Омега (СИ) - "Шустик" - Страница 7

За несколько месяцев он вытянулся, а шкурка из черной стала пепельно-серой, костяные пластины на кончике хвоста затвердели, сделавшись прочными, а когти приобрели молочную белизну. По деревьям Кляйн лазил без должного энтузиазма, что удручало, впрочем, охотился он ничуть не хуже Дейлы, легко загоняя «зайцев» и даже приноровился ловить рыбу, которую с гордым видом притаскивал мне под нос, требуя похвалы.

Лето подходило к концу.

***

Дыхание осени коснулось земли, вызолотив траву и раскрасив «лапы»-листья на деревьях в терракотовые цвета с ржавыми разводами по краям. Ветер принес с востока тревожные вести. Воздух пропитался металлом и дымом костров, но ярче всего – кровью, горечью оседающей на языке. Звери волновались, настороженно принюхивались, подолгу неподвижно замирая на одном месте, а ночами жались ко мне, словно испуганные грозой щенки.

Будто вторя нашим страхам, песочно-желтое солнце приобрело пурпурный цвет.

Запах усиливался с каждым днем, беда зловещей поступью медленно, но неотвратимо приближалась к границе нашей территории.

В лесу стояла оглушающая тишина. Изумрудный ковер мха приобрел грязно-бурый оттенок, а каждый шаг отдавался хлюпающим звуком. Шерсть на загривке встала дыбом, и я против воли оскалился, в глотке завибрировало рычание. Мох насквозь пропитался кровью, ее запах теперь перебивал все.

Надо уходить, бежать как можно дальше.

В степь пожаловали охотники.

========== Часть 2 ==========

Feels like your life is over,

Feels like all hope is gone,

You kiss it all away

Maybe… maybe…

This is a second coming,

This is a call to arms,

Your finest hour won’t be

Wasted… wasted… (с)

Sixx:A.M. “This Is Gonna Hurt” *

Часть 2

Небо чернильно-синее, выстуженное ледяными ветрами, непроглядное и бездонное. Оно пахнет свободой. Будто кусок картона, блекло-желтый диск спрятан за пепельными облаками. Дальше своего носа ничего не видно, приходится полагаться на оставшиеся органы чувств, испуганно замирая от собственного стука сердца, который набатом отдается в ушах. Деревья шумят, словно в нелепом танце раскачиваются на ветру, угрожающе скрипят и всячески действуют на мои и без того расшатанные нервы. Веточки на редкость вонючего кустарника тонкие, похожи на шерстяные нитки, лезут в нос и рот, и уже через пять минут хочется взвыть и убраться подальше от гребаной поляны, где люди разбили свой лагерь. Ироды. А обо мне они подумали?!

Возмущенно отфыркиваюсь и настороженно, как заправская кобыла, пряду ушами, но в привычный шум леса не вплетается ничего инородного.

Плюнуть бы на всё – два раза – а потом с чистой совестью завалиться в пещеру и уснуть, забыться на несколько часов. Но нельзя, виной тому - проклятое любопытство, не дающее спокойно спать темными ночами. Зверь внутри взволнованно ворочается, подтачивает тонкие стенки воли и с упорством осла тащит поближе к охотникам. Медом ему там намазано?!

Шаг, еще один… Замираю, низко пригнувшись к земле, касаюсь ее брюхом, чутко прислушиваюсь, но черт возьми – все тихо!

Проходит минута, другая, на втором десятке у меня заканчивается терпение. Совсем непуганые эти охотники, что ли? Они же либо нагло дрыхнут, либо попередохли все от того дерьмового пойла, которое лакали весь вечер.

Вид из кустов отличный. Крытые повозки на трех массивных колесах образуют правильный – внешний - круг. Внутреннее кольцо составляют конусообразные приземистые палатки из плотной ткани, пропитанной резко пахнущей смесью. В центре полыхает костер, расчерчивая темноту кровавыми всполохами.

С тоской гляжу на повозки, запряженные странными, похожими на оживший кошмар шестиногими зверюгами с длинными шеями, цветастым игольчатым гребнем вдоль хребта, внушительным набором когтей, заменяющих копыта, и клыками, которым и я позавидовал. Но главное – хвост! Радужная, жесткая даже на вид, кисточка прячет длинное, изогнутое жало. Такое чудо природы встретишь ночью – заикой станешь, как минимум.

