Время кумаруна - Си Веранда - Страница 59

– Я с удовольствием послушаю, как ты читаешь, Эрик. Присядем? – предложила она, ведь они до сих пор оставались стоять друг напротив друга в центре деревянной конструкции. Вид открывался на все четыре стороны, только вертикальные балки кое-где мешали целостному восприятию пейзажа.

– Давай присядем к столу или… – подбирал слова Эрик.

– Давай приляжем. День был волнительным, и я устала. – Она ловко влезла на топчан, облокотилась на подушки у изголовья и, предварительно скинув сандалии, вытянула ноги. Длинное платье скрывало их, и это обстоятельство немного расстраивало. «Как ловко я объяснила выбор в пользу кровати, – похвалила она себя. – Умелый флирт, Владка».

– Хочешь, мы отплывем к центру озера? – спросил Эрик. – Плавучий дом – плавающая посудина.

– Нет, мне хотелось бы остаться здесь и скрыться ото всех за стеной из кустарника.

– Здесь никого нет, милая джейя. А Рэй не посмеет подглядывать, если я не попрошу его об этом. – Он подмигнул.

Влада состроила гримасу, говорящую за нее: «Ну уж нет!»

Эрик присел на противоположной стороне кровати, развернувшись к ней. После паузы, необходимой для настроя на поэтический лад, произнес:

«Эмпала лэстен карэ сэй,

Уланта элиа стопэна.

Полынэ стэа команэр,

Ми нарэ джея гаманэа.

Гастен мистер,

Парэнис брэйт».

Переводчик в ухе синхронно сообщал:

«Мой темный день был озарен,

Когда ты пришла в моих снах.

Я долго плутал в дебрях отчаяния,

Пока моя красивая молодая дева не возродила меня.

Чудеса реальны,

Если живешь надеждой».

– Прекрасные стихи, Эрик.

– Они есть в твоем сборнике. Я читал их, когда был еще мальчишкой и мечтал о любви и славе. Я позаимствовал нэри «джейя» из стихов Эрио.

Владе хотелось прочесть в ответ не менее душевные стихи, но все, что она помнила, это «Памятник» Пушкина, отрывок из «Полтавы», «Московский озорной гуляка» Есенина и его же «Березу» из программы начальной школы. Когда-то она учила массу стихотворений, но память за ненадобностью утратила все прекрасные образцы русской словесности. Влада всегда была недовольна ей, из головы постоянно выветривалось все, что она когда-то хорошо знала, но редко пользовалась. Пожалуй, только «Береза» могла бы кое-как подойти моменту.

«Белая береза

Под моим окном

Принакрылась снегом,

Точно серебром.

На пушистых ветках

Снежною каймой

Распустились кисти

Белой бахромой…»

Она прочла стихотворение до конца и многозначительно смолкла. Объяснять, что это лучшее из всего, что она помнит, было стыдно.

– Ваш язык великолепен, Влада! Кто автор этих строк и почему он так долго описывает дерево? Береза – это же дерево, я правильно понял?

– Это Сергей Есенин, великий русский поэт, который жил примерно столетие назад. Он тоже был бунтарем своего времени и рано ушел из жизни. Вообще-то он часто писал куда более неполиткорректные стихотворения, а про березу говорит, восхищаясь красотой русской природы. У наших поэтов и писателей принято восхвалять красоты родных просторов. Береза – это такое дерево с белой корой и черными полосками, она является одним из символов России, так же как и медведь, и в недавнем прошлом красный цвет.

– Я понял, о каком дереве идет речь, но в наших краях оно не растет.

– Мое знакомство со взрослой поэзией началось с Есенина, – продолжила она. – В нашем книжном шкафу стояли три его сборника в зеленых обложках – три томика Есенина. Мама иногда читала мне его стихи. А еще мы вместе вырезали из открыток картинки и делали закладки, оставляя на страницах с понравившимися стихотворениями. Этот образ зеленых томиков Есенина – мое очень раннее воспоминание, такое теплое и родное. Мне тогда было лет пять-шесть, не больше. Когда я училась в выпускном классе школы, нам задали написать сочинение о поэте. Образ зеленых томиков из детства был ключевой темой, пронизывающей все мое повествование. Я получила за работу две пятерки и похвалу учительницы, что это самое проникновенное сочинение из всего потока. Вообще-то меня часто хвалили в школе, но этот момент особо запомнился… Ох, что-то я ностальгирую, – вздохнула она и попыталась улыбнуться, но, отвернувшись, незаметно утерла слезу.

