Второй шанс для хранителя (СИ) - Небов Константин Владимирович - Страница 1

S. Talker

Второй шанс для хранителя.

"Черное бездонное небо. Незнакомые звезды молчаливы и неприветливы. Холодный, свирепый ветер бешено бьет в стекло твоей маленькой стеклянной вселенной. Жесткий колючий снег атакует в такт порывам зимней вьюги. Но ты спокоен и уверен в успехе. Твоя ярко-алая в таком чужом чернильно-ночном небе капсула может не выдержать разве что вспышку сверхновой - все остальное ей по плечу. Ты преследуешь этих жалких трусов - в ста метрах от тебя удирает зеленый шар, окутанный языками синего, призрачного пламени. Ты знаешь, что происходит внутри этого шара, ты явственно видишь, как два отвратительных бледно-синих стручка в смертельном ужасе обхватили друг друга своими мерзкими паучьими лапами. Они осознают, что их смерть близка, а ОН лежит совсем недалеко от них, в мягком, удобном ложе, величественный и молчаливый. ОН просто ждет, когда свершится то, что предначертано. Ты не спеша переводишь свой корабль в режим захвата, и вдруг яркая вспышка ослепляет твои глаза. Ты невольно на миг их закрываешь, а когда глаза вновь открыты, то зеленого шара уже нигде нет. Проклятие, они взорвались в своем корабле раньше, чем ты сумел их догнать! О нет, клянусь тьмой, теперь придется разыскать ЕГО где-то на этой холодной и богом забытой земле! Ладно, не впервой.... Ярко-красная капля стремительно понеслась вниз, на глазах теряя свой цвет и форму. А ближе к земле она исчезла совсем. Да, а все-таки эти снобы-техники не подвели, все же они свое дело знают...".

Звук будильника был подобен грому. Нет, это были даже не громовые раскаты приближающийся летней грозы, будильник грохотал как Ниагара, дерзко и бескомпромиссно вырывая спящий разум из цепких объятий Морфея. Он рывком оторвал голову от подушки, приподнялся и медленно сел, навалившись грузным телом на продавленную диванную подушку. "Блин, приснится же такое! Не иначе, вчерашнее кино по 35 каналу такую муть навеяло. А что сегодня за день? О ужас, сегодня понедельник!" "Витюша, сынок, 7 часов, вставай, пора на работу!" - надтреснуто продребезжал знакомый старческий голос за приоткрытой дверью.

Он тяжело вздохнул, и, сунув неуклюжие ступни в растоптанные тапки, затрусил в ванную. "Вот, еще сосисочку возьми" - маленькая аккуратная старушка суетливо хлопотала у плиты, гремя кастрюльками и воздвигая на щербатой тарелке пирамиду из пюре и вчерашних салатов. "Мама, ну что ты, я опоздаю"- мямлил он, вяло отбиваясь от настойчивых попыток запихнуть огромную салатную ложку с винегретом ему в рот. "Уж подождут, подождут, начальники твои, ты же весь день на ногах, весь день голодный!" - старушка быстро вытерла сухонькие ручки об застиранный фартук. "Да там столовая..."- пробубнил он вяло, тяжело вытаскивая грузное тело из-за стола и шлепая в прихожую. "Столовая, столовая, да что там готовят-то! Одни нитраты и химикаты, вот и по телевизору об этом говорят каждый день, докторша, эта, в очках которая, а она-то уж понимает!" - старушка ловко впихнула пакет с бутербродами в растянутый карман потертого пальто неопределенного цвета. "Смотри, на улице ветер, Витюша, шарфик и перчаточки не забудь" - и темно-розовый шарф ужом свернулся на его двойном щетинистом подбородке. "Ладно, ма, пока" - неуклюже чмокнув старушку в пергаментную щечку, он нажал пропаленную насквозь кнопку загаженного лифта.

