Миссис Кеннеди и я - Хилл Клинт - Страница 18

Во время этих мероприятий миссис Кеннеди сопровождал агент Джеффрис. Я же, как ответственный за подготовку, появлялся на месте заранее, проверяя, все ли готово к прибытию первой леди. К моей вящей радости, все работало как часы, и миссис Кеннеди явно очень нравилась поездка.

Каждый раз, входя в любое помещение, она первым делом искала глазами меня, даже если в этот момент с ней кто-то разговаривал. Я уже научился читать ее настроение по глазам и мог с уверенностью сказать, что она откровенно наслаждалась путешествием. Больше всего ее захватил и впечатлил великолепный официальный прием в Версале. По европейскому обычаю начало мероприятия было назначено на восемь часов вечера. Версаль находится в получасе езды от Парижа, и я приехал туда заранее, чтобы вовремя встретить президентскую чету. Когда миссис Кеннеди вышла из лимузина, я на миг подумал, что передо мной стоит настоящая королева. Под шелковым пальто цвета слоновой кости, которое она сняла, как только вошла в здание, оказалось великолепное платье в пол с великолепной пастельной вышивкой на корсете. Отсутствие рукавов только подчеркивало изящество ее плеч. Один из лучших парикмахеров Парижа собрал ее волосы в пышную высокую прическу и заколол их бриллиантовой заколкой.

Президент де Голль не мог отвести от нее глаз, впрочем, то же самое можно было сказать обо всех других гостях без исключения. Очарование первой леди распространялось в равной мере на мужчин и женщин, а мне, увы, нужно было следить не за ней самой, а за тем, что происходило вокруг нее.

В зеркальном зале установили длинный прямоугольный обеденный стол и украсили его изящными цветочными композициями. Огоньки свечей в огромных канделябрах дрожали и множились в отражениях множества зеркал, создавая поистине волшебную атмосферу. Президента де Голля усадили между мистером и миссис Кеннеди, но большую часть вечера он провел за разговорами с первой леди. Даже мне было очевидно, что он совершенно очарован: эта женщина не только прекрасно говорила на его языке, но и разбиралась в истории и культуре его страны.

Не было никаких сомнений, что именно ум и красота миссис Кеннеди вместе с ее идеальным знанием языка, которое часто позволяло двум президентам обходиться без переводчика, сделали печально известного своим упрямством де Голля более восприимчивым к идеям нового американского лидера. Вечер завершился великолепным танцевальным представлением в театре «Короля-Солнце» – прекрасный итог мероприятия, которое собрало в себе все то, что так любила первая леди. В то время сама миссис Кеннеди вряд ли понимала, какое влияние оказывает на людей, однако тем, кто постоянно находился рядом с ней, это было очевидно. Жаклин Бувье-Кеннеди стала звездой, и президент не мог этого не заметить. На пресс-фуршете с участием четырехсот журналистов он начал свою речь с таких слов:

– Думаю, для начала мне стоит представиться. Итак, я – тот самый человек, который вместе с Жаклин Кеннеди поехал в Париж. Что сказать? Мне понравилось.

Толпа взревела от восторга. Мистер Кеннеди умел находить толику юмора даже в самых простых вещах. Эту реплику он вновь произнес два с половиной года спустя, когда они с миссис Кеннеди отправились в Техас.

Второго июня, во время проводов президентской четы в аэропорту «Орли», прямо перед посадкой на самолет в Вену, первая леди протянула мне руку и сказала:

– Все было просто волшебно, мистер Хилл. Лучше и представить нельзя. Огромное вам спасибо, это ведь вы все так хорошо устроили.

– Не стоит благодарности, миссис Кеннеди, – ответил я. – Я рад, что вам понравилось.

– Увидимся в Афинах, да? – спросила она.

– Как раз сегодня вылетаю туда. Увидимся через несколько дней.

Миссис Кеннеди не знала, что у ее мужа была ко мне одна личная просьба касательно этого путешествия.

Прямо перед отъездом мне передали, что мистер Кеннеди хочет меня видеть. Я понятия не имел, что происходит: раньше меня никогда не вызывали в Овальный кабинет. На месте меня уже ждал президент вместе со своим братом – генеральным прокурором Робертом Кеннеди.

