Канцлер - Иванов Всеволод - Страница 1

Всеволод ИВАНОВ

Канцлер

Историческая повесть, преимущественно в диалогах

...Не слышу я, бывало, острых слов,

Политики смешного лепетанья,

Не вижу я изношенных глупцов,

Святых невежд, почётных подлецов

И мистики придворного кривлянья!..

И ты на миг оставь своих вельмож

И тесный круг друзей моих умножь,

О ты, харит любовник своевольный,

Приятный льстец, язвительный болтун,

По-прежнему остряк небогомольный,

По-прежнему философ и шалун.

А. С. Пушкин "Послание к князю А. М. Горчакову", 1819 г.

Глава первая

Жаркий день. Кабинет светлейшего князя Александра Михайловича Горчакова, государст-венного канцлера и министра иностранных дел, первого уполномоченного России на Берлинском конгрессе. Окна в его квартире на Унтер-ден-Линден широко открыты. Хозяин сидел за письменным столом. На Горчакове был лёгкий халат и расшитая ермолка. Шею его обвивал высокий белоснежный воротничок и шёлковый чёрный галстук, отчего серебристые волосы его, крайне редкие на висках, блестели особенно настойчиво-бело. На слегка закруглённом лице восьмидесятилетнего князя, лице с маленьким подбородком, возвышался тонкий нос, украшенный узкими очками в нежной, почти бесцветной, металлической оправе, из-под которой виднелись насмешливые глаза с припухшими веками. Играя ножом для разрезания книг, Александр Михайлович слушал Ахончева.

Но прежде чем мы воспроизведём слова говоривших, надобно охарактеризовать и второго собеседника. Капитан-лейтенант Аполлоний Андреевич Ахончев, автор нескольких выдающихся статей о Болгарии и о русско-турецкой войне 1877 - 1878 годов, артиллерист, отличившийся 11 июля 1877 года в бою коммерческого парохода "Веста" с турецким броненосцем, сын коннозавод-чика и дисконтёра Андрея Лукича Ахончева, недавно скончавшегося здесь же, в Берлине, ныне прибыл сюда из русской армии и Балканах и был прикомандирован ко второму уполномоченному России на конгрессе графу Шувалову в качестве эксперта по стратегическим вопросам.

Капитан-лейтенанту 32 года. Ахончев широкоплеч, широколиц и больше могуч, чем строен. Сейчас вся его сила была направлена на то, чтобы точно передать слышанное им. Он говорил отчётливо, по-военному:

- Русские уполномоченные в отчаянии, ваша светлость. Они умоляют вас приехать на заседание конгресса.

- А что там происходит, дорогой капитан-лейтенант?

- Английские уполномоченные во главе с лордом Биконсфильдом покидают конгресс. Если есть возможность задержать их, то она у вас, ваша светлость.

Горчаков, откинувшись в кресле, спокойно спросил:

- Покидают? И окончательно? В чём причина?

- Лондонская газета "Глоб" внезапно опубликовала текст тайного соглашения, заключённого месяц тому назад между русскими и английским министром иностранных дел касательно конгресса, ваша светлость.

- О, я помню этот текст! Он предусматривал поддержку англичанами нашего требования Бессарабии и Батума. Как же это тайное соглашение могло попасть в прессу? - насмешливо поинтересовался князь.- Ах, лорд Биконсфильд так неосторожен и опрометчив. Ведь теперь влиятельная пресса раздувает скандал, упрекая лорда Биконсфильда в уступках русским? Его министру придется уйти в отставку, а сент-джемскому кабинету взять обратно выраженное им было согласие поддерживать требования русских? Несчастный лорд Биконсфильд!

Здесь уточним для читателя, не слишком сведущего в тонкостях международной политики почти вековой давности: Бэнджамен Дизраэли Биконсфильд являлся главой совета министров Великобритании, лидером консервативной партии. Семидесятичетырёхлетний лорд также был и писателем, но в Берлине присутствовал как первый уполномоченный Британской империи. Покамест мы давали характеристику лорду, Александр Михайлович проговорил быстро, обращаясь к Ахончеву:

- А не кажется вам, дорогой капитан-лейтенант, что Царское Село своей верой, что на конгрессе вся Европа против нас, кроме Германии, подтолкнуло Биконсфильда к опубликованию текста тайного соглашения?

Ахончев молчал.

- Ведь не могу ж я это сказать на заседании конгресса? - рассуждал Горчаков.- И вообще, голубчик, великие люди предпочитают слушать правду с глазу на глаз, да и то не всегда. Хорошо, если я не найду другого способа переговорить с Биконсфильдом, я поеду на это засе-дание. Спасибо, голубчик. Вы свободны.- Ахончев стоял, не уходя.- Вы недосказали что-то?

- Да, нечто важное, ваша светлость.

- Прошу вас, капитан-лейтенант.

-...Я вернулся в приёмную. Здесь я вспомнил, что не передал графу Шувалову те материалы, над которыми без сна и отдыха работал последние три дня. Дежурного офицера в приёмной не было. Доложить обо мне некому. Я присел в кресло у окна, в глубине комнаты, и задремал. Порыв ветра, видимо, колыхнул длинные шёлковые занавеси и закрыл меня ими. Когда я проснулся, сквозь белый туман шёлка я вдруг услышал слова Бисмарка: "Горчаков нас обманывает - он организует сейчас русско-французский союз..."

- Вот как! А Горчаков и не знал этого,- сказал Горчаков.

- Собеседник, граф Андраши, ответил: "Против русско-французского союза единственный ход: союз австро-германский". И добавил: "Но сейчас мы не можем воевать против России вместе с англичанами и турками".

Граф Андраши, министр иностранных дел и первый уполномоченный Австро-Венгрии, знал, что говорил, а поэтому к его словам стоило прислушаться повнимательнее, но Горчаков оставался спокоен:

- Они никогда не смогут. Продолжайте.

- Бисмарк сказал: "И не нужно!" Он заговорил о мечтах пан-Германии и пан-Австро-Венгрии, которые смогут быть осуществлены после того, как Англия, Турция и Россия обессилят себя во взаимной войне.

- В чём же заключаются мечты этой "золотой молодёжи"?

- Разгром Франции, Балканы, Суэц, Египет, может быть, даже Индия. Во всяком случае, я слышал, как Бисмарк добавил: "Англия и лорд Биконсфильд, у ног которого мы сейчас ползаем, поползут у наших". После этих слов Бисмарк показал графу Андраши проект союзного трактата и дальнейших общих планов...

- Любопытно...

- Оба министра обязались испросить у своих государей надлежащие полномочия, после чего германский канцлер объявил, что он сам приедет через две недели в Вену для окончательных переговоров и подписания союзного трактата.