Сияние - Кинг Стивен - Страница 57

• Предыдущая
• 57/145
• Следующая

Тоненько застонав, мальчик заставил себя побежать. Когда он поравнялся со шлангом, свет упал так, что ему показалось, будто наконечник шевелится, вращается, изготовившись ударить, и Дэнни, высоко подпрыгнув, приземлился по другую сторону шланга. В панике ему показалось, что ноги унесли его чуть не под потолок, а жесткие волосы чубчика ощутимо мазнули штукатурку потолка коридора, хотя позже он понял, что такого быть не могло.

Перепрыгнув через шланг, он побежал, и вдруг услышал — тот гнался за ним, латунная змеиная голова быстро скользила по ковру с тихим, сухим свистом, словно гремучая змея пробиралась по заросшему сухой травой полю. Он гнался за Дэнни, и лестница вдруг показалась такой далекой, будто с каждым скачком, который мальчик к ней делал, отодвигалась назад.

Он попытался крикнуть: «Папа!», но сжавшееся горло не пропустило ни слова. Он был один. Звук за спиной делался громче — по сухому ворсу ковра с шелестом, извиваясь, скользила змея. Она гналась за ним по пятам, а может, стала на хвост и по латунному наконечнику стекал чистый яд.

Дэнни достиг лестницы и, чтоб сохранить равновесие, ему пришлось бешено замахать руками. На миг он уверился, что опрокинется и кубарем скатится вниз.

Он быстро оглянулся через плечо.

Шланг не шелохнулся. Он лежал, как лежал, один виток отмотался с рамы, на полу коридора — латунный наконечник, наконечник, равнодушно отвернутый от него. «Видишь, глупый? — укорил он себя. — Все это ты выдумал, бяка. Это все твое воображение. Бяка, бяка».

Он прижимался к перилам — ноги от пережитого дрожали.

(Вовсе он за тобой не гнался)

подсказал рассудок, и, ухватившись за эту мысль, мальчик снова и снова возвращался к ней.

(вовсе не гнался за тобой, вовсе не гнался за тобой, вовсе нет, вовсе нет)

Бояться было нечего. Да что там, вздумай Дэнни, он мог вернуться и повесить шланг на место. Мог — но не считал, что пойдет на такое. Ведь что, если шланг гнался за ним, а на место вернулся, когда понял, что действительно… не может… догнать его?

Шланг лежал на ковре и, казалось, спрашивал: может, вернешься, попробуешь еще разок?

Дэнни с топотом побежал вниз.

Сайдвиндерская публичная библиотека оказалась небольшим ветшающим строением в одном квартале от деловых районов города. К дверям скромного, увитого виноградом дома вела широкая бетонная дорожка, обсаженная цветами, с лета превратившимися в сухие остовы. На газоне расположился большой бронзовый памятник генералу Гражданской войны, про которого Джек никогда не слышал, хотя подростком здорово увлекался Гражданской войной.

Подшивки газет хранились в подвале. Их составляли сайдвиндерская «Газетт», обанкротившаяся в шестьдесят третьем году, «Эстес Парк Дэйли» и боулдерская «Камера». Денверских газет не было вообще.

Вздохнув, Джек остановился на «Камере».

Когда подшивка дошла до 65 года, настоящие газеты сменились катушками микрофильмов. («Пожертвование федеральных властей, — радостно сообщил библиотекарь. — Когда до нас дойдет следующий чек, мы надеемся переснять материалы с 1958 по 64 годы, но это все делается так медленно, правда? Вы ведь будете осторожны, да? Знаю, знаю. Будет нужно — позовите») У единственного аппарата для чтения линзы почему-то оказались повреждены, так что, когда Венди положила ему руку на плечо (минут через сорок пять после того, как Джек закончил листать оригиналы газет), у него изрядно болела голова.

— Дэнни в парке, — сказала она, — но не хочется, чтоб он слишком долго болтался на улице. Как думаешь, сколько тебе еще?

— Десять минут, — сказал он. Честно говоря, он уже напал на след последнего этапа захватывающей истории «Оверлука» — лет, прошедших между бандитской перестрелкой и переворотом, учиненным Стюартом Уллманом с компанией. Но ему по-прежнему хотелось скрыть это от Венди.

— Кстати, зачем тебе это? — спросила она. Выговорив это, она взъерошила Джеку волосы, но тон поддразнивал только наполовину.

— Решил покопаться в истории старика «Оверлука», — ответил Джек.

— Есть особые причины?

— Нет,

(ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ЧТО ЭТО ТЫ ТАК ЗАИНТЕРЕСОВАЛАСЬ?)

просто любопытно.

— Нашел что-нибудь интересное?

— Не слишком много, — сказал он, и на сей раз ему пришлось приложить усилия, чтоб сохранить приятный тон. Она лезла не в свое дело — так же, как вечно совала нос в его дела, еще когда они жили в Стовингтоне и Дэнни был грудным. Куда ты собрался, Джек? Когда вернешься? Сколько берешь с собой денег? Поедешь на машине? А Эл с тобой едет? Хоть один из вас не напьется? И так далее, и так далее. Она, извините за выражение, и довела его. Он стал пьяницей. Может статься, причина была не только в этом, но, ради Бога, посмотрим правде в глаза и признаем: и в этом тоже. Она пилила, пилила, пилила его, пока не возникало желание дать ей затрещину — просто, чтоб она заткнулась и бесконечный поток вопросов

(Куда? Когда? Как? Будешь ты? Ты что?)

прекратился. Вот уж, действительно,

(Головная боль? Похмелье?)

головная боль. Аппарат для чтения. Проклятая машина искажает текст. Оттого-то у него эта долбаная головная боль.

— Джек, ты в норме? Ты такой бледный…

Он резко отдернул голову от пальцев Венди.

— ВСЕ НОРМАЛЬНО!

Под его жгучим взглядом она отпрянула, примеряя улыбку, но та оказалась на размер меньше.

— Ну… если ты… пойду, подожду в парке вместе с Дэнни.

Вот она пошла прочь, улыбка растаяла, уступив место недоуменному, болезненному выражению. Он позвал:

— Венди?

Она оглянулась от подножия лестницы.

— Что, Джек?

Он поднялся и подошел к ней.

— Извини, детка. По-моему, со мной и правда что-то не так. Эта машина… линзы искажают. Жутко болит голова. Аспирин есть?

— Конечно. — Венди запустила руку в сумочку и вытащила жестянку анацина. — Пусть будет у тебя.

Джек взял жестянку.

— Экседрина нет? — Он заметил на лице жены слабое отвращение и понял. Когда-то, пока он еще не запил так сильно, что стало не до шуток, они поначалу горько подсмеивались на этот счет. Джек тогда объявил: из всех лекарств, какие только изобрели для отпуска без рецепта, один лишь экседрин способен намертво остановить похмелье еще на подступах. Решительно, это средство — единственное. Он начал мысленно называть свои утренние страдания Экседриновыми головными болями, партия №69.

• Предыдущая
• 57/145
• Следующая