Год дракона (СИ) - "Civettina" - Страница 41

Надо признать, задумка Кота мне понравилась. Я понял, почему Вовка интересовался его исследованиями: ему предстояло защищать нас с Максиком от каких-то невиданных богов и всевозможных тварей, а потому дополнительная сила бы не помешала.

Убедившись, что с Бешей все нормально, мы с Вовкой отправились в путь. Выехали ночью, потому что в это время суток шоссе было пустынным и можно было гнать под двести.

– Интересные братья, – сказал я, когда мы выехали на трассу.

– Ты понравился Коту, – с некоторой гордостью произнес Вовка. – Он вообще-то неразговорчивый и мало общается с другими, особенно с людьми. Впрочем, Беша тоже нелегко заводит друзей, хотя и кажется общительным. Эти двое как будто замкнуты сами на себе и очень неохотно впускают в свой мир. Поэтому, когда Кота ранили…

– Как это произошло? – мне хотелось поскорее узнать эту историю.

– На испытаниях. Беша по призванию воин – один из лучших воинов, которых я повидал. Однако сам он постоянно совершенствовался, считал, что не достиг еще той высоты, которая сделала бы его непревзойденным. Поэтому он и согласился испытать на себе радиоактивный заряд, разработанный Котом. Они выехали в глухомань, потому что не знали, как поведет себя препарат. Сначала все шло хорошо, но после выброса энергии Беша отрубился. Кот пытался привести его в чувства, но все было напрасно, и тогда нашему колдуну пришлось тащить брата до машины. Тут их и выследил бон.

– Кто?

– Это пришелец из другого мира. Очень опасный. Очень сильный и коварный. Он появляется из ниоткуда, может менять формы, превращаясь то в летающего, то в ползающего, то в водоплавающего хищника. Собственно, думаю, с него и пошли легенды об оборотнях, потому что он нападает на людей и съедает только сердце. Душа, что самое странное, его не интересует вовсе, поэтому лиги сквозь пальцы смотрят на промышляющих бонов.

– И он напал на Кота?

– Он хотел напасть на Бешу, потому что тот был легкой добычей, но Кот, естественно, защищал брата. А поскольку он не воин, то уступил в схватке. Бон его сильно потрепал. И Кот наверняка бы умер, но тут сработала братская связь, какая всегда есть у близнецов. Почувствовав боль брата, Беша очнулся и ринулся на бона. Тот то ли от страха, то ли от неожиданности отступил и бросился бежать. Беша бы догнал его – он мастер в этом деле, но он боялся оставить брата, поэтому метнул в убегающую тварь сюрикен из заколдованного металла. Сила колдовства была в том, что держала раненого бона в определенном радиусе от первой капли пролитой крови, не давая выйти не только за пределы круга, но и за пределы нашего мира. К тому же бон уже не мог трансформироваться.

– Это его ты искал?

– Да, и нашел очень быстро. Я боялся, что не справлюсь, поэтому взял с собой Горыныча. Однако его помощь не потребовалась: бон был буквально при смерти, и я прикончил его, в доказательство этого вернув сюрикен Беше.

– А что за камень ты должен был достать?

– Камень отражений, – Вовка вздохнул. – Поскольку парни не очень-то водили дружбу с другими драконами, то, когда случилось несчастье с Котом, у Беши не оказалось знакомых колдунов и тем более лекарей. Он выхаживал брата сам, по его записям и по собственной интуиции. Я попросил Горыныча помочь близнецам, и тот предложил одно лечение, правда, оговорился, что никогда не пробовал его на драконах – только читал в книгах. Эксперимент прошел неудачно: Кот чуть не умер, поэтому Беша не любит Горыныча. Так вот, когда Кот оказался при смерти, я поехал к Шу, упрашивал ее помочь, и она после долгих колебаний согласилась. Велела привезти камень отражений – очень редкий бриллиант. Его надо было выкрасть в ювелирной галерее в Лондоне, и я отправился туда, с трудом, но добыл камень. Шу провела ритуал, и вся болезнь Кота перешла в камень. После этого в течение двадцати четырех часов его необходимо было подсунуть кому-нибудь другому, чтобы он принял все, что содержал в себе бриллиант. Как бы совершить обмен здоровьем, но при этом самому не касаться камня. Заключительный этап операции взял на себя Беша, подкинув бриллиант карточному шулеру. Кот был спасен, но некоторые раны залечить не удалось, поэтому он остался калекой.

