Пепел погасшей звезды - Чернованова Валерия М. - Страница 14

– Вот почему вы сбежали, – догадался офицер и с некоторой укоризной добавил: – Подслушали наш разговор.

– Я не хотела подслушивать, но, честно говоря, рада, что так случилось.

Дайлан присел на край куба и со вздохом проговорил:

– Видите ли, Шиона, все не так, как кажется на первый взгляд.

– А тогда как? Просветите меня. Любопытно узнать, какое оправдание вы найдете поступку своего друга.

– Я и не думал его оправдывать, – хмыкнул мужчина. – Просто, прежде чем судить Даггерти, вам следует узнать о, скажем… одной его особенности. Все дело в его деде, покойном л’эрде Тормане.

Радаманец замолчал, наверное, хотел меня заинтриговать. Стоит признать, у него это получилось.

– И что же это за особенность такая? – не выдержала я.

Дайлан начал издалека:

– Межпланетные браки уже давно используются Федерацией как способ привязать к Радаману иномирцев. Покойный л’эрд Даггерти принадлежал к гуманоидной расе оверонов. Помимо незначительных физических отличий, овероны не похожи на людей еще и тем, что им чужды эмоции. Я никогда не встречал настолько равнодушных созданий. Им незнакомы радость, страдания, любовь. Л’эрд Торман был напрочь лишен душевных переживаний. Отец Рейна от него недалеко ушел, что, конечно же, не делало его брак счастливым.

– И что, Рейн… он тоже ледышка? – Я без сил плюхнулась на соседний куб.

Ну конечно! Только такой сногсшибательной новостью и следовало заканчивать самый препаршивейший день в моей жизни! Надо поскорее идти спать. А то с такими темпами скоро мне скажут, что завтра наступит конец света.

– Нет, Рейн не такой. Вы сами видели, что порой эмоции у него зашкаливают, – улыбнулся Дайлан.

Ну хоть кому-то из нас сейчас весело.

– Он лишь на четверть оверон. Просто… Даггерти никогда не испытывал сильных чувств. Ни к кому. Были кратковременные привязанности, но он быстро остывал. Может быть, просто потому, что еще не нашел ту, которая бы растопила лед его сердца.

А заодно и «перекроила» бы ему гены…

Я ошалело смотрела на экран транслятора, но не видела ничего. В тот момент мне уже было не до космических изысканий.

Ну вот и приехали… Всю жизнь мечтала о любви и сказочном принце, который бы мне эту самую любовь подарил. А что получила? Бесчувственного эгоиста с булыжником в груди.

Да, Шиона, ты точно попала в сказку. Обычную злую сказку…

– Скажите, Дайлан, а кто такой бес? – Я и сама не знала, почему об этом спросила, просто ляпнула, чтобы заполнить паузу. – Рейн сегодня в разговоре упоминал этого беса. Тоже один из его дальних родственников?

Мужчина заулыбался:

– Бес – это что-то вроде мифического злого духа. Одно из слов, заимствованное из древнего языка, которое мы, радаманцы, любим использовать, когда, например, испытываем злость или раздражение.

– Древнего языка? – заинтересованно переспросила я. Очень хотелось отвлечься от мыслей обо всех этих особенностях Даггерти. А лучше – вообще о нем забыть. Хотя бы на время.

– Язык наших праотцов, первых колонизаторов Радамана.

– Расскажите о них, – попросила я, зная, что хорошая история на ночь – лучшая панацея от хандры.

– Честно говоря, мы с неохотой вспоминаем о том периоде. В те далекие времена Радаман был дикой, враждебной планетой. А высадившиеся на ней люди – кучкой беженцев, которым повезло выжить после гибели Старого мира.

Я недоуменно посмотрела на офицера.

– По приказу Федерации мы проходили историю Радамана, но я не припомню, чтобы нам рассказывали о Старом мире.

Дайлан усмехнулся:

– Радаман стыдится своего прошлого и старается не вспоминать о том, что когда-то мы были слабыми и уязвимыми.

– Что случилось с вашей родной планетой? Как она умерла?

