Видящий 2 (СИ) - Федорочев Алексей - Страница 28

- И вы хотите, чтобы в данном случае я выступил инициатором вашего зачисления? За компанию с Борисом? - с ходу понял, к чему я клоню Лев Романович.

- Именно. Как вы сами понимаете, отучиться там хотя бы год - весьма престижно. И откроет потом многие двери, как передо мной, так и перед вашим сыном... - продолжил я искушать любящего отца.

- А ты, Боря? Сам-то хочешь? - перевел взгляд Ярцев на моего товарища, - Там ведь всякие ситуации могут возникнуть, а Егор не всегда будет рядом.

- Пап, если я правильно понял, то даже в случае срыва навредить я там никому просто не смогу, многие будут на порядок сильнее меня, а ситуации - они и в обычной жизни возникнуть легко могут. А так я хоть научусь со сверстниками общаться, заведу знакомства, да и просто подучусь, - практически слово в слово повторяет Борис мои аргументы.

- Хорошо. Я доволен, сын, что ты принимаешь правильные решения. Признаться, когда ты просто сбежал из дома, был у меня соблазн вернуть тебя обратно, но я решил посмотреть на твои действия, а заодно дать тебе время остыть, чтоб ты подумал и понял мои причины. И я очень рад, что, несмотря на обиду, ты обратился за помощью именно ко мне, - разразился нравоучительной речью Ярцев, заставляя меня изо всех сил подавлять желание поморщиться. Слова, безусловно, правильные, но то, как они прозвучали... Борьке, наверно, гораздо приятнее было бы услышать что-нибудь вроде: "Молодец, сынок, так держать!"

- Что от меня требуется? - перешел он к текущим задачам, покончив с пафосной частью.

- Если вы, Лев Романович, примерно через неделю обратитесь в гимназию с просьбой о зачислении нас двоих, то вам не откажут, договоренность об этом имеется. Еще нужны Борины документы, но это мы и сами откопируем и передадим. Вот, в общем-то, и все.

- А оплата?

- За себя я заплачу сам, за Бориса - на ваше усмотрение.

- Пап, я сам заплачу! - вмешивается Борис.

- Что я, на обучение сына денег пожалею?! Не думай об этом, учись лучше! И за форму и принадлежности мне потом счета перешли, я компенсирую.

- Хорошо, - смиренным тоном соглашается Борис, словно ему не денег, а каку предложили, от возмущения пинаю этого зажравшегося засранца под столом. Парень вскидывается, но мои гримасы понимает правильно, и уже нормальным голосом произносит: - Спасибо, папа!

- Вот и хорошо, - отвечает мужчина, от которого не укрылась наша короткая пантомима, - Когда собираетесь ехать?

- Уже на следующей неделе, нам ведь еще устроиться надо, - отвечаю за обоих.

- Позвони, как доберетесь, - это уже персонально сыну. Борька согласно угукает, - У меня есть квартира в Питере, можете там устроиться, - предлагает он нам.

- Спасибо, на первое время будет очень кстати, - благодарно склоняю голову.

Пока я наслаждался изумительным кофе и огромным куском торта, эти двое обсудили еще какие-то свои семейные дела, перемыли кости родственникам, в общем, вполне нормально поговорили. А когда дело дошло до прощания, младший даже украдкой сморгнул слезу, да и старший не был так спокоен, как хотел казаться.

- До свидания, пап. И спасибо за все, - находит все-таки в себе силы поблагодарить отца Борис. В отличие от предыдущего раза, он делает это без моей подсказки, так что становится заметно, что папаша совсем поплыл, - Наверно, теперь увидимся только на каникулах...

Привычки обниматься у гасителя нет, но Лев Романович сам ломает шаблон, встав из-за стола и крепко сжав чадо на прощанье.

- Береги себя, сынок! - вполне человечно произносит промышленник, - И не вздумай там меня опозорить! - заканчивает в своем обычном духе. А я удостаиваюсь весьма благожелательного кивка перед уходом.

Вечер пятницы встречаю в тишине и одиночестве. На месте купола лаборатории теперь громоздится гора коробок, а их хозяин пакует уже личное имущество у себя дома. В отличие от нас он уедет уже послезавтра, почти налегке, имея доверенность от меня на аренду недвижимости. Заодно и с жильем для себя определится, решать за него в этом вопросе я не рискнул. Китайцев откомандировал к профессору на помощь, помимо сбора вещей требуется еще и саму квартиру освободить, так что лишние руки не помешают, а Чёрный из любопытства умчался с ними. Борька и меня зазывал, но поскольку в данный момент я являюсь для Бушарина нанимателем, то посчитал это несколько... фамильярным, что ли? В отличие от остальных, Александр Леонидович очень четко держит дистанцию "начальник-подчиненный", ничуть не обращая внимания на мой возраст, и весьма дозировано отодвигает границы в нашем общении.

Союзное соглашение с размытыми формулировками с Чёрным мы вчера подписали и даже сдали в соответствующую палату. Осторожный разговор с Бушариным на эту тему пока не дал результатов - профессор обещал подумать. Отторжения у него эта идея не вызвала, что уже хорошо, но и соглашаться он не спешит, что в общем-то разумно с его стороны. Пытаться как-то воздействовать на него в этом вопросе я посчитал излишним: далеко не все, что умеешь, следует применять в обычной жизни. Пойдешь вот так на поводу у сиюминутного желания - и окажешься вскоре окружен тупыми марионетками. Нет уж, пусть сам дозреет.

Книжка, заготовленная скоротать время, оказалась неинтересной, так что спустя полчаса я уже заскучал, лениво валяясь на своем лежбище, сколоченном когда-то трудолюбивыми детьми Азии из подручных материалов. Душу грел пакет со спиртным и вкусностями, заготовленный к вечернему визиту в меблирашку, но пилоты пока еще не появлялись. Совсем загонял их Костин, а в Питере не легче будет. Зато и отдача идет, в негласном рейтинге по Москве "Кистень" где-то в первой двадцатке котируется, уступая лишь монстрам-старожилам, типа "Вихря" и "Опоры", которые еще в прошлом веке на рынок вышли.

От нечего делать вернулся к папке Арешиной, в очередной раз перебирая собранные материалы, благо, никто не мешал.

Павел Потемкин, а как отца я его не воспринимал, положа руку на сердце, был не самым худшим представителем кланов. С виду: примерный семьянин, одаренный, богатый, красивый, достаточно известный. Чем он занимался на самом деле, из собранного досье было не очень ясно, а дедовым историям в этом вопросе я не совсем доверял, потому как эти сказочки на ночь проходили по разряду страшилок. С точки зрения бывшего главы Тайной канцелярии не было в империи ни одного политического преступления, откуда бы не торчали длинные уши Потемкиных. Почему он их не убрал, пока был на посту - покрыто мраком тайны. Вероятно, результат того не стоил - другие кланы просто из принципа прикопали бы деда в ответ, не считаясь с потерями, а там и до переворота недалеко, потому что царь за своего любимца бы вписался. Вот и получилось, что на одной стороне - хрупкое равновесие, достигнутое поколениями предков, а на другой - ненависть и подозрения, возможно и обоснованные, Великого Постельничего.

В прессе Павел Александрович то перерезал ленточку на открываемом учебном центре, то жертвовал крупную сумму на постройку больницы, то еще что-нибудь в этом духе. Эдакий меценат, покровитель искусств и защитник сирых и убогих. Так и просился на плакат к каким-нибудь выборам, домохозяйки за него голосовали бы пачками.

А вот из бумаг Арешиной выходило, что помимо двух дочерей и сына от законной жены, других детей у него было больше двух десятков, и это только тех, о которых смогли собрать информацию, потому что основная их масса родилась на закрытых для посторонних родовых землях. Дважды отец-герой, а вполне возможно и трижды, если пользоваться терминами старого мира.

Интересно, а он вообще свой член-стаханов, блин, в неэрегированном состоянии видел, или так со стояком и ходил все время?

Но если отстраниться от различных обстоятельств, такому генофонду грех было пропадать: детишки все как на подбор получились умненькими и одаренными в разной степени. По крайней мере, именно такие выводы я сделал из прочитанной подборки. В основном, они родились раньше меня, самой старшей сестре исполнилось недавно двадцать шесть. Только вот беда - пока они сидели в своей тьмутаракани тихо - все было нормально, а вот стоило им проявить родовые способности - их судьба круто менялась. В папках были собраны материалы о двадцати одном ребенке, которых с той или иной долей вероятности можно было принять за моих братьев и сестер.