Сильнее смерти - Голсуорси Джон - Страница 35
- Предыдущая
- 35/86
- Следующая
"Мы вернулись".
Он получит открытку только когда проснется, часов в одиннадцать; инстинктивно желая продлить передышку, она почти весь следующий день занималась покупками, стараясь ни о чем не думать. Вернувшись к вечернему чаю, она сразу поднялась к ребенку. Фьорсен был уже дома, он ушел со скрипкой в студию.
Джип потребовалось все ее самообладание. Скоро явится та девушка, она будет пробираться по темному, узкому переулку; может быть, в эту самую минуту ее пальцы барабанят в дверь; он открывает ей и бормочет: "Нет, она вернулась!" О, как та отпрянет от него! Быстрый шепот - уговариваются о другом месте свиданий! Губы к губам, и этот обожающий взгляд девушки; и вот она бежит прочь от захлопнутой двери, в темноту, разочарованная! А он сидит на роскошном диване и, грызя усы, смотрит своими кошачьими глазами на огонь. А потом, может быть, из его скрипки возникнут каскады звуков, в которых слезы, и ветер, и все, что когда-то околдовало ее!
- Приоткрой, пожалуйста, окно, Бетти, милая, очень душно.
Музыка... Нарастает, затихает! Почему она так трогает даже теперь, когда звучит для нее как издевательство? И Джип подумала: "Он, наверное, ждет, что я снова приду туда играть для него. Но я не приду, никогда!"
Она пошла в спальню, наскоро переоделась и спустилась вниз. Ее внимание привлекла маленькая фарфоровая пастушка на каминной полке. Она купила ее более трех лет назад, когда впервые приехала в Лондон; жизнь казалась ей тогда сплошным бесконечным котильоном, во главе которого танцевала она сама. Теперь пастушка стала равнодушным, хотя и изящным символом совсем иной жизни, бесцветной жизни без глубины и теней - несчастливой жизни.
Ей не пришлось долго ждать. Он скоро постучал в балконную дверь гостиной. Почему у людей, заглядывающих в окна из темноты, лица всегда кажутся голодными, ищущими, словно выпрашивающими то, что у вас есть и чего у них нет? Отодвигая задвижку, она думала: "Что я ему скажу?" Его пылкий взгляд, голос, руки - все казалось ей смешным; и особенно его разочарованный вид, когда она сказала:
- Осторожнее, я еще нездорова. Хорошо провел время у графа Росека? - И, помимо ее воли, вырвались слова: - Боюсь, что ты соскучился по студии!
У него забегали глаза; он принялся шагать взад и вперед по комнате.
- Соскучился! Соскучился по всему! Я был очень несчастен, Джип! Ты даже не представляешь, как я был несчастен. Да, несчастен, несчастен! - С каждым повторением этого слова голос его становился веселее. Опустившись на колени, он протянул длинные руки и обнял ее. - Ах, моя Джип! Я теперь буду совсем другим человеком!
Джип продолжала улыбаться. Чем еще могла она ответить на эти фальшивые излияния? Воспользовавшись тем, что он разжал руки, она поднялась и сказала:
- Ты знаешь, что в доме ребенок?
- Ах, ребенок? Я и забыл. Пойдем посмотрим на него.
- Иди один, - ответила Джип.
Наверное, он сейчас подумал: "За это она будет более нежна со мной". Неожиданно он повернулся и вышел.
Она постояла немного с закрытыми глазами - ей снова виделись студия, диван, дрожащая рука девушки. Она подбежала к роялю и начала играть полонез.
В этот вечер они обедали не дома, потом пошли в театр на "Сказки Гофмана". Все это позволяло еще немного оттянуть то, что она собиралась сказать. Когда они ехали в темной машине домой, она отодвинулась в угол под тем предлогом, что боится измять платье. Дважды она едва не закричала: "Я не Дафна Уинг!" Но каждый раз гордость глушила эти слова. Но какую другую причину может она придумать, чтобы закрыть перед ним дверь своей комнаты?
Дома она увидела в зеркало, что он стоит позади нее - он прокрался в спальню неслышно, как кошка. Кровь бросилась ей в лицо, и она сказала:
- Нет, Густав! Если тебе нужна подруга, ступай в студию.
Он отпрянул в сторону и, прислонившись к спинке кровати, уставился на нее; а Джип перед зеркалом продолжала спокойно вынимать шпильки из волос. Она видела, как у него дергаются, словно от боли, голова и руки. Потом, к ее удивлению, он вышел. И снова смутное раскаяние примешалось к охватившему ее чувству свободы. Она долго лежала без сна, глядя, как отблески огня то вспыхивают, то гаснут на потолке. Мелодии "Сказок Гофмана" проносились в ее голове, обрывки мыслей сплетались в возбужденном мозгу. Она наконец уснула. Ей приснилось, что она кормит голубей и одна из голубок - Дафна Уинг. Она вздрогнула и неожиданно проснулась. В свете камина она увидела его, он сидел согнувшись в ногах кровати. Он совсем такой, как в их первую свадебную ночь: то же самое голодное вожделение на лице, те же протянутые руки. Не дав ей сказать ни слова, он заговорил:
- О Джип! Ты не понимаешь! Все это - ничто... Только ты мне нужна! Я глупец. Я не умею владеть собою. Подумай, ведь тебя столько времени не было со мной!
Джил сказала твердым голосом:
- Я не хотела ребенка.
- Да. Но он у тебя теперь есть, и ты счастлива! Не будь беспощадной, моя Джип! Тебе больше идет быть милосердной. Эта девушка... все это прошло... Я клянусь! Я обещаю...
Джип подумала: "Как он посмел прийти и хныкать здесь вот так? У него нет нисколько достоинства - ни капли!"
- Как ты можешь обещать? Ведь ты заставил девушку полюбить тебя. Я видела ее лицо.
- Ты... ты видела ее?!
- Да.
- Она... дурочка! Она интересует меня меньше, чем один твой мизинец. Какое это вообще имеет значение, если я ее не люблю? Душа, а не тело, вот где сохраняется верность...
- Нет, имеет значение! Особенно, если другой от этого страдает.
- Ты от этого страдаешь, моя Джип?
В голосе его прозвучала надежда. Но она ответила с удивлением:
- Я? Нет - она.
- Она? Но это ведь жизнь, опыт. Ей это не причинит никакого вреда.
- Еще бы! Никому не причинит вреда то, что доставляет тебе удовольствие!
После этой горькой отповеди он замолчал и долгое время только глубоко вздыхал. "Душа, а не тело хранит верность!" Но в конце концов, был ли он меньше верен ей, чем она ему, - не любившая, никогда не любившая его? Какое право у нее говорить все это, у нее, вышедшей за него замуж из-за тщеславия или из-за... чего?
Вдруг он воскликнул:
- Предыдущая
- 35/86
- Следующая
