Суфии. Люди пути. Беседы о суфизме - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" - Страница 12

И второе: не нужно непоколебимо верить в религию. Вера просто демонстрирует то, что ты не знаешь, и глубоко внутри где-то непременно должно быть сомнение. Как можно рассеять сомнение без знания? Ты можешь продолжать верить настолько сильно, насколько это возможно для человека, но вся сила будет только подавлять сомнение, она не может разрушить его.

Никакое сомнение никогда не разрушается силой, помни это. Силой ты можешь вытолкнуть его в бессознательное, ты можешь загнать его в основание своего существа, ты можешь загнать его так глубоко, что совершенно о нем забудешь, — но оно там. И чем глубже оно проникает, тем более оно там опасно. Оно будет влиять на все твое существо, на твои качества, оно будет воздействовать так скрытно, что ты даже не сможешь его распознать. Оно станет раковой опухолью в душе. Нет, пока ты не знаешь, остается сомнение.

Я слышал...

Когда покойный король Георг VI был мальчиком, однажды зимним утром он и его старший брат стояли, прислонившись носами к окну дворца, с завистью глядя на простых лондонских мальчишек, которые играли в снежки недалеко от дворца.

В конце концов соблазн стал слишком большим, и, улучив минутку, когда гувернантка вышла из комнаты, они надели шапки и пальто и выскользнули на улицу, чтобы присоединиться к счастливой компании.

В самый разгар игры один снежок угодил в окно дворца, и немедленно из дворца на всех парах выбежал стражник. Компания смущенных подростков и глазом моргнуть не успела, как оказалась в присутствии районного сержанта полиции.

«Как тебя зовут, мальчик?» — обратился сержант к тому, что стоял ближе всего.

«Меня зовут Эдвард, принц Уэльский», — ответил мальчик, надменно стоя по стойке смирно.

«Умник, да? — сказал сержант. — А тебя как зовут?» — спросил он второго парнишку.

«Меня зовут Георг, герцог Виндзорский», — ответил второй мальчишка.

К этому времени сержант был уже в гневе. «Я никогда в жизни еще не видел такой шайки обманщиков», — взорвался он.

«Ну а тебя как зовут?» — спросил он следующего приятеля.

Мальчишка немного помялся, потом, вытирая нос рукавом, ответил: «Я не брошу своих друзей, дяденька... Я архиепископ Кентерберийский».

Да, вы можете сказать, что вы архиепископ Кентерберийский, но глубоко внутри вы знаете, что это не так. А важно то, что вы знаете глубоко внутри. Если это так, это так. Тогда остается целостность, нет сомнений. Тогда вы целостны.

Но когда вы только верите, вы знаете, что это не так. Это создает раскол, вы теряете целостность. Возникает дуальность. Любая вера создает шизофрению. Как можно быть счастливым с шизофренией? Это невозможно.

Ты говоришь: «Я следую всем предписанным нормам морали». Но религия не имеет ничего общего с моралью. Религиозный человек — высоконравственный человек, но он не имеет ничего общего с моралью. Религиозный человек естественно нравствен, не потому что он следует предписанным нормам морали, религиозный человек естественно, спонтанно нравствен. У него нет никаких представлений о том, что хорошо и что плохо. Он никогда не выбирает, хорошее просто случается. Это — часть его религиозности.

В тот момент, когда вы понимаете, что вы — часть Бога, тогда вся аморальность исчезает. Не оттого, что вы ее отбросили, она просто не обнаруживается. А когда нет аморальности, зачем следовать моральным нормам? Только аморальные люди следуют моральным нормам, только аморальным людям необходимо следовать им. У нравственного человека нет никаких норм, которым бы он следовал, его нравственность проста и бесхитростна. Он хороший, потому что чувствует, что, когда ты добр, это приносит все больше и больше счастья. Он добр от счастья. Счастье приносит еще больше добра; больше добра приносит больше счастья в его жизнь.

Ты будешь несчастлив, потому что в действительности тебе хочется быть аморальным. И тебе приходится сдерживать себя, ограничивать, тебе все время приходится заставлять себя быть нравственным. Ты ведешь себя неестественно. Ты несчастлив, и эти моральные вещи не удовлетворяют тебя. Они фальшивы. Они не делают тебя более счастливым.

