руки вместе (руки эти, как заметил Питер, также были весьма ухоженными). Фигуру, сложившую руки в подобном молитвенном жесте, можно найти где-нибудь на могиле участника крестового похода, но мистер Блетсол не молился.

— Я подозреваю трех человек, — он стал перечислять: — Швейцара, посыльного из конторы и молодую помощницу моего секретаря. Самого секретаря я сейчас вызову.

Мистер Блетсол нажал на кнопку из слоновой кости, после чего вошла девушка. Она была удивительно красива, но на взгляд Питера немного бледна. У нее был приятный голос благовоспитанной леди, но Питер уловил в нем странные, неожиданно нервные нотки, что его удивило. Он не думал, что личный секретарь такого важного человека может почувствовать неловкость или стеснение в присутствии человека из Скотленд-Ярда.

— Мисс Лейн расскажет вам все, что знает, — убедительно и даже слегка торжественно объявил мистер Блетсол.