Монстр - Кинг Стивен - Страница 37
- Предыдущая
- 37/144
- Следующая
Подобная болезненная радость по поводу отступления Джорджа была скорее в духе персонажа пьесы, Денкера, нежели драматурга Джека Торранса.
Вы ненавидите меня потому, что знаете...
Потому, что знаете... что?
Что такое он мог знать о Джордже Хэтфилде, чтоб возненавидеть его? Что перед Джорджем лежит все будущее? Что он немного похож на Роберта Редфорда и все девчонки прекращают болтовню, когда в бассейне он делает двойное сальто с трамплина? Что он играет в футбол и бейсбол с естественной, незаученной грацией?
Смешно. Совершенная чушь. Джек ни в чем не завидовал Джорджу Хэтфилду. По правде говоря, несчастное заикание куда сильнее огорчало Джека, чем самого Джорджа - ведь тот действительно мог бы стать превосходным спорщиком. А если бы Джек и перевел таймер вперед - чего он, разумеется, не делал - то лишь по одной причине: и ему, и остальным членам команды делалось неловко от усилий Джорджа. Они страдали от этого так же, как страдаешь, когда спикер на вечерних занятиях забывает что-то из своего текста. Если бы он и перевел таймер вперед, то просто, чтобы... чтобы избавить Джорджа от столь жалкого положения.
Но он не переводил таймер. В этом он был вполне уверен.
Неделей позже он исключил Джорджа из команды и на этот раз держал себя в руках. Все крики и угрозы исходили от Джорджа. Еще через неделю в середине практического занятия он вышел на стоянку, чтоб забрать из багажника фольксвагена оставленную там стопку справочников, и обнаружил стоящего на одном колене Джорджа - длинные светлые волосы свисали на лицо, а в руке был охотничий нож. Джордж резал правую переднюю шину фольксвагена. Задние шины были уже изрезаны и "жук" осел на них, как маленький усталый пес.
В глазах Джека все стало красным и о последовавшем столкновении он помнит очень немного. Он помнит хриплое рычание, раздавшееся вроде бы из его собственной глотки:
- Ладно, Джордж. Раз тебе так хочется, иди-ка сюда, получи свое!
Он помнит, как Джордж поднял изумленные, полные страха глаза, Он сказал: "Мистер Торранс...", словно собирался объяснить, что это просто недоразумение. Когда он пришел сюда, шины были уже спущены, а сам он просто счищал грязь с передних протекторов кончиком ножа, который совершенно случайно оказался при нем...
Тут, держа перед собой сжатые кулаки, в разговор вступил Джек; кажется, он ухмылялся. Он не был уверен в этом.
Джордж сжал нож со словами: "Лучше не подходи!" Это было последним, что запомнил Джек.
Следующее его воспоминание - мисс Стронг, учительница французского языка, держит его за руки и со слезами кричит:
- Перестаньте, Джек! Перестаньте! Вы его убьете!
Моргая, он тупо огляделся. Охотничий нож неопасно поблескивал на асфальте в четырех ярдах от них. Фольксваген Джека, его бедный, старый, видавший виды "жук", ветеран множества диких пьяных полуночных поездок, сидел на трех спущенных шинах. На правом крыле Джек увидел вмятину, в середине вмятины кое-что еще, и было это пятно не то красной краски, не то крови. На мгновение он растерялся, мысли вернулись.
(Господи Исусе, Эл, мы все-таки его переехали)
к той, другой ночи. Потом он перевел взгляд на Джорджа; на Джорджа, который, изумленно хлопая глазами, лежал на асфальте. Дискуссионная группа Джека высыпала наружу, они сгрудились у двери, уставившись на Джорджа. Из ранки на голове по лицу текла кровь, ранка казалась небольшой, но кровь текла ещё и из уха - вероятно, это означало сотрясение мозгз.
Когда Джордж попытался встать, Джек, стряхнув руки мисс Стронг, направился к нему. Тот съежился от страха.
Джек положил руки Джорджу на грудь и уложил его обратно.
- Лежи, не двигайся! - сказал он. - Не пробуй ходить.
Он повернулся к мисс Стронг, которая в ужасе не сводила с них глаз.
- Пожалуйста, мисс Стронг, сходите за школьным врачом, - сказал он ей.
Тогда она развернулась и помчалась в здание. Он посмотрел на свою дискуссионную команду, посмотрел им прямо в глаза, потому что снова почувствовал себя при исполнении, снова - до конца самим собой, а когда он бывал самим собой, во
всем штате Вермонт не было парня симпатичнее. Конечно, они это понимали.
- Сейчас можете идти домой, - спокойно сказал Джек. - Завтра встретимся снова.
Но к концу недели из команды ушло шесть человек, двое - довольно демонстративно, однако это не имело большого значения: ведь к тому времени Джеку уже сообщили, что его самого уходят.
Тем не менее ему как-то удавалось не притрагиваться к бутылке, а это уже кое-что, считал Джек.
И ненависти к Джорджу Хэтфилду он не испытывал. Совершенно точно. Не сам Джек действовал - над ним произвели действие.
Вы ненавидите меня потому, что знаете...
Но он не знал ничего. Он готов был поклясться в этом даже перед ликом Господним, как клялся бы, что перевел таймер вперед не больше, чем на минуту.
По крыше, рядом с дырой в черепице, вяло ползали две осы.
Он наблюдал за ними, пока те не расправили крылья - неправильные с точки зрения аэродинамики, но необъяснимо сильные - и не унеслись с жужжанием прочь, в сияние октябрьского солнца, возможно, чтобы ужалить ещё кого-нибудь.
Сколько он уже сидит тут, с неприятным удивлением глядя на эту дыру, выговаривая себе за прошлые грехи? Он посмотрел на часы. Почти полчаса.
Джек спустился к краю крыши, перекинул ногу вниз и прямо под навесом нащупал верхнюю ступеньку лестницы. Он пойдет в сарай, где высоко на полке, чтоб не достал Дэнни, хранится дымовая шашка. Он возьмет её, вернется наверх, и тогда придет их черед удивляться. Джек искренне верил в это. Тебя могут ужалить - и ты можешь ужалить в ответ. Через два часа гнездо станет жеваной бумагой, и Дэнни, если захочет, сможет забрать его к себе в комнату - когда Джек был совсем маленьким, у него было такое гнездо, от которого всегда слабо пахло дымком и бензином. Дэнни сможет повесить его прямо над изголовьем. Ничего страшного не случится.
Мне становится лучше.
В полуденной тишине слова Джека прозвучали уверенно, и звук собственного голоса успокоил его, хоть он и не собирался говорить это вслух. Ему действительно становилось лучше.
- Предыдущая
- 37/144
- Следующая
