Психология подсознания - Подводный Авессалом - Страница 4

Отлаженный механизм трансформации реальности в приемлемую для сознания форму подсознание пытается перенести на несколько непривычную для него ситуацию, когда помимо внешней реальности появляется внутренний фактор — дух — со своими целями, энергетикой и методами воздействия на сознание и подсознание. Основной целью духа является расширение сущностного сознания. Это субъективно переживается человеком как открытие духовного зрения: он начинает за определенными формами отчетливо ощущать, «видеть» одухотворяющее их начало; эти формы начинают вдруг казаться ему наделенными особой, высшей красотой: «что не можно глаз отвесть», как сказано у Пушкина. Однако, открытию духовного зрения (в любом аспекте) предшествует трудная духовная работа, сопровождающаяся ментальной и душевной работой, а также преодолением определенных трудностей в материальном плане. Существует мнение, что главный результат (и цель) духовного роста — соответствующее поведение человека в материальном плане; это не так. Основная цель духовного роста — открытие духовного зрения, следствием чего являются изменения в ментальном и эмоциональном планах, а также в плане поведения.

Дело в том, что сущностные эмоциональные и ментальные реакции человека определяются именно тем, что он видит духовными глазами, и этим же определяется его поведение в существенных для него ситуациях. Такие понятия, как долг, совесть и т. п. также являются вторичными, ибо сам голос совести звучит совершенно по разному у людей с различным духовным видением. Так, добрый человек (то есть у которого в соответствующем плане раскрыты духовные глаза) снимет с себя в дождь последнюю рубашку и отдаст ее другому потому, что он видит другого как себя, и иначе поступить ему просто невозможно; и, если он почему-то все же этого сделать не сможет, он будет страдать не от мучений совести, а по-другому, как тот, который мокнет. Совестливый человек (то есть у которого духовные глаза в соответствующем плане начинают раскрываться) почувствует, что хотя на дворе мокро и холодно, но рубашку отдать надо, иначе его будет грызть совесть (что иногда оказывается неприятнее холода и дождя, а иногда приятнее, смотря по сезону). И хотя оба — и добрый, и совестливый, отдадут свою рубашку, поступки их совершенно различны. И уйдут они с разными чувствами: добрый вспомнит этот эпизод без эмоций, а совестливый с приятным чувством, что он совершил хороший поступок.

Итак, главной задачей высшего «я» является расширение духовного зрения, и, следовательно, сущностного сознания. Тогда становится понятным, почему подсознание тратит столько усилий на всевозможную маскировку и ограничивает расширение сознания. Ведь раскрывающийся духовный взор обращается внутрь и начинает освещать хитрые механизмы подсознания и — о ужас! — беззащитное уязвимое эго; и многое из этого, что он здесь обнаруживает, испепеляет на месте. Жизнь человека, раскрывающего свои духовные глаза, идет под постоянный похоронный звон: он по частям хоронит низшие программы своего подсознания, заменяя их (относительно) высшими.

Видимо, где-то здесь начинается любимая тема русской интеллигенции об очищении страданием. Очищает, однако, не страдание, а пробуждающийся духовный взор, а страдание лишь сопутствует его пробуждению, сигнализируя об умирании части эго. К сожалению, не всякое страдание очищает; хитрое подсознание может (и склонно) трансформировать его себе в пищу. Разница между очищающим страданием, сопутствующим трансформации эго, и страданием мазохистского толка заключается, во-первых, в ощущении внутренней работы (тогда говорят, что человек изживает свои страдания), а во-вторых, в последующем ощущении внутреннего обновления, внутренней свободы и расширении сознания.

* * *

«Так скорбим, но хороним,

переходим к делам,

чтобы смерть, как синоним,

разделить пополам».

И. Бродский

Из написанного выше не следует, что сознание человека бессильно против козней подсознания; напротив, его хитрые (а по большей части нехитрые) приемы вполне можно разгадывать. Однако для этого человеку нужно сначала признать, или хотя бы допустить как гипотезу, что у него внутри имеются различные силы, которые хотят, оставаясь инкогнито, управлять его действиями.