– Влада… – сказал он и стремительно обогнул топчан, подсел к ней близко-близко и крепко обнял за плечи. – Твоя мама чувствует, что ты жива и невредима. Мать не может этого не знать.

Слезы предательски потекли. Что она могла сказать на это? Что хочет вернуться к маме? Хочет, но и оставлять Эрика она вовсе не желала. Размазав влагу по лицу, Влада остановила потоки. Оба долго молчали.

– Поэзия практически всегда наводит на грустные размышления, Влада. Это такое искусство, основанное на душевном волнении. Ты знаешь веселые стихи?

– Только неприличные, – усмехнулась она, шмыгая носом.

– И я тоже!

Тут им обоим сделалось смешно, и они расхохотались.

– Будем рассказывать друг другу неприличные стихи? – предложил он, немного отойдя.

Оба переглянулись и прыснули с новой силой. Сквозь истерический хохот Влада простонала:

– Эрик, перестань меня смешить!

– Зато ты больше не грустишь.

– Я давно хотела спросить… – сказала она, немного отдышавшись.

– Я во внимании.

– Ты знаешь, кто такие эльфы?

– Переводчик уверяет, что это маленькие красивые и коварные человечки.

– Вот как? – рассмеялась она. – Ну, скажем так, эльфы бывают разные. Это мифические сущности в некоторых культурах нашего мира. Так вот, когда я появилась в вашем, подумала, что все вы – эльфы.

– Но мы не маленькие и не все из нас коварные, – сказал он, подтрунивая.

– Твой переводчик на этот раз сильно ошибается, Эрик, – прыснула она. – Я подумала, что вы те из них, что очень красивы, мудры и живет вечно, или как минимум тысячи лет. Еще у эльфов заостренные уши. Твои не такие, но вдруг каким-то образом наши реальности пересекались и раньше, и именно вы и стали прототипом этих легенд. Эльфы и эйдеринцы – даже на одну букву! Как ты думаешь?

– Ну, как знать… – Он пожал плечами. – Но мы не живем тысячи лет, джейя. В среднем мужчина дотягивает до семидесяти трех, а женщина – до семидесяти восьми. Проголодалась?

– Нет. Но я бы выпила вина, – сказала она без задней мысли.

Эрик напрягся. Было заметно, что в его голове происходит мучительный процесс выбора.

«Неужели он так категоричен в этом вопросе?!»

Он достал из кармана уже знакомый ей черный приборчик и произнес:

– Рэй, необходима бутылка вина, ну и закуска на твой вкус.

«Надо признать, смартфоны в нашем мире выглядят гораздо презентабельнее этого невзрачного “коробка спичек”, – оценила девушка. – Стоит ли объяснять, что я не злоупотребляю спиртным или не акцентировать на этом внимание, а то получится, что я оправдываюсь?..»

Вскоре подоспел Рэй с подносом, полным всего. Бутылка красного и два бокала находились в центре. Хозяин откупорил бутылку и с едва заметным поклоном поспешил удалиться. Эрик подошел к столу, наполнил бокал и преподнес Владе, картинно развалившейся на кровати.

– А разве ты не составишь мне компанию? – поинтересовалась она.

– Нет.

– А почему?

– Потому что не хочу пить.

«Мне начинают надоедать эти ответы по типу “потому что хочу”, и “потому что не хочу”. Большой царский капризный ребенок!»

– Поставь на стол, я не буду, – сказала она обиженно.

– Влада…

– Я не буду пить одна, алкоголь хорош в компании. Я вполне могу обходиться и без него.

– Ты злишься, я чувствую.

– Да, я злюсь. У тебя проблемы с алкоголем? Ты закодированный, поэтому не пьешь?

– Твои слова звучат неподобающим образом, – сказал он твердо и холодно. – Никогда не произноси при мне ничего подобного. Я многое готов тебе позволить, чего бы никогда не сделал для женщины этого мира. Но в этот раз ты переступила границу дозволенного.

«Черт! Король зол. Я действительно сказанула лишнее. Он правитель и с ним никогда так не разговаривали. И что теперь, по протоколу, нужно перед ним извиняться?»