Большой куш - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 51

– Почему не задержали?!

– Долбачи, потому что! Увидели – вроде похож на ориентировку, в кепке, погнались – он шмыгнул в подворотню и ушел. Они и не особо старались: мало ли похожих.

– Да сейчас все не особо стараются, – кивнул Васильев, хотя Лис не мог видеть этого жеста.

– Сообщи Бэтмэну, он будет рад, – сказал Коренев. – До связи.

Степанова на работе почему-то не было, хотя он никогда не опаздывал. И никого не предупреждал, что задержится, и никаких дел у него тоже вроде бы не было. Во всяком случае, Васильев о них не знал.

Он несколько раз набирал мобилу напарника, но тот не отвечал. Позвонил домой.

– Он же сказал, что в засаде, – печальным голосом ответила Ольга. – Как ушел вчера, так и не появлялся…

В душе зародилась неясная тревога. Вчерашний разговор оставил тревожный осадок. Что надумает напарник, как он себя поведет и что делает?

Не появился Степанов и через час. Это уже было серьезно. Оперативные работники просто так не уходят со связи и не выпадают из поля зрения. Васильев доложил Боброву, тот сообщил Синеватому.

– Давайте к нему домой, – скомандовал полковник.

Но дома ничего нового они не узнали. Ольга подтвердила то, что сказала по телефону, и ничего нового при личной беседе не добавила.

«Надо ехать к Алене», – подумал Васильев. Под благовидным предлогом от избавился от Боброва и поехал в Нахичевань.

Про Алену никто, кроме него, не знал, а они со Степановым подвозили ее домой, несколько раз он забирал от нее напарника по утрам и хорошо запомнил адрес: 16-я линия, 32. Это был новый четырехэтажный дом, всего на восемь квартир, из красного кирпича, с мансардой, крытой зеленой металлочерепицей. Васильев нажал на домофоне кнопку «1», представился, его нехотя пустили в подъезд. Он позвонил в квартиру № 1 на первом этаже, хозяйка открыла дверь через цепочку, показал удостоверение.

– Где у вас живет такая молодая девушка, симпатичная? Аленой зовут.

– На третьем этаже, шестая квартира.

Дверь захлопнулась.

Васильев поднялся на третий этаж. Полированная дверь была заперта, на стук и звонки никто не реагировал. На такой случай он всегда носил с собой отмычки. Повозившись, все-таки отпер замок. В квартире было тихо. Приготовив оружие, на цыпочках он вошел в холл, заглянул на кухню, в которой почему-то горел свет, потом прокрался к распахнутой широкой двери в гостиную и замер на пороге. Степанов, в одних трусах, сидел за накрытым столом, уронив голову на руки. Алена в домашнем халатике лежала на полу, по другую сторону стола, рядом с перевернутым стулом.

Васильев подбежал, пощупал пульс, но это было лишним – тела давно остыли. На столе стояли закуски и почти пустая бутылка коньяка. Пахло прокисшей едой и смертью. Его как будто сильно ударили по голове: мысли путались, к горлу подкатывала тошнота. С трудом соображая, Васильев набрал номер дежурной части. Передав сообщение, он побежал в туалет: закаленного смертями опера вывернуло наизнанку.

Генерал Козубов заканчивал оперативное совещание, когда прозвонил его личный телефон. Его номер знали всего несколько человек – самые близкие родственники и жена, да, может быть, пара высокопоставленных друзей. Прервавшись, он взял трубку.

– Георгий не может вам дозвониться, – без предисловий произнес голос, который заведомо не мог принадлежать ни одному из тех, кто знал этот номер. – Просил ему звякнуть.

Абонент отключился. Козубов несколько минут соображал, что это могло значить, и тут вспомнил: да это же условный сигнал – надо воспользоваться криптосмартфоном! Скомкав, он закончил совещание, достал из сейфа «BlackPhone». Конечно, он забывал его заряжать, и аппарат был неработоспособен. Он включил его в сеть. Через час замигала лампочка готовности, и он, прохаживаясь по кабинету, нажал кнопку с номером один. Так был закодирован единственный номер в этом аппарате.

– Здорово, дружище! – весело отозвались на другом конце шифрованной связи. – Как дела, как жизнь?