Один из самых замечательных законов этого мира заключается в том, что, когда событие подготовлено, оно происходит. «Когда ученик готов, Учитель приходит», — говорит восточная мудрость. И наоборот: когда готов Учитель, у него появляются ученики. То же самое относится к познанию мира и своего «я»: если человеком владеет не любопытство, а настоящая внутренняя потребность, то информация, а также средства, надежно помогающие отличить истину от лжи, начинают поступать к нему (почти) сами по себе. Критерий истины в познании, а тем более в познании самого себя, единственный: глубокое внутреннее ощущение уверенности в том, что это — так. Это ощущение нельзя ни с чем спутать, оно отличается от веры в авторитет, от информации, полученной из любого косвенного источника, как объемное изображение от плоского, как сильная любовь от легкого увлечения.

Внутренний мир поддается изучению еще труднее, чем внешний. Для того, чтобы в него проникнуть, нужно сильное желание. Человек, не подозревавший о наличии у него подсознания и случайно о нем узнавший, начав любопытствовать, рискует не обнаружить ничего и сделает стандартный вывод: все это фрейдистские штучки, может, у невротиков подсознание и есть, но у нормальных людей, и во всяком случае у меня лично, уж точно нет.

Действительно, добиться внутренней уверенности в том, что ты правильно трактуешь события собственной жизни, приписываешь истинное авторство внутренним голосам и т. д., довольно трудно. И если человеку непонятно, зачем вообще нужно все это «самокопание», то он точно не разберется в себе. С другой стороны, если у человека появляется соответствующая внутренняя потребность, то (при условии честности исследования!) он через некоторое время начинает получать о себе информацию вместе с необходимой степенью уверенности в ее истинности.

Содержание этого трактата дает большие возможности для рационализации внутренней жизни. Поэтому автор считает необходимым сказать следующее: любые исследования и логические построения человека, касающиеся его внутреннего мира, ценны и истинны лишь тогда, когда результат этих исследований сам по себе мистическим образом освещается в его душе как несомненная истина, безотносительно к степени логичности пути рассуждений, приведшего к нему. Истина обязательно постигается как откровение; пути к ней уже не так существенны.

* * *

У каждого человека в сознании имеется определенная картина мира, которая играет существеннейшую роль в его жизни. Прежде всего, эта картина мира определяет способ мировосприятия (например, то, что в эту картину не укладывается, человек склонен просто игнорировать или забывать). Во-вторых, картина мира позволяет человеку определять свое поведение и место в мире. И в третьих, картина мира обеспечивает определенный уровень стабильности и комфорта в душевной жизни. По этим и другим причинам подсознание стремится обеспечить устойчивость картины мира; в частности, в функции подсознания входит согласование с ней информационно-энергетического потока, постоянно поступающего извне. Этот поток подсознанием воспринимается полностью. Однако по двум существенным причинам он не может быть воспринят непосредственно сознанием: во-первых, последнее недостаточно дифференцировано, то есть не может видеть одновременно слишком много деталей, а во-вторых, недостаточно широко. Сознание, в частности, картина мира, нуждаются в очень мощной защите от внешнего информационного потока (иначе человек сойдет с ума). Эту защиту обеспечивает подсознание, которое обладает такой властью, что ни одна мысль (наблюдение, чувство, желание), к которой сознание не подготовлено, не появится в голове человека, не будет им осознана. Появиться может лишь легкий косвенный намек: непонятный энергетический толчок, неудобство и т. п. Если же какая-то мысль, к которой человек не подготовлен, приходит к нему извне, то сработает защитный механизм, и в голове тут же появится следующая мысль: «Это неправда, потому что этого не может быть». Именно такова реакция ребенка, которому в грубой форме сообщают тайну зачатия. Затем, под давлением фактов, заставляющих сознание принять истину, подсознание начинает срочную работу по цензуре и адаптированию реальности, окружающей данный факт, с тем, чтобы он стал приемлем для сознания и хоть как-то уместился в картину мира.