– Мы сами ее уничтожили, – с грустной улыбкой ответил мужчина. Видя, что такими скупыми сведениями я не удовлетворюсь, принялся говорить быстро, словно хотел поскорее покончить с неприятной ему темой: – Наши предки совершили много ошибок. Борьба за власть и господство над миром привели к затяжной войне, закончившейся внезапно. После ядерных взрывов бороться уже стало не за что.

Первые массовые бомбардировки принесли хаос. Не успевшие спрятаться в убежищах были уничтожены ударными волнами, их тела мгновенно превратились в пыль. В каком-то смысле им повезло. Не пришлось бороться за жизнь и влачить жалкое существование.

Огромные массы пепла и дыма, появившиеся в результате сопутствовавших взрывам пожаров, закрыли небо. Оно стало непроницаемым для звезды. Не получая света и тепла, планета начала остывать. За короткое время климат изменился настолько, что стал враждебным для всего живого.

Мир превратился в холодную темную клетку для тех, кто еще пытался выжить. Очень скоро большинство животных и растений погибло, океан покрылся льдом, запасы еды закончились, и на планете начался голод.

К тому моменту людей осталось всего несколько миллионов. Они продолжали бороться за теплые места, пытались отогреть землю с помощью искусственных извержений вулканов, но такая агония не могла длиться вечно. Некогда прекрасная голубая планета превращалась в ледяной шар.

Еще до начала войны аналитики рассматривали возможность такого финала. Тогдашнее поколение стремилось познавать космос, изучало ближайшие системы в поисках экзопланет, пригодных для жизни. Удачным открытием явилась для них планета, впоследствии ставшая колыбелью Федерации.

К сожалению, забрать всех в новый мир было невозможно. Не знаю, по каким критериям отбирали счастливчиков, но в систему Алого Солнца полетело всего несколько тысяч. Так они назвали звезду, значившуюся в их астрономическом каталоге как Глизе 581. В память о родной звезде.

– Как же это жестоко, – грустно пробормотала я. – Бросить людей, наверняка зная, что те не выживут. Улетевшие никогда не думали вернуться за теми, кто остался?

Мужчина снисходительно улыбнулся:

– К сожалению, время всегда играет против нас. Им просто было не за кем возвращаться.

Некоторое время я молчала, прокручивая в уме его слова. Потом тихо сказала:

– Все это очень странно. Вы считаете ваших предков виновными в гибели целой цивилизации и в то же время не перестаете сеять войны в других мирах. Одно с другим как-то не вяжется.

Дайлану мои упреки не понравились. Из дружелюбного, располагающего к себе собеседника он превратился в холодного и мрачного чужака.

– Вам, Шиона, следует перестать рассматривать Радаман как враждебную, чуждую вашему сердцу и вашим взглядам планету. Скоро она станет и вашим домом. Единственным домом. – Он поднялся, намереваясь уйти от опасных вопросов, и бросил мне напоследок: – С завтрашнего дня я перестану быть вашим знакомым и стану вашим ментором. Поэтому заранее прошу извинить меня за все непростые моменты, которые вам придется пережить по моей вине.

Я не нашлась, что ответить на столь неожиданное заявление. Только ошарашенно кивнула и проводила военного растерянным взглядом.

Тогда я еще не знала, за что он извинялся. А если бы знала, ни за что бы не извинила!

…Я обожаю пикники. Особенно с Рейном.

Сбежать ото всех в какой-нибудь укромный уголок Радамана – непозволительная роскошь для нас обоих. Но тем ценнее становятся эти редкие мгновения наедине. Мы дорожим ими и один за другим складываем в нашу общую копилку воспоминаний.

Этот парк – одно из самых любимых наших мест. Сейчас мы здесь одни. Валяемся на траве и просто глазеем в небо. Оно похоже на перепачканный акварелью холст. Сверху «полотно» ярко-синее, ультрамариновое, с темной короной из облаков. Но стоит скользнуть взглядом ниже, и замечаешь серовато-розовые тона, которые ближе к горизонту растворяются в оранжевых переливах.

Небо Радамана. Самое сумасшедшее небо во всей Вселенной. В этой части планеты оно всегда такое. Прекрасное в своем безумстве красок и бесконечных переходов. Вечный закат. Вечный рассвет. Не бывает глубокой тьмы. Не бывает слишком яркого света.