Большой куш - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 39

– А что так? – спросил Хвост.

– Это что, твой бульдозерист просил разузнать? – прищурился Арбуз. – Нам-то какая разница? Мы в эти дела не влезаем…

– Как не влезаете, если ваша территория?

– Короче, так, – сказал Арбуз. – Территория наша, поэтому вам тут делать нечего. Бульдозерщиков мы не знаем. Тех, кто проституток держит, знаем, кто дурь сдает – тоже знаем, кто на катране просиживает – и тех знаем, а бульдозерщиков – извини. Так что уезжайте отсюда, от греха подальше!

Стоящие в стороне парни подошли поближе. Зло оглядев их, старший Хвост повернулся и пошел прочь, младший сплюнул и двинулся за ним. Бодаться с местными не хотелось, да и неизвестно – чем бы это кончилось…

– Может, он и не бульдозерист, – сказал младший Хвост, чтобы снять неприятный осадок. – Может, просто прогнал фуфло. Хотя броневик он в яму снес лихо…

– Так может, он танкист? – выругался Сергей. – Тогда надо танковые войска обходить!

Деньги за проданный перстень разошлись быстро. Пришлось идти на дело. Дело выбрали простое: завалили в пункт обмена валюты, наставили на молодую девчонку за стеклом «наган» и потребовали деньги. Но та вместо того, чтобы послушно выполнить требование, повалилась под прилавок, и они услышали, как нервно клацает тревожная кнопка. Раздосадованный старший брат выстрелил, но пуля только отскочила от бронированного стекла и с хрустом врезалась в противоположную стену.

– Ишь, сука, спряталась, – ударил он рукояткой револьвера в стекло. – Я тебя все равно найду! Ты там всю жизнь не просидишь!

– Уходим! Спалимся!

Они выбежали на улицу, чтобы не привлекать внимания не побежали, а быстрым деловым шагом дошли до перекрестка. Только свернули за угол, как раздался вой полицейской сирены, и через несколько секунд двое автоматчиков ворвались в пункт обмена.

– Вот их и надо было завалить, – сказал младший Хвост. – Они с автоматами, небось и рожки запасные есть… Можно весь город на уши поставить!

– Завалить! Они тебя скорей завалят, – раздраженно ответил брат. – Видал, какие здоровые лоси! Да еще в бронежилетах. Из нашей пукалки надо только в голову попасть, а я ж тебе не ворошиловский стрелок! А он автомат прижал к животу, нажал и водит из стороны в сторону, и вот мы уже все в дырках!

– Тоже правильно, – сказал Хвост.

Придя домой, Сергей позвал хозяина, снял с пальца перстень, протянул.

– Старинная вещь, фамильная! Тысяч двести стоит, а то и больше. Продай, мне сто двадцать тысяч принесешь – остальное тебе! Только с соседями и знакомыми не связывайся. В парке Горького «плешку» знаешь? Там коллекционеры всякие собираются, вот там и сдавай…

– Да я таких дорогих вещей в жизни не продавал, – нерешительно проговорил Андрей, но перстень взял.

– И еще, – вмешался младший Хвост. – Участковый к тебе приходит?

– Был как-то. Года два назад. А так – чего ему ходить? Вызовут – придет.

– А он с пушкой ходит? В смысле, с пистолетом?

Андрей удивленно округлил глаза.

– Я и внимания не обращал! А что?

– Да то, что есть психованные менты! – объяснил старший брат. – Придет, увидит, что мы без прописки живем, да начнет шмалять!

– Нет, Петрович спокойный. Он молодой, недавно из армии пришел.

– Ну и ладно. Тогда иди, занимайся перстнем.

Когда хозяин вышел, старший Хвост сказал:

– Ничего, найдем мента с оружием, выследим и завалим.

– Только надо меньше валить, Серега! – сказал младший. – Если по делу – тогда да. А так – не надо… Только шум поднимать да внимание привлекать…

– Ладно, Колян, уговорил, – благодушно согласился старший Хвост.

Вернувшись из Москвы, Корнилов собрал всю группировку. Катер «ПС-100» был рассчитан на сто пассажиров, и речпортовские загрузили его полностью. Выгрузились они у самодельного причала на островке Лесной, в нескольких километрах ниже Тиходонска. Здесь иногда останавливались рыбаки либо приезжали на ночевку туристы, но сегодня никого не было, так что и прогонять никого не понадобилось.

