Вокзал для лисенка (СИ) - "Янтарная Вишня" - Страница 5

– Да.

Потом уже, таская мешки с пшеницей, сообразил, что надо было выторговать час. Отнести домой термос, самому переодеться, мелкому чистую футболку погладить. Но слово вылетело, пришлось идти через мост, искать машину Элверда на служебной парковке. Тот ждал их за рулем, просигналил, после короткого и яростного спора отправил Айкена на заднее сиденье – по правилам, потому что детям на переднем ездить нельзя. И Бранту надо было на заднее сесть, вместе с сыном. А он сел рядом с Элвердом – чтоб ноги хорошо помещались, и термос пристроить можно было.

Айкен ерзал, подпрыгивал. Молча. Лучше бы болтал. Ехали в напряженном молчании. Брант косился на трость в креплении, искоса разглядывал Элверда. Старался не пялиться жадно. Неожиданно от близости омеги повело. После Илдвайна на других не смотрел, как отрезало. Думал, конечно, что однажды природа возьмет свое. Беспокоился, чем это обернется – получится ли привести в дом омегу, не обидев сына?

Остановились на парковке возле семиэтажного дома. Элверд начал выбираться из машины, тяжело подтягиваясь, и Брант не утерпел. Впихнул мелкому термос, мигом оказался возле открытой двери и вынул Элверда, подхватив под колени. Чуть встряхнул, удерживая второй рукой под лопатки, велел:

– Айкен, возьми трость. Нести куда? Вот по этим ступенькам?

Элверд залился краской, ответил: – Да. Там лифт, – и тут же спохватился: – Не надо. Я сам.

Брант фыркнул:

– Быстрее будет.

Ноша не напрягала. Элверд сидел на руках тихо, только сердце колотилось, как у зайца в капкане. Брант чувствовал стук через футболку и тонкую рубашку, там, где соприкасались телами. Кнопку лифта позволили нажать счастливому Айкену. Элверд опять дернулся. Брант пообещал:

– До квартиры донесу и поставлю.

В ответ получил невнятное бормотание:

– Я обычно лучше хожу. Мне нельзя часто превращаться. А я в последнее время много превращался.

Брант вспомнил мелькающую под цистернами тень, хотел спросить: «А почему на ногах не подошел?», но промолчал. Кое-что можно было выяснить, не открывая рот. В прихожей, поставив Элверда на ноги, Брант первым делом незаметно обнюхал вешалку. Второго запаха нет. Квартира пахла только омегой. Значит, живет один. И приходящего альфы, скорее всего, нет. Хоть где-то, да нить запаха осталась бы.

Элверд не бедствовал, не теснился. Огромные комнаты, высокие потолки, зашуршавшие от мимолетного сквозняка шелковые шторы. Причудливые цветы, оживлявшие подоконники пятнами зелени. Добротная, темная деревянная мебель, натертый мастикой паркет. И комнаты, и кухня сияли чистотой. В холодильнике нашелся разрезанный торт – на радость Айкену. Брант от ужина сразу и решительно отказался, согласился только на чай. Элверд настаивать не стал, расстарался, выставляя на стол конфеты, булочки, масло, сыр, крохотные розетки с вареньем.

Айкен вертелся как волчок, исчезал из поля зрения, возвращался на кухню. Брант собрался сделать ему замечание – «не шарь без хозяина» – и чуть не свалился с табуретки, когда со стороны комнат раздался оглушительный вопль. Он вскочил, задев стол, побежать не успел – мелкий паршивец уже возник на кухне, потрясая большой коробкой.

– Это тот поезд? Да? Да? Ой, какой красивый! Пап, смотри! Элверд, можно я открою, потрогаю?

– Зайди в комнату, с остальными познакомься. Этот откроем сейчас, конечно.

Коробка шлепнулась на стол. Брант уставился на миниатюрный тепловоз и вагоны. Картонные ячейки были затянуты прозрачной пленкой, позволявшей рассмотреть детали и надписи. «Зимняя Олимпиада-80».

– Сувенирный, – объяснил ему Элверд. – Два дня назад из столицы прислали. Я не распаковывал, подумал, что Айкену будет интересно.

Из глубины квартиры неслись невнятные причитания и повизгивания.

– Он до железки добрался, – улыбнулся Элверд. – Посмотрите сами, там нет ничего опасного. Айкен не поранится.

Брант пошел посмотреть. Не столько из опасений, сколько из любопытства. Заглянул и застыл на пороге комнаты, в которой жили взрослые игрушки. Большую часть пространства занимал стол. Пресвятые двуликие, на нем была потрясающая копия настоящей железной дороги – крохотный, но гордый вокзал, расходящиеся во все стороны ветки, паровозы, вагоны, станции, деревья, семафоры, будки стрелочников, переезды. Айкен метался вокруг стола, тихо попискивая. Тянулся потрогать, тут же отдергивал руку, прятал за спину.