– Он сильно переживает из-за этого, – согласился я. – Не хочет показаться беспомощным.

– Он очень хочет быть полезным, поэтому работает без устали над своим изобретением. Уверен, у него получится.

– Да, – кивнул я и задумался о том, какую силу может дать атомная энергия дракону, если Кот все-таки достигнет цели.

========== Начало пути ==========

Вечером следующего дня мы приблизились к границе с Украиной. Мне предстояло впервые проходить таможню, и я волновался: у нас был полный джип оружия. За несколько километров от границы мы встали на заброшенной заправке, где обычно останавливались дальнобойщики, чтобы справить нужду. Вовка поставил джип между двух столбов, к которым раньше крепились бензоколонки, и поэтому с трассы мы плохо просматривались. Брат открыл заднюю дверцу, сунул руку между спинкой сиденья и корпусом машины – щелкнул замок, и я с удивлением наблюдал, как Вовка сдвинул сидушку вперед и поднял ее, как крышку. В нише под сиденьем был оборудован тайник – легкая решетчатая планка с ремнями и креплениями для пистолетов и кинжалов. Я был потрясен не столько наличием самого тайника, сколько тем, что у брата кроме «Магнума» и ставшего моим «Макарова» оказалось еще три пистолета. Кольт «Анаконда» – серебристый красавец с длинным и мощным стволом, изготовленный под сорок четвертый калибр «Магнума». Увидев его, я понял, что именно о нем и мечтал всю жизнь. Рядом с «Анакондой» был еще один кольт – короткоствольный «Питон». Мне не очень нравилось такое оружие, хотя я читал о его впечатляющих технических характеристиках. Третий был «Вальтер П-99», и о нем я знал мало. Только лишь то, что его разрабатывали специально для полиции и военных, а потому практичность и легкость стали его основными достоинствами.

Кроме пистолетов на решетке в специальных ножнах лежали три ножа разных размеров. Чехлы были сделаны из толстой кожи и имели фиксаторы, чтобы оружие не выскользнуло во время маневров машины. Вовка вложил свой меч в ножны, расположенные с левой стороны решетки, закрепил перекрестье фиксатором и попросил принести из багажника мой меч. Его он поместил в ножны, приделанные к днищу сиденья.

– Как мы перейдем границу с таким арсеналом? – наличие тайника меня и пугало, и будоражило одновременно.

– Сделаем непробиваемые лица и окутаем льдом сердца, – улыбнулся Вовка и опустил сиденье. Щелкнул потайной замок, и оно намертво закрепилось в естественном положении.

– А если лед растает?

– Тогда сдадимся и сядем в тюрьму, – брат хлопнул меня по плечу и сел за руль. – А если не хочешь в тюрьму, то тебе придется применить свое лекарское обаяние в боевых условиях.

На таможне была небольшая очередь, но я обрадовался рано: машины двигались очень медленно. Кроме того два пограничника с собаками курсировали между ними. Я понимал, что они искали наркотики, но боялся, что собак натренировали еще и порох находить. Пороха у нас было столько, что хватило бы расстрелять три таких пограничных поста.

Оставив машину в специальной зоне, мы отправились заполнять декларации и проходить погранконтроль. Когда с бумажными формальностями было покончено, мы вернулись к своей машине для досмотра. Пока пограничник обследовал наш багажник Вовка стоял со скучающим видом, как будто он по пять раз на дню пересекает границы. А вот пограничная собака, увидев меня, завиляла хвостом. Сердце у меня екнуло: вдруг пограничнику это покажется подозрительным?

«Сидеть!» – мысленно приказал я, но собака не послушалась и со всей своей собачьей радостью устремилась ко мне. «Стоять! Фу! Назад!» – мысленно командовал я и вдруг понял, что пес обучен другим командам и на другом языке. Пограничник, слегка прищурившись, приближался ко мне: моя личность его явно заинтересовала. В этот момент в машине, что находилась в соседней зоне досмотра, заплакал ребенок. Малыш, которому не было и года и который до сего момента вполне спокойно восседал у матери на руках, вдруг разразился громогласным плачем. Мать принялась укачивать его, поила водой из бутылочки, пыталась отвлечь его игрушкой и демонстрации пограничной собаки, но ребенок остался равнодушным ко всем уловкам. Его плач перешел в крик, и кричал он так, словно его без наркоза резала бригада хирургов.