Там ветра летят, касаясь звезд - V (СИ) - "Fereht" - Страница 17

- Интересно же! Если в биоцентре не смогли определить тип рэрда у Кайла, то, может, мы сможем что-то узнать у Клановых?

- Я из принципа к ним не обращусь. Если только Арт нам поможет. У него тоже есть такая же доска. Ну, вот как поедем на Киуйю, тогда и определим.

- А когда мы поедем на Киуйю? – Фе не выдержал и рассмеялся, настолько Мири сейчас напоминал почемучку Ская.

- Как снег растает и тут всё развезёт. Заберём Молли с детьми, и полетим. Как раз у Ли начнутся каникулы. Ты ведь ещё мебель не заказал?

- Мы с Ю пока не определились со стилем, – признался Мири.

- А вы сделайте каждый ярус по-разному.

- Нда? Думаешь, будет смотреться? А как тогда быть с лестницей?

- Я тут недавно новый каталог видел, мне облицовка понравилась, а ступеньки всё-таки сделаю из того материала, помнишь?

- Который пружинит, да? Здорово! Это для малышей?

- Для всех. И для мелочи в том числе. Они ж будут лазать по лестнице сто раз на дню.

- А они её когтями не повредят? Я помню, что и исинэ, и КаммРин, когда были маленькими, вечно что-нибудь ковыряли. Вдруг и эти хитрецы земляные драконы? – хихикнул Мири.

- В каталоге несколько разновидностей покрытия. Возьмём с повышенной прочностью и, как там было написано, устойчивостью к внешнему воздействию. Этот материал ведь можно и для внешних конструкций применять.

- А цвет?

- Под камень, пёстренький. Мы с тобой его вместе выберем. Ты сначала со стеновыми панелями определись. А то будет в глазах рябить.

Мири фыркнул, а потом встрепенулся, кое-что вспомнив.

- А освещение на лестнице будет?

- Да, я его автономным сделаю.

- Это как?

- У каждого светильника будет свой контур управления, который должен реагировать на движение по лестнице.

- Ух ты! А какие ты хочешь…

- Что вы с Ю выберете, те и установлю. Лично мне всё равно, что будет на стене висеть, можно вообще примитив – шары, хоть одиночные, хоть группой.

- А это идея! – загорелся Мири, который после рождения сына наконец почувствовал себя полным сил и готовым на любые свершения. – Я подумаю. Не-не-не, не отпускай, мне нравится висеть на тебе.

- Зорг, а ты Ми не ви… ой, – тихо засмеялся Ю. – Вот это да! А я-то не мог понять, куда ты делся! – Миризе лукаво улыбнулся.

- Папа Мири, папа Мири, а… – в гостиную, где разговаривали мужья, влетели исинэ. – Ой! А это ты зачем сделал? Ты же взрослый. А взрослые так не делают.

- Вас не спросил, что мне делать,- ответил тот и положил голову на плечо Фе. – Так бы и сидел вечно.

- Наш папа Мири сошёл с ума, – фыркнул Скай. – Ну, ладно, Боги с тобой, сиди, мы тебя потом спросим.

И исинэ, с недоумением оглядываясь, покинули гостиную. Посидев ещё немного на руках у Фе, рэрди, вздохнув, слез.

- Так ты будешь делать снежную лесенку вниз? – спросил он напоследок.

- Думаю, придётся. У меня большие планы на остаток зимы. Хочу научить детей пользоваться снегоступами. Так что нужен выход на поверхность, – пошутил скрад.

- Лучше на горке кататься, – вспомнил Мири их с Фе зимние развлечения.

- Так у нас горка есть. И ледяные дорожки, – не понял его Юалли.

- Нееет, ты не знаешь, что такое настоящие горки! Если забраться наверх, на снег, и выйти из леса, можно увидеть огромные снежные холмы. Почему-то на открытых пространствах по всей Ойлуре происходит формирование валов из снега. И если забраться на такой вал или холм повыше и съехать вниз на таких вогнутых пластинах, их мне Фе специально сделал, то можно уехать далеко-далеко, за два-три вала. Сейчас верхний слой очень плотный и по нему удобно кататься.

- Всё зависит от скорости разгона, – пояснил Фе. – Это развлечение я и имел в виду, когда собирался делать подъём наверх. Как-никак гости приедут. Надо развлекать.

- А разве больше снега не будет? – удивился Ю.

- Нет, снег, слава Богам, закончился. Теперь он будет лишь оседать и уплотняться.

Вволю наговорившись, рэрди отправились на кухню. А Фе отправился к себе в спальню. Он решился. Хвостюня словно заразил его своей энергией и энтузиазмом.