– Клинт, – обратился ко мне президент, – как я понимаю, именно вы будете заниматься подготовкой к визиту миссис Кеннеди в Грецию.

– Да, сэр, такой был приказ.

Президент покосился на генерального прокурора и вновь посмотрел на меня.

– Мы с министром юстиции хотим кое о чем вас попросить… В Греции делайте что хотите, но не допускайте встречи миссис Кеннеди с Аристотелем Онассисом. Любой ценой.

Я где-то слышал это имя, но не мог понять, чем этот человек так провинился, что сам президент решил предупредить меня о нем.

– Будет сделано, сэр, – ответил я.

– Я надеюсь. Хорошей вам поездки, – улыбнулся президент и дал понять, что аудиенция окончена. Путешествие во Францию прошло просто прекрасно, но все оставшееся время до отбытия президентской четы в Вену я не мог думать ни о чем, кроме разговора в Овальном кабинете.

«Делайте что хотите, но не допускайте встречи миссис Кеннеди с Аристотелем Онассисом. Любой ценой».

Борт номер один приземлился в аэропорту города Швехат близ Вены холодным, ветреным и пасмурным днем. Ужасная погода, впрочем, не помешала тысячам людей выйти на улицы города под защитой дождевиков и зонтиков, чтобы посмотреть на президентский кортеж. Мистер и миссис Кеннеди направились во дворец Хофбург на аудиенцию у президента Австрии перед встречей с Хрущевым.

В этот самый момент мы с агентом Кеном Джианнулисом сидели в креслах реактивного лайнера «Комета», принадлежащего Olympic Airlines и направляющегося в Афины. Мне дико хотелось обсудить с Кеном просьбу президента на предмет встреч с Аристотелем Онассисом. Возможно, мой напарник знал о причинах такого запрета больше, чем я, но в общественном месте упоминать об этом не стоило. Даже у иллюминаторов самолета бывают уши, и нужно было подождать, пока мы не останемся наедине.

Кену Джианнулису было 25 лет. Его смуглая кожа, черные как смоль волосы и статус холостяка явно привлекали женское внимание, судя по тому, какими глазами весь полет смотрела на него стюардесса. Пока что мы поддерживали ничего не значащий разговор, расспрашивая друг друга о разных мелочах. Кен мне нравился, и я сразу решил, что мы сработаемся. Насколько я мог судить, у него было неплохое чувство юмора и правильное отношение к труду, да и знание греческого добавляло очков в его копилку.

По прилете в афинский международный аэропорт «Эллиникон» нас встретил представитель посольства США и отвез в близлежащий отель. В Афинах было намного теплее, чем в Париже, небо радовало кристально чистой голубизной без единого облачка. Пока мы пробирались по оживленным улицам города, я размышлял о том, как этот шум и хаос оценила бы миссис Кеннеди. Тихий и элегантный Париж весьма ярко контрастировал с атмосферой веселого беспорядка, царящей в Афинах. Я еще не настолько хорошо знал первую леди, чтобы с уверенностью предсказать ее реакцию на столь резкую смену окружения. Во Франции она чувствовала себя как дома не в последнюю очередь благодаря знанию языка, и мне стоило попытаться устроить все так, чтобы и эта поездка запомнилась ей как легкая и интересная.

Незадолго до моего отъезда в Париж миссис Кеннеди сообщила мне свои примерные планы: посмотреть спектакль в классическом открытом театре, посетить пару островов и, конечно же, увидеть древние руины в Афинах.

Первая леди впервые выезжала за границу без мужа, поэтому обязанность защищать ее легла на мои плечи. Несмотря на то что пригласил ее лично премьер-министр, этот визит все еще считался неофициальным и не предусматривал пышной встречи и проводов. Тем не менее, насмотревшись в Париже на то, как каждое публичное действие миссис Кеннеди моментально вызывало из небытия восхищенную толпу, я подозревал, что подобное может случиться и здесь, в Греции.

Водитель свернул на узкую торговую улочку, полную бакалейных, мясных и рыбных магазинов. Повсюду сновали, торговались и звенели монетами местные жители с сумками. Вместо витрины в одной из мясных лавочек я заметил крюки с висящими на них свиными головами. Мельком взглянув в их пустые мертвые глаза, я поежился и позвал Кена: