Крылья ночи - Дель Рей Лестер - Страница 5

Оба люка были открыты, Лъин проскользнул внутрь, безошибочно определяя направление по колеблющимся, смутным мыслям спящих людей. Дошел до них - и остановился в сомнении. Он ведь не знает их обычаев, но уже убедился: то, что для его народа было истиной, далеко не всегда правильно для землян. Вдруг им не понравится, если он их разбудит? В нем боролись учтивость и нетерпение; наконец он присел на корточки на металлическом полу, крепко сжимая древний свиток и принюхиваясь к окружающим металлам. Меди здесь не было, но он и не надеялся так просто найти столь редкий элемент; впрочем, тут были и такие, которых он совсем не мог определить, должно быть, из тяжелых, какие на Луне почти не существуют.

Толстяк что-то пробурчал, замахал руками, зевнул и сел, еще толком не проснувшись. Его мысли полны были кем-то с Земли, в ком присутствовало женское начало (которого, как уже заметил Лъин, оба гостя были лишены), и еще тем, что станет делать он, Толстяк, "когда разбогатеет". Лъин живо заинтересовался изображениями этой мысли, но потом спохватился: тут явно секреты, не следует в них проникать без спроса. Он отвел свой ум, и тогда-то землянин его заметил.

Спросонья Толстяк Уэлш всегда бывал не в духе. Он вскочил, зашарил вокруг в поисках чего-нибудь тяжелого.

- Ах ты, подлая обезьяна! - взревел он. - Чего шныряешь? Вздумал нас прирезать?

Лъин взвизгнул и увернулся от удара, который расплющил бы его в лепешку; непонятно, в чем он провинился, но безопаснее уйти. Физический страх был ему незнаком, слишком много поколений жило и умерло, не нуждаясь в этом чувстве. Но его ошеломило открытие, что пришельцы способны убить мыслящее существо. Неужели на Земле жизнь ничего не стоит?

- Эй, брось! Прекрати! - Шум разбудил Тощего; Лъин мельком оглянулся: Тощий сзади схватил Толстяка и не давал шевельнуть рукой. - Полегче, слышишь! Что у вас тут?

Но Толстяк уже окончательно проснулся и остывал. Выпустил из рук металлический брус, криво усмехнулся.

- Сам не знаю. Может, он ничего худого и не задумал, только я проснулся - вижу, он сидит, пялит на меня глаза, а в руках железка, ну, мне и показалось - он хочет перерезать мне глотку или вроде того. Я уже очухался. Поди сюда, обезьяна, не бойся.

Тощий выпустил его и кивнул Лъину:

- Да-да, приятель, не уходи. У Толстяка свои заскоки насчет людей и нелюдей, но в общем-то он добрый. Будь хорошей собачкой, и он не станет пинать тебя ногами, даже за ухом почешет.

- Чушь! - Толстяк ухмылялся, добродушие вернулось к нему. Он понимал, что Тощий острит, но не обижался. Марсияшки, обезьяны... ясно, они не люди, с ними и разговор другой, ничего плохого тут нет. - Что ты притащил, обезьяна? Опять картинки, в которых никакого смысла нету?

Лъин кивнул, подражая их жесту, означающему согласие, и протянул свиток Тощему. Толстяк держится уже не враждебно, однако неясно, чего от него ждать, а Тощему, видимо, интересно.

- Надеюсь, в картинках много смысла. Вот Нра - двадцать девятый, под натрием.

- Периодическая таблица, - сказал Тощий Толстяку. - По крайней мере, похоже. Дай-ка мне справочник. Гм-м. Под натрием, номер двадцать девять. Натрий, калий, медь. Двадцать девятый, все правильно. Это оно и есть, Лин?

Глаза Лъина сверкали торжеством. Благодарение Великим!

- Да, это медь. Может быть, у вас найдется? Хотя бы один грамм?

- Пожалуйста, хоть тысячу граммов. По твоим понятиям, у нас ее до отвала. Бери сколько угодно.

И тут вмешался Толстяк.

- Ясно, обезьяна, у нас есть медь, если это ты по ней хныкал. А чем заплатишь?

- Заплатишь?

- Ясно. Что дашь в обмен? Мы помогаем тебе, а ты нам - справедливо?

Лъину это не приходило в голову, - но как будто справедливо. Только что же он может им дать? И тут он понял, что у землянина на уме. За медь ему, Лъину, придется работать: выкапывать и очищать радиоактивные вещества, с таким трудом созданные в пору, когда строилось убежище; вещества, дающие тепло и свет, нарочно преобразованные так, чтобы утолять все нужды племени, которому предстояло жить в кратере. А потом работать придется его сыновьям и сыновьям сыновей, добывать руду, выбиваться из сил ради Земли, и за это им будут платить медью - в обрез, только-только чтобы Земле хватало рудокопов. Мозг Толстяка снова захлестнули мечты о том земном создании. И ради этого он готов обречь целый народ прозябать без гордости, без надежд, без свершений. Непостижимо! На Земле так много людей - для чего им обращать Лъина в раба?

И рабство - это еще не все. В конце концов Земля пресытится радиоактивными материалами, либо, как ни велики запасы, они иссякнут - и нечем будет поддерживать жизнь... так или иначе - впереди гибель. Лъин содрогнулся: слишком страшный навязывают выбор.

Тощий опустил руку ему на плечо.

- Толстяк немного путает, Лин. Верно, Толстяк?

Пальцы Тощего сжимали что-то... "Оружие", - смутно понял Лъин. Второй землянин поежился, но усмешка не сходила с его лица.

- Дурень ты, Тощий. Чокнутый. Может, ты и веришь в эту дребедень что все люди и нелюди равны, но не убьешь же ты меня из-за этого. А я человек старых взглядов, я свою медь задаром не отдам.

Тощий вдруг тоже усмехнулся и спрятал оружие.

- Ну и не отдавай. Лин получит мою долю. Меди у нас вдосталь, без некоторых вещей мы вполне обойдемся. И не забывай - четверть всего, что есть на корабле, моя.

На это в мыслях Толстяка не нашлось ответа. Он подумал немного и пожал плечами. Тощий прав: своему паю он хозяин. Ну и пусть...

- Ладно, воля твоя. Я тебе помогу раскопать, что у нас есть подходящего. Может, взять ту проволоку, знаешь, в ларе в машинном отделении?

Лъин молча смотрел, как они отперли небольшой ящик и стали там рыться; половина его ума изучала механизмы и управление, вторая половина ликовала: медь! И не какая-то горсточка, а столько, сколько он в силах унести! Чистая медь, которую так легко превратить в съедобный купорос при помощи кислот - он еще раньше их приготовил, когда пытался добыть медь здесь, у себя. Через год кратер вновь будет полон жизни. Он оставит триста, а может быть, и четыреста сыновей, и у них будут еще и еще потомки!

Одна деталь схемы сцепления, которую он изучал, заставила Лъина перенести центр тяжести на половину ума, занятую окружающими механизмами; он потянул Тощего за штанину.