Ловец Душ (СИ) - "Этьен Моро" - Страница 40

— И точно, чует видно, кому быть хозяином ныне, — подметил Северин, глядя на спасенную женщину, которая, пользуясь случаем, как бы невзначай, прижалась всем телом к Свермиру, — ну да и плевать на нее. Эй, Фурмин, сколько ты говоришь нам плыть?

— Деньков пять-шесть не больше, — угодливо протянул служка, налегая на весла.

— Это хорошо. Ты греби, греби, помни, что жив останешься, только если сообща решим, думай сам как нас убедить лучше, — припугнул Фурмина солдат и обратился к Эйнару, — ты не против друже, если я вздремну часок. Уж больно сладко виконт похрапывает.

— Отдохни малость, потом поменяемся, — согласился контрабандист.

Сигмар, схватил грубый, шерстяной плащ, прихваченный хозяйственным Эйнаром из усадьбы и, закутавшись в него с головой, развалился на лавке. Контрабандист же углубился в свои думы, не забывая при этом поглядывать по сторонам.

Река несла их мимо раскидистых елей, прижавшихся друг к другу темно-зеленой хвоей. Местами обвалившийся песчаный берег обнажал их сплетавшиеся корни. Складывалось ощущение, что ялик с двух сторон окружала приземистая, но непроходимая стена. Однако лес был безмолвен и мертв, слышались мерный плеск весел, плавное течение воды и тяжелое дыхание Фурмина, но только не пение птиц или крик дикого зверя.

— И словно бы все живое удрало отсюда куда-подальше, — пробормотал Эйнар в такт своим мыслям, — далеко еще до границы? — обратился он к служке.

— Не так уж, вы ее сразу заметите, господин, не прогадаете, — криво ухмыльнулся Фурмин.

Служка не соврал, и вскоре ялик со всех сторон окутал молочно-белый туман, стелющийся над водной гладью.

— Мы совсем рядом, — оповестил контрабандиста Фурмин, продолжая мерно грести веслами.

— Понял уже, не заплутаешь здесь? Может головню зажечь тебе?

— Не беспокойтесь, господин, я знаю путь.

— Молодец, а ну повернись, да толкни Сигма, — прервался здоровяк на полуслове, внезапно потеряв сознание.

Пронизывающий до костей холод вырвал Сигмара из объятий сна. Он открыл глаза, стянул грубую ткань плаща с головы и приподнялся на скамье. Щеки тут же защипало морозцем, а из носа разнеслись вокруг клубы пара.

— Черт, не может быть, наверное, я еще сплю, — безрезультатно щипая себя за локоть, вслух посетовал Северин.

Вокруг, насколько хватало глаз, расстелилась совершенно плоская равнина, занесенная ослепительно белым снегом. Замерзший воздух, казалось бы, звенел от жгучего мороза, стоящего над мертвой долиной. Солдат, не веря увиденному, обернулся к своим товарищам, отчего изумился еще больше. Его спутники застыли, словно статуи, и в неярких лучах скрытого за облаками светила тихонько поблескивали корочкой льда, заковавшего их с головы до пят.

— Перед тобой преддверие моего царства, унылое зрелище, ты не находишь? — негромкий голос раздался рядом с Сигмаром.

Уже знакомое чувство животного страха вновь захлестнуло все существо солдата, как и при первом появлении Жнеца. Тело не слушалось, руки и ноги обмякли, и оставалось лишь внимательно слушать Владетеля Царства мертвых.

— Разве честно, что правлю я этими бесплодными землями? Кровожадными духами? Швалью и отребьем людским, что прозябает в Мучильнях, да и просто слоняется без дела по моим владениям. Никому не нужные, неприкаянные души маловерных, суетливых глупцов, не сумевших заслужить достойное посмертие. Храбрых, неистовых в битве воинов забирает Одрир, мудрых ученых и ловких мастеров забирает Хемдур, умелых и бесстрашных мореходов забирает Ульдаг, мало-мальски чистые душой люди и те уходят на изумрудно-зеленые, светлые долины и рощи моей сестры Миарры. Им бьют требы, их славят повсюду от гор и до моря, среди лесов и в полях, в городах и деревнях. Где-то больше любят одного, где-то другого. Но все, все до единого! Ненавидят, клянут и страшатся меня, безжалостного Жнеца, проклятого собирателя душ, правителя злобных демонов и мучителя рода людского. Будто бы сам я выбрал себе такую участь.