Густо разросшиеся деревья скрывали братву от посторонних глаз, поэтому скопище людей не привлекало внимания, к тому же на острове к ним незаметно не подберешься, да и остронаправленными микрофонами не подслушаешь. Расселись кто где: на стволах поваленных деревьев, пеньках или прямо на земле. Словно старшеклассники, выехавшие на природу с учителем. В роли учителя выступал Корнилов, который говорил стоя, иногда прогуливаясь перед сидящими. Конечно, лица и повадки собравшихся не годились для учителя и учеников, хотя сходка имела воспитательное значение.

– Братва, вы все знаете про то галимое кидалово, которое с нами случилось, – начал Корнилов, и его густой бас разносился между деревьями и эхом отдавался в их кронах. – Мы думали на узбеков, но когда пробили этот вопрос, выяснилось, что узбеки не при делах, они сами влетели на большие бабки. Я слетал в столицу, перетер там с авторитетной братвой, и все решили, что это мусорская прокладка. Развели они нас, как лохов!

Речпортовские угрожающе зашумели.

– Нам теперь надо свое кровное назад возвращать, и как это сделать, мы будем думать…

– Да гранатами этих сук закидаем! – выкрикнул Мозговой. Он перенес тяжелую контузию и однажды, на полном серьезе, собрался закидать гранатами омоновский автобус. – Клопятники их спалим! По одному переловим!

Братва усмехалась, отворачиваясь, чтобы Мозговой не заметил: предугадать его реакцию в этом случае было невозможно. Тем более, что никто не был уверен, что и сюда он не притащил пару-тройку гранат.

Корнилов поднял руку.

– Ты, Мозговой, пацан правильный, только думаешь вкривь и вкось! С мусорами войну никто затевать не будет – нам же всем матки и повыворачивают! Тут советоваться надо, старших спрашивать, о помощи просить… Но это отдельная тема! А главное – мусора без помощника не обошлись. Кто-то из наших им все обсказал, да точно и правильно.

Он обвел парней тяжелым взглядом, прошелся между ними, к некоторым наклонялся, заглядывая в глаза, некоторых ободряюще хлопал по спине, на некоторых не обращал внимания.

– Слышь, босс, а как, к примеру я, мог ментам все обсказать? – приподнялся Мозговой. – Я сам ни хрена не знал! Когда ночью сбор объявили, я и узнал, что узбеки нас кинули! А как я мог заранее все знать?

– Не кипишуй, Мозговой, на тебя никто не думает! – успокоил его Корнилов, продолжая свой обход. – Я всем пацанам верю. Только крыса в натуре среди нас завелась, вот в чем дело! И сейчас она здесь сидит, слушает, возмущается вместе с правильными ребятами!

– Точно крыса! – завопил Мозговой. И за ним остальные принялись кричать:

– На кукан крысу! В костер! В мешок, да в воду!

Наполеон сидел ни жив ни мертв. Он был битым-перебитым жизнью, много раз участвовал в серьезных разборках, находился на волосок от смерти, но сейчас, когда его же товарищи хотели его разорвать, ощущал себя тем вором, на котором горит шапка. Атмосфера обращенной к нему ненависти душила, сердце колотилось, ладони вспотели, а Корнилов – хитрый змей! – ходил туда-сюда, всматриваясь в лица и будто вынюхивая запах страха. Но Наполеон не двигался, даже ладони не вытирал, только матерился в унисон со всеми, удивляясь, как среди хороших и верных товарищей могла завестись крыса.

– Крысу мы найдем и накажем, – уверенно сказал Корнилов, возвращаясь на место. Кое у кого он заметил признаки страха, но у тех, кто заведомо не мог быть предателем и, видно, просто боялся попасть под раздачу.

– Я поручил Горе найти эту тварь…

Взгляды пацанов переместились на стокилограммового небритого мужика лет пятидесяти, с лысой головой, пухлыми губами, которые он то и дело облизывал, и глубоко посаженными глазами, прячущимися под набрякшими веками. Нижняя челюсть у него выступала вперед, и когда он потел, то капля с носа падала на оттопыренную нижнюю губу, и он тут же слизывал ее толстым ярко-красным языком.

– Гора – мастер по ловле крыс, с его наводки не одну суку задавили! И нашего гада мы найдем! А вдруг у кого-то есть мысли, кто бы это мог быть – шепните Горе, помогите ему… Или своему бригадиру скажите. А пока мы закончим сходку!