Подчинение (СИ) - Орлова Тальяна - Страница 32

— До конца дня?!

— Я не понял, ты сюда отдыхать явилась?

Вот так все и началось. То есть все как раньше, никаких изменений. Единственное, что сильно отличалось — атмосфера. Когда мы пересекались взглядами, атмосфера тут же начинала давить, даже стены будто сдвигались. Когда он просто проходил мимо, не бросив взгляда — атмосфера растаптывала, а стены сжимались и выдавливали из помещения воздух. Непросто. Но я справлялась.

Но проще не стало и через неделю. Дома, когда я пыталась ласкать себя, никакие актеры в голову уже не шли — только его лицо, только его голос, его холодные распоряжения. Я тут же останавливалась и пыталась отвлечься. С каждым разом отвлекаться становилось сложнее. Я могла погрузиться в работу только в офисе, но там и присутствовал самый раздражающий фактор.

— Елена, вчерашний макет можно выбросить. Там столько косяков, что проще заново сделать.

— Я переделаю, Максим Александрович. А какие ошибки?

— В мой кабинет, объясню.

Ничего необычного — это рабочий процесс. Занырнула следом в кабинет, подошла и уставилась в монитор. Это просто рабочий процесс! Только его дыхание совсем рядом мешает сосредоточиться.

— Вот тут с цветами лажа — посмотри сама.

— О… я просто забыла исправить на этой странице!

— Здесь надо крупнее. Заказчик будет рассматривать с лупой? А клиенты?

Я наклонилась, чтобы проследить за его пальцем. Совсем близко. Невыносимо близко. Я тут же выпрямилась.

— Прямо сейчас переделаю, Максим Александрович.

Но он уловил мою нервозность.

— Все в порядке, Лен?

— Да… конечно.

— На меня смотри. Повторяю — все в порядке?

— Максим Александрович, можно я уже пойду?

Но он поднялся на ноги и двинулся за мной. Я замерла в центре кабинета, сжимаясь от его приближения. Голос спокойный, но с привычной стальной ноткой:

— Что тебе нужно, чтобы определиться? Моральная зацепка? Чтобы я тебя принудил, заставил — так тебе будет проще?

Я старалась дышать глубоко, но постоянно сбивалась с ритма. Зачем он подходит вплотную? Зачем берет меня за плечи? Зачем вынуждает смотреть в глаза? Он наклонился — от знакомого прищура сердце вообще биться перестало.

— От чего тебя так трясет? Давай, соври, что от страха.

— Не от страха… господин.

Легче было бы разреветься и спрятаться подальше от всех волнений. Но на этот раз я решила выбрать не то, что легче. Максим Александрович понял, или это отчетливо прозвучало в том, как я его назвала.

— Сейчас ты пойдешь и запрешь дверь на ключ. Ясно? И если сделаешь это недостаточно быстро — накажу.

Теперь сердце заколотилась так, будто с поводка сорвалось, загремело в ушах и не хотело утихомириваться. Я знала, я все прекрасно понимала — почему послушно иду к двери и поворачиваю ключ. Почему мне даже мысли не пришло ослушаться. Потому что я там, где сейчас должна быть.

Повернулась к нему, щеки уже пылали. А еще даже ничего не началось.

— Сюда подойди.

Я подчинилась.

— Ты пьешь таблетки?

— Да, господин.

— Когда был последний половой контакт?

— С… с вами, господин.

— Чего ты сейчас хочешь? Попроси меня.

Я растерялась окончательно. Легче исполнять, чем попросить прямо! Но выдавила:

— Возьмите меня… господин.

— Сейчас ты сама разденешься, встанешь на четвереньки, потом я трахну тебя. Но кончу тебе в рот. Затем поблагодаришь. Самой кончать нельзя, ты должна терпеть. Если не сможешь — скажешь заранее, тогда я остановлюсь. Сейчас ты должна остаться без оргазма. Все ясно?

— Как прикажете, господин.

— Мне долго ждать?

Я раздевалась и при этом задыхалась от волнения. От одного его тона внутри пульсировало все сильнее. Приняв позу, которую он приказал, ощутила привычное смущение — но только пусть он возьмет так, как ему хочется.

Он ввел член. Я застонала уже от этого, нетерпеливо ожидая продолжения, но сам Максим хотел меня помучить. Он наклонился немного:

— Когда определишься, приходи ко мне. Обсудим правила и договор. А если не придешь, то я все равно буду иметь тебя всегда, когда захочу. Как и где захочу. Без правил. Потому что ты моя нижняя. Все поняла?

