От Северского Донца до Одера. Бельгийский доброволец в составе валлонского легиона. 1942-1945 - Кайзергрубер Фернан - Страница 2

Это еще одно мнение, или суждение, взятое из книги «Войска СС» Мартина Уиндроу (Оксфорд, 1992). Такие признания заслуг, к которым мы никогда не стремились – как о которых и не просили, позволяют нам спокойно игнорировать мнения, или комментарии, ряда наших отечественных «историков». Встречаются среди них и честные люди, однако средства массовой информации имеют отвратительную тенденцию их игнорировать!

В то время для Ф. Кайзергрубера и его «камрадов» я был террористом. Газета La Légia (бельгийское коллаборационистское издание. – Пер.) называла меня бандитом. И я всегда гордился этим. Если бы в 1943 или 1944 году (до декабря месяца) мой командир приказал мне «ликвидировать» Кайзергрубера, я сделал бы это без сожаления, без ненависти, без угрызений совести и без раскаяния. Приказ всегда остается приказом, с какой бы стороны он ни отдавался. О чем слишком часто забывают.

Мои представления о жизни, политические или философские воззрения (которые дались мне не сразу и не так просто) часто противоречили авторским.

Постоянно испытывая в душе неприятие, я все же прочел эту книгу и согласился написать эти строки не из восхищения автором, или его «бургундцами», или их Chanson de Geste (буквально «песнь о деяниях»; жанр французской средневековой литературы эпического содержания. – Пер.), но из любознательности относительно нашей былой истории и из уважения ко всему человеческому. Размышления, отклонения от темы и занятая Ф. Кайзергрубером неуместная позиция часто раздражали меня. Его слепое и наивное восхищение всем немецким, его подозрительность, презрение и сарказм по отношению к тем событиям и людям, столь значимым для меня, часто искушали меня открыть «второй фронт» (при помощи пера). Мне жаль, что его память более придирчива к ошибкам союзников, чем их противников, однако я стоя аплодирую его верности своему слову и своим товарищам.

Когда в самой середине повествования автор воспевает героизм, невзгоды и битвы «бургундцев» из легиона «Валлония», я часто повторяю: «Да так тебе и надо, можешь заткнуть себе это дерьмо в…» Его книга пробудила во мне симпатию к русским, чего до ее прочтения я вовсе не испытывал.

Я уже несколько лет знаю Ф. Кайзергрубера как прямого, честного, порядочного и образованного человека, и я обнаружил черты его замечательного характера, такие как простота, честность, прямолинейность в его же книге. Он свидетельствует за своих друзей и за «остальных» искренних давних противников с определенной точкой зрения, за подлинные идеалы, романтизм и товарищество, которые нынче неизвестны, презираемы и не признаны, но ни с чем не сравнимы.

Истинный фламандец, неизменно преданный незабываемому бельгийскому Сопротивлению в Валлонии, я считаю, что теперь, когда война закончена, солдаты всех сторон, особенно те, что действительно познали на себе огонь битв, рукопашные схватки, страх и смерть, те, кто не ждал развития событий, чтобы присоединиться к тому или иному лагерю, те, кто рисковал всем, должны объединиться – если только они способны слышать и понимать, понимать без распрей, придирок и враждебности полувековой давности. Книга Ф. Кайзергрубера ценна тем, что без всяких прикрас приглашает весь мир испытать свою совесть, потому что он описывает события недостаточно известные или неизвестные совсем, о которых слишком быстро забыли или которые поспешно скрыли, потому что это еще одно доказательство того, что все флаги, все солдаты и все идеи заслуживают высочайшего уважения, поскольку молодые люди, павшие под всеми этими знаменами и за все эти идеи, по-своему мечтали о лучшем мире и более прекрасном будущем. Эта книга доказывает, что если, с нашей точки зрения, легионеры Восточного фронта сражались не на той стороне, они тем не менее не были предателями и что во всех отношениях эти солдаты обладали отвагой, чтобы жить и рисковать жизнью за свои идеалы.