Пока лифт, стуча и скрипя ехал вниз, он затаил дыхание и даже скрестил два пальца на удачу, но прокуренная кабина все же остановилась на четвертом этаже, и двери, лязгнув, впустили в свои недра молодую женщину. Он почувствовал себя крайне неловко, отводя глаза и пытаясь плотнее запахнуть обвисшее пальто, пряча предательски розовеющий шарф. "Доброе утро"- женщина улыбнулась. Слегка. Но ему показалось, что она едва сдерживает смех. "Здрасте" - он тупо уставился на измазанную засохшей жевательной резинкой решетку, прикрывающую разбитый плафон на полотке. К счастью, эта пытка скоро закончилась. Кабина, погудев, достигла первого этажа. На улице моросил ледяной и мелкий зимний дождик, который обычно заменял в этих местах снег. Его огромные растоптанные ботинки со сбитыми белесыми носами тяжело шлепали по лужам и грязной жиже изуродованного коммунальщиками тротуара. Дальше тротуар заканчивался вовсе, и к автобусной остановке можно было пройти лишь по ухабистой дороге, лавируя среди брызжущих подколесной грязью машин. Обычный спальный район крупного города у реки, в этот час, как в каждое буднее утро, был заполнен спешащими уехать в центр людьми.

Он добрался до остановки почти без потерь, лишь слегка запачкав мятую штанину, и через десять минут уже ехал в центр города, зажатый со всех сторон покачивающимися в такт движения автобуса дремлющими согражданами.

Снег. Белый и пушистый. Он покрывал всю землю, ватой оседал на ветках, мягким, пуховым одеялом ложился на крыши домов. Раньше, очень давно, невероятно давно, он знал, что если сжать снег в ладонях, то скоро их станет приятно покалывать, а сквозь пальцы тонкой струйкой начнет бежать вода, каплями падая на землю и тут же замерзая. Как давно это было? Где и когда? Что он чувствовал при этом? Кем был? Образы призрачными, выцветшими, словно старая фотопленка, обрывками роились в уголках памяти, ускользая и появляясь вновь. Окраина зимнего села. Серое раннее утро. Тусклое зимнее солнце никак не может разорвать пелену сизых туч. Заснеженная дорожка между двумя глухими заборами, серым и темно-зеленым. Из-за второго забора колючий порывистый ветер приносит резкий запах хлева. Заброшенный колодец, рядом ржавая водяная колонка с ледяной лужей у металлического подножья. Дальше извилистая тропка бежит через заросли едва угадывающейся в утренней мгле спутанной громады заброшенного сада и теряется в припорошенных снегом горах битого щебня и золы. Ниже, невидимая из-за зарослей одичавших терновника и вишни, где-то журчит река. Журчит? Значит, не замерзла? Странно, почему? Что это за место? Что за время? Зачем ты здесь? Кто ты здесь сейчас??