Это так же, как если бы кто-то вместо еды ел меню. Еда удовлетворяет, но меню... вы можете его есть, но оно не насыщает. Это не еда. Правила, которыми вас наделили другие, — это меню, это бумажная еда, ненастоящая еда. Настоящая мораль возникает в вашем существе. Становитесь более медитативными, а не более нравственными. Мораль следует за медитацией. И тогда вы будете счастливы.

Ты говоришь: «Я всегда жил дисциплинированной жизнью». Слово «дисциплина» прекрасно, но оно стало неверно ассоциироваться с идеей контроля. Дисциплина (discipline) происходит от того же корня, что и ученик (disciple). Дисциплина означает «стать учеником». А ученик означает не что иное, как способность к обучению. Ученик — тот, кто готов обучаться. Ученик — тот, кто имеет открытый ум. Ученик — тот, кто не стал закрытым, который не говорит: «Я знаю». Он говорит: «Я открыт, готов обучаться, знать больше. И я готов рисковать всем, что я знаю, если что-то неизвестное может быть познано».

Обучающийся — ученик, а ученик пребывает в дисциплине. Вы не можете быть учеником, пока вы не окажетесь рядом с мастером. И запомните этот парадокс: мастер никогда не навязывает вам дисциплину, мастер просто делает себя доступным для вас. Видя его, любя его, чувствуя его, в вас возникает дисциплина.

Помните, что не может быть установленной дисциплины для всех. Каждый должен найти свою дисциплину, потому что каждый так уникален, каждый так индивидуален. Если вы будете следовать мертвой дисциплине, вы будете накладывать на свое существо структуру. Вы не будете расти естественно, вы не будете вырастать в себя.

Если вы последуете дисциплине Махавиры... она была хороша для него, конечно хороша, но вы — не еще один Махавира. Другого больше никогда не будет. Бог никогда не повторяется. Бог всегда создает уникального человека. Нет двух похожих людей — никогда не было и никогда не будет. Да, у Мухаммеда была своя дисциплина. Она была прекрасна для него. Она была для него прекрасна только потому, что выросла из него; он никогда не следовал чьей-то дисциплине. Но если вы последуете ей, тогда это будет просто мертвая структура. Как может жизнь быть счастливой, если она как в клетку заключена в мертвую структуру?

Поэтому суфизм так настаивает на поиске живого мастера — потому что живой мастер не предложит вам мертвую структуру. Живой мастер даст вам только понимание вашего собственного существа. Живой мастер даст вам только видение того, что возможно. И тогда вы начнете работать самостоятельно. Каждый должен найти свою собственную дисциплину.

Запомните еще одну вещь. Даже когда вы нашли свою дисциплину, она не будет оставаться такой же, как характер. Вам придется откликаться на новые ситуации по-новому. Вы не можете просто носить в своем уме путеводитель, вы не можете продолжать вести себя в соответствии с этим путеводителем. Тогда вы не будете ответственны, тогда вы не научитесь отвечать на ситуацию, с которой сталкиваетесь, тогда у вас на все будет заготовленное правило — и счастье будет невозможным.

Счастье — это функция свободы. Только свободные люди — счастливые люди. Помните это всегда, всегда: свобода приносит блаженство, свобода приносит благословение.

Если ты несчастлив, это логично. Ты это заработал. Отбрось же свою веру, отбрось свою дисциплину, отбрось свои так называемые моральные нормы.

И когда я говорю отбросить это, не поймите меня неправильно — потому что иногда люди понимают неправильно. Кто-то спросил: «Я понимаю, когда вы говорите, что знание — это преграда. Следует ли мне сжечь все писания, которым я всегда поклонялся?»

Я этого не говорил. Не нужно сжигать писания, это не поможет. Ваш ум не изменится от сжигания писаний. Ваш ум будет прежним, вы найдете новую разновидность писаний. Может быть, я стану вашим писанием, но это будет то же самое. У вас будет что-то, за что можно зацепиться. Ваш ум хочет цепляться за слова, принципы, учения. Вместо того чтобы спросить о сжигании ума, вы спрашиваете о сжигании писаний. Что вам сделали эти несчастные писания? Зачем на них так злиться?