Завершение своей речи Саар-Хе произносил, уже возвышаясь на угольно-черном троне из неизвестного камня. Сигмар стоял перед ним, ощущая себя ничтожной букашкой, над которой уже занес свою ладонь великан, чтобы прихлопнуть. Голос Жнеца громыхал, отражаясь от высоченных сводов и массивных колонн тронной залы. У его ног замерли недвижными изваяниями исполинские создания, с ног до головы закованные в вороненые доспехи, сквозь прорези их шлемов клубилась первозданная тьма, напоминая о том, кому служат бесстрашные и, как показалось Северину, неуязвимые воины.

— Взгляни, — перед взглядом солдата одна за другой замелькали картины: прекрасные чертоги, кажущиеся игрушечными с высоты птичьего полета, широкие столы, заставленные изысканными яствами, облаченные в невесомые ткани красавицы, от вида которых невыносимо сладко защемило сердце, серебро и злато, бессчетные богатства и роскошь, невиданная им доселе, такая которую Северин, не мог бы себе представить и в самых смелых мечтах, — все это, да что там, намного больше, все будет твоим. Служи мне истово, Сигмар Северин, не за страх, а за совесть, и тебе позавидует даже алефтарийский василевс.

— Я буду, господин, — преклонив колено, искренне пообещал солдат.

— Да будет так, а теперь возвращайся обратно.

Чувство падения захватило дух, испытав почти физический удар, Сигмар вновь ощутил себя в своем теле. Он открыл глаза и увидел за пеленой тумана Фурмина, отчаянно вцепившегося в ножны контрабандиста. От его яростных попыток достать оружие ял раскачивался на месте, пуская бегущие по водной глади в разные стороны волны.

— Эрма, — вновь хлесткого колдовского слова хватило, чтобы обездвижить противника, который мешком свалился под лавку.

Северин аккуратно перелез через Фурмина и осмотрел закатившего глаза товарища. Тот сидел прямо, словно кол проглотил, часто и едва заметно дышал и никак не реагировал на происходящее вокруг. Солдат перегнулся через борт и, зачерпнув обеими руками ледяной воды, выплеснул ее в лицо Эйнару.

— Что ж ты не оживаешь то никак? — искренне удивился Сигмар.

Хлоп, хлоп. Энергичные шлепки по обеим щекам не принесли ровным счетом никакого результата.

— Ох, я дурак, — ударил себя по лбу солдат, поняв, что может воспользоваться подарком Жнеца.

— Так, и что же делать, ну а если попробовать, — бормоча себе под нос, приставил он ладони к вискам товарища. Почувствовав заметное покалывание, Северин стал воображать себе, как лилово-сиреневое сияние окутывает руки и протягивается к голове контрабандиста. Внезапно картина прояснилась: от самой макушки Эйнара, колпаком разрослось в разные стороны темно-серое месиво, которое дрогнуло словно живое, почувствовав на себе прикосновение чужой энергии. Солдат мысленно продолжил очищение, вообразив, как сияние превращается во всесжигающее пламя. Спустя мгновение, месиво исчезло с громким хлопком, оставив сознание Эйнара. Контрабандист вздрогнул, резко придя в себя.

— Вот сволочь, он, кажется, огрел меня по башке веслом, — схватился своими могучими пятернями за голову Эйнар, одновременно лягнув свернувшегося под его ногами служку.

— Нет, друже, это было очередное колдовство. На наше счастье я научился некоторым штукам. И вот еще, этот пентюх пытался тебя прирезать, пока ты был в отключке.

— И снова я обязан тебе жизнью, спасибо друг.

— Пожалуйста, — оглядел товарища Сигмар, — ты чего-то совсем плох, куда грести дальше тоже неясно, нужно сперва с Фурмином потолковать, так что, я думаю, пристанем к берегу и там разберемся.

— Хоть к черту на рога, друже, — проворчал контрабандист, вылив себе на голову полной мерой студеной водицы.

Северин схватился за весла, огляделся по сторонам, и стал грести в направлении берега. Плескала вода, охал Эйнар, и постанывал, не то притворяясь, не то вправду страдая, Фурмин. Спустя минут десять, корабль мягко воткнулся в илистое дно, дойдя носом чуть не до самой кромки воды.

— Вот уж этому слизню придется попыхтеть, чтоб снять корабль с мели — вскользь подумал Северин и обратился к товарищу, — Эйнар, пошли, мы на месте, даже портки мочить не придется, только прыгнуть посильнее.