Год дракона (СИ) - "Civettina" - Страница 6

Вовка смерил меня недовольным взглядом и продолжил завтрак. Я чувствовал, что с расспросами лезть к нему опасно, и не решался сказать хоть что-то. Так, в молчании, мы и доели свои сэндвичи и картошку.

В машине тоже какое-то время ехали в тишине. Вовка сосредоточенно глядел на дорогу, а я думал о том, как же сильно он был одинок. Даже музыку в машине не слушает – настолько привык быть наедине с собой. Но раз в его жизни теперь появился я, брату придется мириться с моим обществом. И поскольку меня просто распирало от любопытства, а на сытый желудок я осмелел, то я начал разговор:

– Ты сказал, что наши отцы погибли неслучайно. Их убили?

– Можно и так сказать, – Вовка пожал плечами. – Они просто не выдержали. Никто из людей не может долго жить в гнезде дракона.

– Где?

Вовка поморщился, как будто ему сделали больно, а во мне вдруг стала разгораться непонятная злость.

– Гнездо дракона? Ты серьезно? Это что, метафора какая-то?

– Жень, я хочу рассказать тебе правду, но не знаю, как это сделать, – на лице брата отразилось страдание.

– Просто скажи и все!

– Это не метафора, это… Ну ладно, пусть будет метафора. Наша мама была… в общем, их отряд называли драконами.

– И чем она занималась?

– Устраняла неприятности, – уклончиво ответил брат. – О деталях меня не спрашивай: я их не знаю. Но, видимо, они были не очень лицеприятные, потому что мама сбежала и долго скрывалась. Вышла замуж, родила троих детей – чтобы походить на обычного человека и замести следы. Она и нас пыталась защитить, но у нее не получилось. Поэтому она попросила меня…

– Мама?! – я аж на месте подскочил. – Хочешь сказать, что она не умерла?

Вовка ответил не сразу. Молчание тянулось долго, и я уже хотел повторить вопрос, как брат буркнул:

– Ладно, не бери в голову.

– Что значит «не бери в голову»?! – взвился я. – Ты только что сказал, что мама говорила с тобой. Что это значит? Почему она не приехала ни за мной, ни за Максиком? Она инвалид? Она в психушке?

Брат не отвечал.

– Скажи мне правду! – я вцепился в его куртку, не в силах больше сдерживать эмоции. – Я готов ко всему, даже к самому страшному. Вов, пожалуйста!

– Она умерла, – отрезал он. – Просто оставила мне послание.

– Его можно прочитать или прослушать?

– Я уничтожил его. Такова была ее воля.

Я откинулся на спинку сиденья и скрестил руки на груди:

– И о чем было это послание?

– О вас с Максиком. Она просила позаботиться о вас и защитить от тех, кто преследовал ее.

– И кто же они?

– Я толком не знаю…

– Тогда как ты защитишь нас? – усмехнулся я.

– У меня есть четкие инструкции, не дрейфь! Доберемся до места, и я передам их тебе, чтобы и ты смог уйти от преследования или постоять за себя в случае чего.

Впервые в жизни мне стало обидно. Мне казалось, Вовка таким образом самоутверждается: раздул из обычной истории какую-то великую тайну и мучает меня. Более того, я был уверен, что в итоге окажется, что мама не выплатила какой-то кредит или насолила какому-нибудь олигарху. Всего-то ничего, но Вовка сделал из этой истории шпионский детектив, чтобы манипулировать мной. Поразмыслив немного, я пришел к выводу, что лучше мне стать равнодушным, чтобы брат потерял рычаги воздействия на меня.

Я умолк и уставился в окно, вспоминая события прошлой ночи. Мне казалось, что все это произошло несколько лет назад – настолько далека уже была от меня моя прошлая жизнь.

Внезапно я осознал, что в пожаре сгорел мой мр3-плеер. Это была моя последняя покупка на сэкономленную стипендию и деньги за подработку. Плеер мне было намного жальче, чем телефон и кожаную «косуху». Телефон был старый, «косуха» жала в плечах, а плееру не исполнилось и двух месяцев.

– Слух на охоте – незаменимый ресурс. И он тебе еще пригодится, – вдруг произнес Вовка, а я вздрогнул: откуда он узнал, о чем я думаю?

