Собирая осколки (СИ) - "Леди Катрина" - Страница 14

- Да, конечно, Мария Васильевна. Идите, отдохните, а я побуду с Кириллом.

- Хорошо, что у него есть такой друг, – устало улыбнулась женщина и, налив себе из графина в стакан воды, сделала пару глотков, запив какие-то две маленькие таблетки. – Я не знаю, что бы делала с ним одна, – села она за стол.

Косте не терпелось скорее пройти в комнату Кирилла, но он присел напротив женщины.

- Всё наладится, – попытался он как-то утешить ее.

- Вчера он снова пытался покончить с собой, – сообщила она.

Костя нервно сглотнул, обливаясь холодным потом.

- Я же был здесь до вечера, – голос прозвучал надломлено.

- Я совершенно случайно встала ночью и увидела свет в ванной комнате. Кирилл, – Мария Васильевна всхлипнула и замолчала. Костя прекрасно понимал её состояние, не представляя, чтобы сам почувствовал в ту минуту, когда увидел Кирилла на краю гибели. Его до сих пор преследовало то утро, когда он с трудом убедил Деменцова опустить нож. Костя не знал, сможет ли еще раз пережить подобное.

- Поговори с ним, – с надеждой взглянула на него женщина. Костя отвел взгляд. Что он мог сказать? Как помочь?

- Может, его стоит отвезти к психологу? – предложил Костя. – В Питере много хороших специалистов, вы с Кириллом могли бы пожить у меня.

- Антон считает, что мы справимся сами, – в голосе женщины слышался упрек в сторону мужа. Такое было впервые. Костя никогда не замечал ничего подобного между родителями Кирилла. – Иди к нему, – быстро бросила она, поднимаясь.

Костя кивнул и направился в спальню Кирилла.

Постучавшись, он выждал пару минут, сделав пару глубоких вдохов, и прошел вперед. Кирилл лежал на кровати, свернувшись на самом краю. В его глазах мелькнуло что-то похожее на радость и облегчение.

В груди потеплело – Кирилл ждал его.

- Привет, – улыбнулся он ему. Лицо Кирилла вмиг изменилось, становясь привычно равнодушным и пустым. Зарождающейся огонек внутри погас так же внезапно, как и появился. Как же он устал от этого! Каждый день надеяться, верить, ждать и дождаться хоть какой-то эмоции на лице Кирилла и снова всё потерять.

Но Костя, несмотря на свое настроение, прошел к кровати Кирилла и сел на край. Он не знал, что еще сказать, что сделать, чтобы заставить Кирилла очнуться, встряхнуться, ожить. Собственное бессилие злило, вгоняя в депрессию.

- Твоя мама рассказала мне о вчерашнем, – не смотря на Кирилла, начал Костя, заламывая себе пальцы. – Не хочешь жить?

Молчание в ответ стало таким привычным, что Костя со временем даже перестал ждать, что Кирилл заговорит. Все их встречи проходили в осточертевшей мрачной давящей тишине, которую Костя нарушал редкими рассказами о жизни в Питере. Он всеми силами пытался отвлечь Кирилла, поэтому и говорил о своей школе, которую окончил в этом году, о том, что собирается поступать в Московский ВУЗ, о том, что они с братом, скорее всего, оставят отца и будут жить отдельно в столице. А Кирилл всё молчал, никак не реагируя ни на его слова, ни на него самого. Порой Косте казалось, что он даже не замечает его присутствия и тогда всё чаще приходило на ум, что он не нужен Кириллу. Зачем он ему? Лишь напоминание о том, что было? А может, было бы лучше уйти и больше не показываться Кириллу на глаза?

- Только ты, наверное, не думал, что будет со мной, – немигающим взглядом уставившись в противоположную стенку, произнес Костя – Ты не только себя убьешь, но и меня. Потому что... – он перевел дыхание, чувствуя страх от того, что когда-нибудь Кирилл сделает то, что хочет. – Мы с тобой не говорили о том дне, – Костя сцепил пальцы в замок.

- Не надо, – хриплый голос Кирилла прозвучал едва слышно.

- Я только приехал, звонил тебе, так хотел увидеться, – говорить было тяжело, но Костя продолжил, не обращая внимания на сжавшегося друга. – А мне ответил не ты, – по щеке скатилась слеза. – И они заставили меня слушать, как ты кричишь.

- Замолчи, – часто задышав, громче произнес Кирилл.

- Нет, ты послушай, – Костя встал и отошел к окну. Он так устал.

За стеклом раскинулся большой сад фруктовых деревьев с наливными ярко-красными яблоками.