Этот аналог лошадей – охотники ласково называли их кампи - мало того, что выносливый и быстрый, так еще и всеядный. Лично присутствовал, когда одна такая тварюга без труда выкапывала из земли уже знакомых мне мышей-переростков, а потом хрумкала, жмурясь от удовольствия и косясь лиловым глазом в сторону моих кустов с явно плотоядными намерениями. Проскочить мимо таких монстров непросто. Я бы сказал – небезопасно, а тяги к самоубийству в себе не замечал.

К тому же не стоит забывать о собаках. Выглядели они попроще и попривычнее, никаких дополнительных конечностей и других сюрпризов, но вот размеры!.. Те еще мутанты. Чем они вообще их кормят?!

Я настолько глубоко задумываюсь, что едва успеваю вцепиться зубами в хвост крадущегося Кляйна, возмущенно зашипевшего от такой подлянки. Этот окончательно оборзевший котяра чуть не ломанулся прямо в лагерь. Хорошо, что Чип и Дейла остались в пещере, иначе нас бы всех тут переловили, как щенков.

Охотников в степь прибыло много, и за последние две недели они здесь всю живность перепугали. Обосновались люди на самой окраине леса, с другой стороны от болот, и не решались заходить далеко вглубь, предпочитая гонять зверье по открытой местности. Действительно, чего им ловить в чаще – одни насекомые да мерзкие змеи, из которых даже приличных сапог не выйдет?!

Огибаю поляну по широкой дуге, переползая от одного пахучего кустарника к другому. Эта вонючая дрянь отлично маскирует мой собственный запах. Старательно принюхиваюсь, глотаю пастью ледяной воздух и прислушиваюсь, готовый броситься наутек в любой момент. Собственно, в лагерь я лезу из чистого любопытства, прекрасно зная, что все собаки на привязи, а в темноте они ни черта не видят. Ветер и флора на моей стороне, поэтому главное – не шуметь.

Кляйн, оскорбленный до глубины души, серебристой молнией взлетает по стволу и прячется в кроне молодой елки, лишь голубые глазюки пугающе мерцают в ночи. Ты посмотри, какие мы обидчивые!

Махнув на вредного кота хвостом, возобновляю движение, пересчитывая незащищенным пузом шишки, кочки и прочие препятствия и приглушенно сопя от усердия.

Ох, умер во мне шпион, как пить дать – подох в конвульсиях.

Протискиваюсь под одну из повозок и ползком направляюсь к дальнему краю. Костер почти догорел, а охотник, стоящий на страже, неосмотрительно задремал в обнимку с ружьем. Продолжая прятаться в тени, выбираюсь из-под телеги и бесшумно, в два прыжка, оказываюсь у другой. Она меня с самого начала заинтересовала, от нее пахнет чем-то неуловимо знакомым, с привкусом крови, да и кампи в нее не запряжена, что уже огромный плюс. Любопытство сжигает изнутри, не дает покоя, раз за разом напоминая о себе. Одна из собак совсем рядом, подойди чуть ближе – заметит.

Едва слышный шорох за спиной заставляет испуганно замереть. Оглядываюсь, но никого нет. Ветер шалит, или показалось?! На всякий случай принюхиваюсь, но весь лагерь пропитался дымом, паленым мясом и сладковато-едким пойлом, поэтому выцепить что-то новое из этой мешанины не удается.

Нервишки пошаливают. Травки, что ли, успокоительной какой пожевать?!

Кладу передние лапы на оглоблю и приподнимаюсь, сую нос под плотную ткань и едва не отпрыгиваю в сторону, лишь чудом вспоминая об осторожности.

Шкуры убитых животных, в том числе и сварогов. Много. Все дно телеги покрыто ими. Вот почему запах казался знакомым.

Ярость застилает глаза, перестаю контролировать себя, уступаю, зверь одерживает верх над разумной частью. Твари.

Опасность замечаю в последний момент и успеваю отскочить, уже не таясь, выдавая себя с потрохами. Огромный снежный сварог появляется, как призрак, абсолютно неслышно, сбоку, подкравшись из слепой зоны. На миг мне кажется, что в кипенно-белом густом мехе вспыхивают льдисто-голубые искорки. От зверя веет силой и мощью, она придавливает к земле, заставляет подчиняться против воли. Мое второе Я скулит испуганным щенком, забиваясь так глубоко, что почти не ощущается.