Хоть они и были нашими противниками, я не считаю их своими врагами. Все это, как и мы сами, принадлежит истории. Мои товарищи пали за свободу, откуда бы она ни пришла. Будучи преданным этим идеалам, я считаю, что Ф. Кайзергрубер вправе говорить и писать и что его книга имеет полное право на существование, поскольку представляет собой интерес как символ веры, временами волнующая и всегда уместная, временами кичливая и нелепая и, как всякое свидетельство, крайне личная и субъективная, но живая за счет идеалов, любви, битв, приключений, невзгод, потери иллюзий, надежд и отчаяния нашего поколения, которому в 40-х годах было по 20 лет.

Мне нравится читать о том, что и для «бургундцев», и для «остальных», и для нас, «террористов», девушки повсюду прекрасны и желанны и что, в форме или без нее, «черные» или «белые», все мы по меньшей мере подходим к этой теме одинаково: девушки нашей молодости и отвага наших матерей.

Как человек верующий, я считаю, что мы должны примириться с нашими братьями прежде, чем предстать перед Отцом Небесным. Христос не говорил, что нам следует делить братьев на левых и правых. «Gott mit Uns» – «С нами Бог» (девиз, изображавшийся на гербе Германской империи, широко используемый в немецких войсках с XIX века, в частности выбитый на пряжке ремня. – Пер.) – с этим покончено. Господь не позволит одеть себя в военную форму, даже если называть его Аллахом.

И, как я однажды имел удовольствие заявить перед телекамерами, как верующий или нет, нашему поколению настало время осознать, что час прощания (не с оружием, а с жизнью) приближается и что не столь смешно, сколько бессмысленно предстать пред судом Всевышнего под нашими знаменами и вооруженными автоматами.

На мою долю выпали счастливые и беззаботные, даже привилегированные детство и юность. Ничто не побуждало меня отправиться на поиски чего-либо другого. Как любят говорить военные следователи, никаких смягчающих обстоятельств. Да я и не заявлял ни о чем подобном! О чем я утверждал, со всей определенностью и рвением, – так это о полной ответственности за свой выбор. Даже если окружение, в котором я жил, несомненно могло объяснить такой путь развития, я бы не признал этого, по крайней мере в большей его части, поскольку, хотя выбор моих старших братьев и не отличался от моего, мои родители и сестра вовсе не одобряли его.

Уже с 13 или 14 лет мои друзья были в основном старше меня. Я общался с друзьями своих братьев и перенял политические убеждения одного из них. Я не пропускал политических собраний – проходили ли они в местном рексистском клубе на улице Мерсели, в «Зоннеке», во Дворце спорта или на выезде – на шоссе де Вавр в Одергеме[1]. Я побывал в [церкви] Св. Марии в Ломбеке, а также в Плац-Кейм в Ватермале[2], чтобы участвовать во встрече лишенного духовного сана аббата Моро. Суаре – воскресные собрания – посещало много народу.

Мой юный возраст не мешал мне улавливать связи между действиями определенных властей, особенно религиозных. Это проявлялось в соответствии с обстоятельствами, а точнее, относительно поведения нашего приходского священника, к которому, несмотря ни на что, я испытывал некоторое уважение – по крайней мере, до того дня, пока, с некоторой иронией, не убедился в его непоследовательности и двуличности.

Мы жили в 200–300 метрах от рабочих кварталов, стойких «красных» кварталов, где Jeunes gardes socialiste – молодежная социалистическая гвардия и Faucons Rouges – молодежное движение «Красный сокол»[3] значительно превосходили численностью «добропорядочных прихожан» – что само собой разумеется – и скаутов-католиков, к которым принадлежал и я, – до того дня, когда, как это ни парадоксально, они вдруг решили, что мои идеи в целом являются недостаточно ортодоксальными!