... – Мы должны собрать всё, – подтаскивая лестницу к дереву, заявил Кирилл. – Подай мне корзинку.

Костя продолжал сидеть под деревом, пережевывая опавшее сочное яблоко, и любоваться открывшимся видом – задранная майка Кирилла обнажала загорелый участок кожи чуть выше линии брюк, безумно хотелось прикоснуться. Спортивки натянулись, обтягивая упругие ягодицы, возбуждая, соблазняя. В свои пятнадцать Кирилл обладал той притягательной, юной и немного угловатой красотой, которую не каждый мог разглядеть, понять и оценить. И Костя был счастлив, что это чудо досталось ему.

- Не, мне и тут хорошо, – облизнувшись, Костя улыбнулся и продолжил пожирать глазами парня.

Кирилл, стоя на лестнице, обернулся и засмеялся, поправляя майку. Он всегда быстро обо всем догадывался.

- Садист, – хмыкнул Костя и, взяв корзинку, недовольно поднялся со своего насиженного места и направился к лестнице, на которой стоял Кирилл. Взглянув снизу вверх, Костя привалился к лестнице, мечтая послать к черту задание Марии Васильевны собрать эти злосчастные яблоки и провести время с Кириллом на берегу реки, касаться его, целовать, слышать его участившееся дыхание, тихие стоны.

- Ты так на меня смотришь, словно на кусок торта, – не отрывая от него своих глаз, произнес Кирилл.

- Ты намного вкуснее, – заверил его Костя.

- Отойди от лестницы, а то мы с нее навернемся, – смущенно бросил Кирилл, сделав шаг на ступеньку повыше.

- Не бойся, я тебе не дам упасть.

- Знаю, – серьезно ответил Кирилл, внимательно взглянув на него вновь. – Поэтому боюсь только за тебя...

- И если бы я позвонил раньше, если бы приехал раньше, – продолжил Костя, вздрагивая от мучительных воспоминаний. – Если бы быстрее бежал, то ничего бы не случилось.

- Ты не виноват, – Кирилл неожиданно оказался рядом. – Ты ничего не мог сделать, ты не виноват, не виноват, – растерянно затараторил он.

- Виноват! И я ничего не могу с этим поделать. Я не успел, Кир, я опоздал, во всем виноват только я.

- Нет, – в ужасе выдохнул Кирилл, хватая его за рубашку. – Не смей, ты не... не виноват.

Костя осторожно отстранился:

- Я не мог тебя спасти и сейчас не могу, понимаешь? – чуть ли не крича от бессилия и собственной беспомощности, Костя готов был встряхнуть Кирилла с такой силой, чтобы выбить из него признание, что и он считает его виноватым. Пускай так, пускай уже хоть что-нибудь случится, потому что больше терпеть равнодушие и неизвестность было выше его сил. – А ты позволяешь им разрушать не только себя, но и наши отношения! Если за те полгода, что мы не виделись, что-то изменилось, скажи мне это, просто скажи, иначе я просто сойду с ума, – Костя повернулся к парню, умоляюще взглянув на него. – Я пойму, всё пойму. Только не молчи.

- Тебе не нужна сломанная игрушка, – столько горечи и боли в голосе Кирилла Костя не слышал никогда. Как ножом по сердцу. Глубоко раня. – Тебе не нужен я. И да, я позволяю им делать это со мной! И тогда позволял! Я не мог их остановить! – Кирилла трясло, он сорвался на крик и та плотина, которую он возводил, могла рухнуть в любой момент, оставляя его под слоем грязной воды.

Костя буквально ощущал состояние Кирилла, и больше всего на свете ему хотелось сейчас прижать его к себе, успокоиться, заставить поверить, что всё будет хорошо. Но краем сознания он понимал, что Кирилл должен выговориться, как бы тяжело не было им обоим, как бы сейчас не хотелось застрелиться или броситься камнем в реку.

- Я позволил им трахать себя, слышишь? Я!!! – Кирилл смел всё с письменного стола. Ручки, книги, тетради, диски, – всё повалилось на пол, но Кирилл не остановился на этом, продолжая крушить свою комнату.

- А ты? Что тебе надо от меня? – запыхавшись, Кирилл повернулся к нему, гневно сверкая глазами. – Жалеешь, что не успел стать первым? Ты же этого хотел. Взять меня первым, – презрительно выплюнул он, разбив пару фотографий со стены. Остановившись на секунду, Кирилл посмотрел на друга. Казалось, весь его пыл сошел на «нет» и Костя порадовался, что истерика миновала и теперь всё будет хорошо. Только следующие слова Кирилла убедили его, что «хорошо» больше не будет никогда. – Только почему ты мне не сказал, что…что это так больно...