Открыв сейф, достал небольшие листки, исписанные мелким чётким детским почерком, правда, некоторые буковки были немного непривычно написаны. Листки были пронумерованы. Фе их аккуратно рассортировал. Единичка была жирно обведена, этот листик отличался от остальных надписью «письмо» около цифры один, следующее слово было жирно зачёркнуто, что невозможно было разобрать написанное, а дальше приписано: «вернувшемуся воину». И Фе стал читать послание к самому себе.

«Здравствуйте, я не знаю, как к вам обращаться. Вы, наверное, совсем взрослый, а мне всего девять лет. Но я умею читать и писать. Меня в пять лет папа научил. Я всегда думал, что зря родился. Папа рассказывал, меня жрец спас, он тяжело рожал нас. Дедушка говорил, я почти не дышал. Потом долго болел и плохо рос. Был маленьким и худым, всегда уставал. Я долго ползал, до трёх лет, а мой брат пошёл в пять месяцев. Мы с ним никогда не дружили. Я и сейчас не слишком сильный. Давай я буду звать тебя на «ты»? Мне кажется, что ты не обидишься. Прости, я знаю, неудачное тебе тело досталось. Ничего почти не умеет. Папа всегда обо мне беспокоился, переживал. Я всё время сидел с ним. Поэтому умею готовить и вышивать как фиолетовый рэрди. Смешно, да? Скрад и вышивает… Все скрады и брат смеются надо мной и говорят, что меня охотно возьмут младшим мужем в любую семью. Имя Зорген мне дал папа, а брата назвал отец. Он погиб на охоте, когда нам исполнилось полгода. Но на имянаречении жрец сказал папе, что я слабенький, и меня нельзя называть, как положено, Зором, он придумал мне имя Йен, чтобы не привлекать ко мне внимания Богов. Сказал, что, когда вырасту и пройду первое испытание, получу правильное имя. А я… прости, воин… мне стыдно это писать. Но я… я не прошёл его. Не смог. Понял, что не пройду, как только вош…»

Дальше текст оборвался в силу того, что на листке не осталось больше места, хотя он был исписан с обеих сторон.

Фе отложил его в сторону, вздохнул и прикрыл глаза. Значит, то, что он был таким слабым в девять лет, всё-таки нехарактерно для юных скрадов. Фе слишком хорошо помнил, как мучился от своего бессилия и пытался тренировать непослушные мышцы, которые ему с большим трудом поддавались. Помнил, как болели руки и ноги после малейшей нагрузки. А чтобы её увеличивать, даже не шло речи. Ему бы к минимальной приспособиться. Он тогда долго приучал себя не обращать внимания на ноющую боль в конечностях и постоянно тренировался, три-четыре раза в день, заставляя себя, и в результате привык, а потом как-то незаметно боль ушла. А мышцы окрепли настолько, что он смог взвести арбалет и выстрелить. Как же он тогда радовался, словно совершил великий подвиг! А может, и правда, он его совершил? Ведь, судя по написанному Йеном, скрадик родился слабеньким и явно с отклонением в развитии, а может, и не с одним, раз воспитывался папой и жил в комнатах рэрди. Похоже, скрады отказались с ним заниматься по вполне, так сказать, объективным причинам: скорее всего, тело мальчика не выдерживало элементарных нагрузок. А может, Ирани сам не отдавал его, боялся, что скрады уморят сына. Так или иначе, но тело действительно досталось Фе слабое.

Он взял листок под номером два.

«Мне стыдно перед тобой, воином, но я не прошёл первое испытание», – так началось второе послание Йена. – «Я и брат вошли в лес вдвоём, но Бройг сказал, что ему некогда со мной возиться и побежал вперёд. Очень быстро, я так не умею. Чуть пробежал и понял, что не пройду. Мы почти голые были, в штанах, без сапог. Слава Богам, я недалеко отошёл, а то бы заблудился. И вернулся. Это сейчас, перед тобой стыдно, а тогда у меня было легко на душе. Я ничего себе не повредил и остался жив. Но никто не смеялся надо мной. Папин муж назвал меня трусом. Дома. Вот скажи, я ничего не умею, что мне в лесу делать? Я бы там потерялся. Так папе и сказал. Но он обрадовался и сказал, что я у него очень умный, умнее всех детей. И пообещал научить меня ходить правильно по лесу. Но не успел. Двадцать три дня назад вечером закрутились звёзды. Было очень красиво и совсем не страшно. Я побежал к старшим скрадам. Те сначала засмеялись, но один поверил и вышел на улицу. И закричал громко-громко. Вот тогда мне стало страшно. Потом все бегали и не знали, что делать. А звёзды всё крутились. Потом покачались и остановились. Мы всю ночь не спали. Утром прилетел из святилища первый жрец и велел готовиться к отъезду, сказал, что у нас есть ещё время. Папа и все рэрди плакали, не хотели улетать. Но жрец приказал им собираться. Иначе мы все здесь умрём, потому что не будет воздуха».