– Ну, как вам? – Элверд привалился к косяку, посмотрел вопросительно.

– Это… это как сказка, – честно ответил Брант.

– Как будто кто-то заколдовал! – подхватил Айкен. – Заколдовал вокзал и поезда, а ты их унес к себе домой. Или это ты волшебник. Рассердился на вокзал и заколдовал.

Элверд рассмеялся искренне, светлея лицом:

– За что на вокзал сердиться? Нет, я бы так колдовать не стал.

Айкен не желал отлипать от стола, и Элверд с Брантом нагрузили и принесли в комнату поднос с чаем, бутербродами и тортом. Элверд повесил на спинку стула влажное полотенце для Айкена – «вытирай руки, не заляпывай пути кремом» – сам сел на другой стул, включил миниатюрный пульт, начал нажимать на кнопки. Игрушечное царство ожило. Тепловозы, деловито жужжа, потащили вагоны по рельсам. Семафоры замигали, на переездах опустились шлагбаумы.

– А куда новый поезд? – спросил Айкен, жадно следивший за каждым игрушечным движением.

– Поставим на этот путь, – показал Элверд. – Достроим еще одну ветку. Пусть возит олимпийцев в порт. Мне обещали прислать пассажиров. Пять колец, пять команд: лисы, люди, рыси, медведи и волки.

– Надо построить Антанамо, – Айкен показал на свободный угол стола. – Вот тут. Немножко моря и еще один вокзал.

– Если захочешь – сделаем.

Брант следил за движением поездов, слушал разговор и соскальзывал в дрему – наработался сегодня, устал. Квартира Элверда умиротворяла, дарила ощущение безопасности. Может быть, потому что хозяин – омега. А может, из-за игрушек и цветов на подоконниках.

«Салфетки и герани», – вспомнил он.

Горящие глаза Айкена, его искренняя заинтересованность, открытая улыбка – все это убеждало Бранта в том, что он не зря решился на побег из прежней жизни. Пусть до сих пор ощущается тупая боль разрыва, пусть временами одолевают сомнения. Все это ради сына. Себе Брант в новой жизни места не найдет, зато Айкена пристроит. Ради этого стоит таскать тяжести и выслушивать приказы людей.

Элверд разбудил его, когда стрелки часов подбирались к десяти. Брант дернулся, перехватил коснувшуюся плеча руку. Тут же извинился, да толку мало было – омега испугался, отступил, пошатнувшись, схватился за подоконник.

– Я вызвал такси. Айкен устал, засыпает. Надеюсь, вы как-нибудь приведете его в выходной, чтобы он поиграл вдоволь.

– Конечно, – Брант провел ладонями по лицу, прогнал следы мутного сна. – Спасибо.

Они пришли к Элверду в воскресенье. И на следующей неделе в среду, потому что из столицы пришла посылка с коллекционными олимпийцами. Брант каждый раз отказывался от обеда или ужина – негоже альфе есть хлеб омеги, не принося ничего взамен и не отрабатывая. Айкену поесть не запрещал, не для ребенка эти принципы.

Элверд молча принял его заскоки. Ни на чем не настаивал, спрашивал дозволения, прежде чем подарить Айкену какую-нибудь мелочь, не пытался зазвать в дом без Бранта. О себе почти ничего не рассказывал, и с расспросами не лез. Только в воскресенье, когда утомившийся Айкен заснул за столом, под жужжание паровозов, задал вопрос:

– Не будет ли проблем со стороны второго отца? Он не против того, что вы приходите ко мне в гости?

– Он с нами не живет, – взвешивая каждое слово, ответил Брант. – Мы разъехались.

– Это я уже понял, – Элверд заговорил осторожнее, как будто на заминированную тропу ступил. – Однако мне известны случаи, когда разведенные супруги контролируют жизнь детей и бывшей половины.

– Он живет в другом городе, и ему нет до нас дела.

На этом тема личной жизни была закрыта. Брант этому и радовался, и сожалел одновременно. Симпатия к Элверду росла, пускала корни, прорастая в душу, как цепкий и неистребимый хмель, заплетавший хуторские заборы. Не было полыхнувшей страсти, как с Илдвайном – тогда будто бензина в костер кто-то плеснул; зато крепло желание оберегать, расширить невидимый круг защиты, объединить Айкена с Элвердом. Бранту приходилось себя одергивать, подавлять желание каждый день носить Элверда на руках.