Он был одним из многих обитателей этого большого города, одним из многих тысяч мелких клерков, так же, с трудом, проснувшихся в это хмурое утро зимнего понедельника, и так же спешащих на работу в центр города из спальных районов на окраинах. От природы нелюдимый и стеснительный, он не имел близких друзей, которые обычно появляются в детстве или юности, а коллеги по работе всегда считали его откровенным тюфяком и мямлей. "А-а, Витюша? Да вся его жизнь состоит из мамочкиной каши да кроссвордов дома и бухгалтерских балансов с дежурными зуботычинами на работе. Как говорится, бегемот серый, обыкновенный, друзей не имеющий, женщинам неинтересный, вечно забитый, во всем виноватый!" И все же у него была своя тайна, свой собственный, особый секрет. Секрет этот был круглый, стеклянный, довольно тяжелый и очень красивый. Он нашел его случайно на заброшенной остановке засыпанного угольной золой, почти разрушенного и умершего шахтерского поселка, куда ездил год назад в составе комиссии подчищать перед проверкой бухгалтерию крошечного отделения родного "Речзембанка". Директор местного отделения, известный во всем районе пройдоха и плут, по обыкновению вился ужом, встречая "высоких гостей". Суетливо погрузив в свой просторный опель внушительные телеса трех его начальников, он тут же отчалил с ними в единственный местный ресторан "Уголек", а ему предложил добираться до местного отделения банка на рейсовом автобусе. Тогда тоже была зима, транспорт в этой забытой богом дыре почти не ходил, он прождал автобус не менее часа. Кроме него людей на остановке не было, и чтобы совсем не замерзнуть, он ходил взад-вперед по слежавшимся сероватым от угольной пыли сугробам, затем, чтобы не сойти с ума от мороза и скуки, прыгал с кочки на кочку около разрытой коммунальщиками ямы, разглядывая замерзшие, лопнувшие и раздавленные льдом канализационные трубы, и вдруг среди куч желтой глины и потеков мутного льда увидел ЭТО. Не очень большой, но весьма тяжелый шар из темно-синего стекла, настоящий красавец, без трещин, вмятин и сколов. Он невольно залюбовался им. Кругом не души, да и лежит он, судя по тому, как верхушкой вмерз в лед на дне ямы, уже довольно давно. Он поколебался немного, стоило ли лезть в коллектор, с невесть какой заразой, но все же тогда взял его с собой просто так, как красивую безделушку. Уже позже он обнаружил у своей находки удивительные свойства. Тогда, после проверки, его поселили в жуткий клоповник, но он настолько замерз и устал, что только вымыл в ржавой и прохладной воде руки, лицо и свою находку, как тут же провалился в тяжелый, глубокий сон. Среди ночи он почему-то неожиданно проснулся. Долго соображал, где находится, и что за призрачный синеватый свет заливает полуразрушенную конуру бывшего Дома колхозника. И если первое он вспомнил довольно быстро, то второе открытие его потрясло. Это был его шар! Он сам собой светился изнутри мягким голубоватым пульсирующим светом, совсем как причудливый и дорогой ночник, то разгораясь до ярко-голубого сияния, то темнея до лилово-черного мерцания, по его гладкой поверхности быстро плыли миниатюрные розово-бирюзовые облачка, и время от времени искорками пробегали золотистые молнии, вспыхивали и тут же гасли. Остаток ночи он провел без сна, завороженный странной красотой своей находки. К утру шар потух сам собой. Конечно, он понимал, что нашел что-то весьма невероятное. Самые разные и противоречивые желания захлестнули его. Быстрее выбросить свою находку? Нет, теперь с ней невозможно просто так расстаться. Хотя этот предмет, возможно, и очень опасен. Впоследствии он осматривал этот шар не менее сотен раз. Просто толстое стекло, никакого намека на встроенные лампочки, микросхемы, провода, батарейки. Но светится же это чудо как-то само собой! Как это объяснить, он не знал. Причем шар горел далеко не каждую ночь. Со временем он подметил, что такое свечение происходило только в полнолуние, причем неважно, сияла ли на небе в тот момент Луна, или все было затянуто тучами. Что же это такое? Супердорогая игрушка для богатеев? Метеорит? Космический спутник? Тайные военные разработки? Техника шпионов каких-нибудь недружественных стран? Жуткий радиоактивный предмет? Колдовской шар, как в фэнтэзи романах про чародеев? Инопланетный передатчик? Происки всемогущих спецслужб? Самые дикие предположения приходили ему в голову в первые дни, когда он нашел этот шар и взял его с собой домой. Но затем он привык к своей тайне, ведь, судя по всему, шар не вредил его здоровью, по крайней мере, он не замечал ничего такого, да и никто его сокровище не искал, и со временем он стал думать над загадкой природы этого чуда гораздо меньше, чем раньше, а потом вовсе почти забыл о нем, вспоминая о своем чудо-шаре только пару-тройку раз в месяц, да еще, пожалуй, в полнолуние, чтобы полюбоваться на игру сине-золотистых бликов и искр, да и то вспоминал об этом далеко не каждый раз. Шар, на всякий случай обернутый в насколько слоев толстой фольги для готовки, прочно обосновался в пыльной коробке под кипой старых газет, за шкафом. Но его тайна все равно оставалась только его тайной. И даже старушка мать не подозревала о существовании шара.