— Да… господин.

От первого толчка выгнулась. Но он положил мне ладонь на спину и немного надавил, заставляя согнуть руки в локтях. И начал вбиваться с силой, не позволяя привыкнуть к ритму. Я же только стонала, старалась себя сдерживать, открывала рот бесшумно, но короткие вскрики все равно вырывались наружу. Темп был рваным, потому и возбуждение захлестывало косыми волнами. И тем не менее я все равно подходила к пику, могла сорваться в любой момент.

— Господин…

— Уже? Моя девочка так изголодалась? Ничего, потерпишь еще.

Он тут же вышел из меня, заставляя застонать теперь от отчаянья. Взял за волосы и заставил развернуться к себе. Другой рукой проходился по члену, головка блестела от смазки. Кулак на затылке стягивал волосы так, что я даже пошевелиться не могла.

— Рот шире. Глаза не закрывай.

И спустил сперму на язык. Противна ли сперма на вкус? Не знаю точно, но я наслаждаюсь, принимая ее от господина. И только после этого он разжал кулак. Но без разрешения я боялась подняться на ноги.

— Я доволен тобой. Одевайся и можешь быть свободна. Макет не забудь. И давай живее, работы вал.

Довольно жестко, если не жестоко. Но сейчас он мне снова показывал: «Я такой. Если я нравлюсь тебе даже таким, то версия лайт тебя уж точно устроит». Это как раз тот порог — он поставил его повыше, чтобы я перешагнула с полным осознанием. И он делал беспроигрышную ставку: даже сейчас я видела только лайт-версию Максима Александровича.

И вдруг стало просто. Принять решение и расслабиться. И больше не терзаться сомнениями — я жила с ними все последние недели, и это уж точно морально не легче. У нас будут правила, в которых я смогу обозначить и степень боли, и степень унижения. Упомяну про верность — для меня это важно. Я не стану переезжать к нему. По крайней мере пока. Потом, если все будет прекрасно, подумаю над этим. Пощечин не будет. Хотя… если несильные и когда я отказываюсь подчиняться, чтобы подогнать… Почему-то сейчас, в фантазиях, это выглядело даже возбуждающе. Но я точно оставлю за собой право уйти, когда мне захочется. И даже не в том случае, если он начнет нарушать правила — вряд ли он их изначально примет, если собирается нарушать, не такой человек. Я уйду, когда перестану испытывать наслаждение от подчинения. Сомневаюсь, что это случится скоро.

Он открыл дверь — одет в домашнее.

— Семь часов, — сказал вместо приветствия. При этом улыбаясь отступил, пропуская меня внутрь. — Поговорим за столом?

Точно, ужин. Я не подгадывала специально, видимо, какой-то рефлекс сработал. Хотелось потянуться к нему и поцеловать. Ничто не заводит меня так, как его поцелуи. Но я знала — нельзя. Он поцелует сам — и только когда сам захочет. Весь смысл именно в этом. И он знает, какая награда для меня — самая приятная, потому и не дает слишком много.

— Договор пишется на бумаге или оговаривается устно? — я неуверенно улыбнулась в ответ.

— Иди уже за стол и расслабься. Тебя твоя тряска саму с ума не сводит?

Я нервно пожала плечами и направилась в столовую. Остановилась, услышав в спину:

— Все-таки не зря я ошейник купил. Кое-как нашел подходящий. Ставил на то, что ты придешь через две недели. Самому себе проспорил, но рад. Хочешь посмотреть? Он будто создан для тебя, мягкая кожа, замочек…

— Что?! — я вскрикнула и одновременно обернулась.

— Ого. Какие круглые глазки. Забудь. Я пошутил.

Ничего он не шутил — по глазам и едва сдерживаемому смеху видно! Но заставил вспомнить о другом, очень важном, но невеселом:

— Я… Мне все-таки придется уволится. Вы были правы, когда говорили, что я не умею ставить границы. Вам это просто… наверное, но я не могу смотреть на вас в офисе и отвлекаться от мыслей… Надеюсь, вы меня понимаете.

— Конечно, понимаю, — он сел на свое место. Махнул рукой мне, чтобы и я заняла свое. — Если не можешь справиться с собой, то это на самом деле сложно. Или со временем научишься разграничивать, или привыкнешь к тому, что тебе и без границы уютно. Но я соглашусь с любым твоим решением по работе. Вот только…