Он же лишь слабо улыбался, как будто показал простенький фокус трехлетнему ребенку. Я назло ему промолчал. Пусть думает, что мне не любопытно.

Через час мы въехали в областной центр. Я никогда не выезжал за пределы родного края. Я и больших городов-то почти не помнил. Да что там – я боялся их. Привыкнув к деревенской жизни, а потом и к изолированному существованию в детдоме, я испытал настоящий стресс, очутившись в районном центре, где учился на повара. А тут – промышленный миллионник. Тьма машин. Суета, светофоры, толпы, высотные дома. Я вжался в спинку сиденья, стараясь не показывать, как мне не по себе, но, видимо, скрыть это было трудно. Вовка бросил на меня взгляд и слабо улыбнулся. Он-то чувствовал себя уверенно, лавируя в потоке машин. Иногда его джип проходил в опасной близости от капотов и бортов наших соседей по дороге, и всякий раз у меня внутри все замирало. К счастью, ехали мы недолго: машина свернула с широкой улицы на узкую, а потом въехала во двор, окруженный десятиэтажками. Вовка нашел место для парковки и заглушил мотор. Я вышел из машины вслед за ним и, пока брат забирал из багажника увесистую спортивную сумку, я осматривался, гадая, в каком из этих домов-муравейников он живет.

– За мной! – коротко скомандовал Вовка, закинул на плечо сумку и зашагал через двор. Я шел за ним. К моему удивлению, брат миновал этот двор и через арку в доме вышел во двор соседний. Мы миновали детскую площадку и оставили позади еще одну десятиэтажку.

– Долго еще? – не выдержал я.

Вовка не ответил, но я понял, куда он направляется. Торцом к нам стол еще один панельный дом. Брат поднялся на крыльцо крайнего подъезда, набрал комбинацию на кодовом замке.

– Код я тебе позже скажу, – бросил он и открыл дверь, впуская меня.

Мы поднялись на десятый этаж. На площадке единственная дверь не имела номера, и вела она в Вовкину квартиру. Я с некоторым трепетом переступил порог. Мне вдруг вспомнилась наша квартира, в которой мы жили с родителями: светлый линолеум, обои с геометрическими узорами, нашу с Максиком комнату в сине-белых тонах.

Квартира Вовки была типичным примером холостяцкой берлоги. Минимум мебели, а имеющаяся – не самая новая, скорее всего, купленная с рук по объявлению. Комнат было две. Одна располагалась прямо напротив входной двери, а вход в другую был правее по коридору. С левой стороны коридор заканчивался дверями в ванную и туалет и проходом в кухню.

– Твоя – там, – Вовка махнул рукой вправо, но я и сам догадался, какую комнату он мне определил – подальше от двери, чтобы я не смог сбежать незамеченным. Вовка снял куртку, разулся, прошел на кухню. И хотя жилище брата мне понравилось, я чувствовал себя скованно в нем, даже в свою комнату вошел с осторожностью, как в кабинет директора.

Из мебели здесь был только диван, шкаф и стол у балкона. Даже стульев не было. Я прошелся до окна.

– На балконе есть лестница. Она достает до крыши: на ее конце есть крюки. Так что в случае опасности можно сбежать, – продолжал брат. – В подъезде тоже есть выход на крышу. Это на случай, если побег через окно будет невозможен.

Я не произносил ни слова, хотя мое сердце билось учащенно, как будто нам сейчас предстояло лезть на крышу и скрываться от погони.

– Машину я все время ставлю в разных местах и подальше от дома. Во-первых, так она не указывает на место, где я живу. Во-вторых, пока идешь от машины до подъезда или обратно, успеваешь понять: следят за тобой или нет.

– И что делать, если следят?

– Продолжать движение. Но не заходить в подъезд и не садиться в машину. Пока ты двигаешься, они не нападут, зато ты сможешь выяснить, кто тебя ведет, и оторваться от хвоста.

– Ты параноик. Хочешь и меня таким сделать?

– Очень надеюсь, что с опасностью ты столкнешься тогда, когда хоть немного будешь уметь сопротивляться ей.

Я закатил глаза.

– Сегодня из дома не выходи. Я вечером схожу в магазин и заодно разведаю обстановку. А завтра у нас будет насыщенный день.

– Будем подбирать мне парик и усы? – не сдержался я.