– Надеюсь, ты позвонил не для того, чтобы спросить, как мои дела, – с некоторым раздражением ответил генерал. – Я прервал совещание, чтобы тебе ответить. Что случилось?

– У меня плохие новости, – веселость в голосе Георгия исчезла. Он стал сухим и деловитым.

– И что же это за новости? – насторожился Козубов.

Он остановился у окна и смотрел на центральную улицу Тиходонска. Сотрудник ГИБДД бдительно следил, чтобы у здания УВД водители не допускали нарушений, а особенно не останавливались возле него. Машина патрульно-постовой службы стояла у входа на случай непредвиденных ситуаций. Несколько тысяч его подчиненных следили за порядком, пресекали и раскрывали преступления, задерживали правонарушителей. Какие неприятности могут происходить в полностью подконтрольном городе и крае?

– Твои ребята забрали у наших дурь и деньги. Знаешь эту историю?

Черт!

– Нет, по документам она не проходит, – сказал генерал.

– Зна-а-аешь! – произнес Окорок уверенно. – Без тебя кидок такого масштаба никто бы замутить не смог. Короче, все надо отдать. Ты, конечно, извини, но дело важное, на меня вышли очень серьезные люди, а за ними стоят большие фигуры из вашего мира. Ты понял меня? Так что лучше все вернуть!

Некоторое время Козубов молчал. Галстук душил и мешал дышать, он распустил узел и расстегнул верхнюю пуговицу сорочки. Вряд ли Окорок брал его «на пушку». Если он делает такое предложение, значит, уверен в своих силах. И не сомневается, что оно будет принято.

– Как ты себе это представляешь? – наконец, сказал Козубов осипшим голосом. – Три миллиона… Они ж уже разошлись! Порошок, правда, наверное, цел. Во всяком случае, я не слышал, чтоб его сбывали.

– Витя, дорогой, пойми правильно: дело твое, как ты выйдешь из ситуации – я не знаю. Меня попросили поговорить с тобой по… по-дружески…

Он явно хотел сказать «по-хорошему», но в последний миг смягчил оборот.

– Просто надо вернуть. Пойми, другого пути нет.

– Но ты соображаешь, с кем я делился?! Что, я теперь приду и скажу: «Давайте обратно»? Ты представляешь, как на меня посмотрят? И последствия этого представляешь? Чего будет стоить мое имя? Кто будет иметь со мной дело?!

– Послушай, Виктор, я тебе ситуацию объяснил. Надо все отдать! В крайнем случае доложи свои – потом отобьешь…

Собеседник отключился. Козубов положил телефон на стол, сел в кресло и задумчиво уставился перед собой. Окорок говорил с ним по-хорошему: не угрожал, не намекал на возможные последствия… Но он и сам все прекрасно понимал. Генералы преступного мира не только командуют своими армиями, полками и батальонами. Они дружат и с настоящими генералами. Стоит не выполнить то, чего от него хотят, и…

Козубов налил из графина стакан свежей воды и жадно выпил.

…и к нему, проверять «сигнал», приедет бригада из Москвы: «важняки» Следственного комитета, несколько оперативников из соперничающих между собой центральных ведомств, несколько прокуроров. Приедут без предупреждения, со своей охраной, поселятся в забронированные заранее гостиницы… Они будут абсолютно неподкупны, не примут ни одного приглашения пообедать или осмотреть местные достопримечательности, будут скрупулезно работать дни напролет и накопают не только скандальный «кидок», но и еще тонны говна!

Генерал встал, нервно прошелся по кабинету, снова выглянул в окно. На этот раз город уже не показался полностью подконтрольным и безопасным.

Возможен и другой вариант. Без громких проверок, скандальных уголовных дел, масштабных кадровых чисток… Выстрел с дальней дистанции, мина под днищем автомобиля, залетевшая в окно квартиры граната…

Нет, отказываться, конечно, нельзя. Но ведь он сказал Окороку чистую правду! Действительно, те, кому он передал их доли, возвращать ничего не станут. Да он и не станет им этого предлагать. Докладывать из своих, как предложил Окорок – тоже не выход. Значит, надо нагибать подчиненных. Он нажал кнопку селектора.