Мудрость богопоклонения - Амоли ‘Абдаллах Джавади - Страница 10

Никогда не стоит пренебрегать внутренним самоотчетом. Совершая любое, даже самое малое, действие, которое укрепляет ложь, мы отдаляемся от религии Аллаха на его величину. Господь говорит: «Горе всякому клеветнику, хулителю!» (ал-Хумаза 104:1). Коран обращает внимание на движение наших губ, чтобы мы, не дай Бог, никого не обидели и не унизили словами. Он также указывает на движение наших глаз и на то, как мы смотрим: «Знает Он изменчивость очей и то, что скрывается в груди» (Гафир 40:19). Посему нельзя пренебрегать внутренним самоотчетом. Всякий раз, когда человек поддерживает ложь, он небрежет о религии Аллаха, ибо религия Аллаха не сочетается с ложью: «Скажи: “Явилась истина, а ложь не явится вновь и не возвратится!”» (Саба’ 34:49).

Сатана обманывает стяжанием каждого в своей области. Если же уделом человека стал райский источник, то он уже не поддастся стяжанию. Однако подобного состояния достигают немногие.

Человек трудится день и ночь. Он либо поливает усыпанные колючками деревья или ткет шелковую ткань. Если после смерти он будет переносить тяготы, то это потому, что в течение своей жизни он поливал колючки. Злоязычие, злословие, досаждение другим – все это колючки. Грех и притеснение подобны воде, выливаемой под колючки. Когда человек поймет, что все эти колючки используются против него самого, когда его положат в могилу, он словно окажется на матрасе, набитом колючками. Если он решит перевернуться с одного бока на другой, то он испытает крайнее неудобство, поскольку всю жизнь он взращивал колючки.

Однако доброе отношение человека к мусульманам, притом что он «яростен против неверных» и «милостив между своими» (ал-Фатх 48:29), подобно выделыванию тончайшего шелка.

Восьмой имам сказал: «Хвала тебе, Всевышний, если я повинуюсь Тебе! И нет у меня никакого довода, если я восстаю на Тебя. Всякое добро приходит ко мне по Твоей милости и благословению. Ни у меня, ни у других нет доли в достижении этой добродетели. И нет у меня отговорок, если я поступлю дурно»[50]. Итак, необходимо видеть, охвачен я стремлением к стяжанию или пью из райского источника, который является сокровенной сущностью этого мира.

В высказываниях Посланника Аллаха слово ал-вар‘ («благочестие») используется для обозначения лучшего из деяний[51]. То есть человек воздерживается от того, что запретил Господь, он безмятежен и набожен.

Относительно слова ал-вар‘ имам Саджжад говорит: «Тот, кто поступает в соответствие с тем, что предписывает ему Аллах, – лучший из людей. Тот, кто воздерживается от того, что ему запрещает Аллах, – самый покорный и благочестивый из людей. Тот, кто довольствуется тем, что Аллах дает ему в удел, – самый самодостаточный из людей»[52]. Ведь грех – это восстание против Возлюбленного. Человек не должен поступать так не ради того, чтобы не оказаться в аду. Ведь это поклонение раба, который не грешит, «страшась адского огня». Глубинная сущность греха – не что иное, как пламя и черный ил.

После того как на благословенную голову Повелителя верующих в Единого Бога обрушился удар меча, он оставил завещание, которое предназначалось не только имамам Хасану и Хусайну, но было обращено ко всем мусульманам. Так, в завещании периодически встречаются слова «Заповедую вам и тем, кого достигнет мое послание». «Заповедую вам не придавать Аллаху ничего в сотоварищи»[53], поскольку это язычество. Язычники относили деяния Всевышнего на счет других. Они не приписывали одни деяния Аллаху, а другие – тем, кто помимо Него, ибо подобное поведение не является безусловным язычеством. Это – лицемерие. Как правило, язычники приписывали другим те деяния, которые должно приписывать Аллаху. Вместо того чтобы поклоняться Аллаху, они поклонялись идолам. Например, некоторые язычники верили в то, что одно начало сотворило мир, и это – Господь, а другое начало управляет сотворенным миром.

Заповедь единобожия состоит в том, что действие не стоит приписывать ни себе, ни другим. Действие принадлежит лишь Аллаху – только Он промышляет о мире. Нет большего блага, чем единобожие, и нет большего зла, нежели язычество – «Воистину, многобожие – великая несправедливость» (Лукман 31:13). Итак, допустимо ли, чтобы человек во всех состояниях бытия находился под покровительством Единого Бога и при этом считал что-либо помимо Него господом и началом всего? Это язычество влечет за собой бесчестие.

В продолжение своего завещания Имам говорит: «Не губите его сунны». Вслед за единобожием необходимо хранить сунну Пророка, с уважением относиться к Откровению и пророческому достоинству Мухаммада. Следует почитать нравственные достоинства и образ жизни Пророка.

Отдав распоряжения относительно принципов единобожия, пророчества и религии Аллаха, Имам говорит: «Восставьте эти два столпа и зажгите эти два светильника». Один из них – единобожие, другой – пророчество. Затем Имам сказал: «Вчера я был вашим сподвижником, сегодня я для вас наставление, а завтра я разлучусь с вами». Посмотрите на меня и поймите, что сила, здравие и богатство преходящи, никто не останется в этом мире навечно. Смерть – вот что я жду все эти годы: «Клянусь Аллахом, сын Абу Талиба ближе знаком со смертью, чем ребенок – с грудью своей матери, но я держусь скрытого знания, ибо если бы я открыл его, то вы все задрожали бы подобно веревкам в глубоких колодцах»[54].

Пребывая на пороге смерти, Имам сказал своей дочери Умм Кульсум: «Если бы ты видела то, что видел я, ты бы не плакала». Та спросила: «А что ты видишь?» Имам ответил: «Я вижу, как сонмы ангелов и великих пророков (мир им!) ожидают моего отхода и, чтобы встретить меня, выстроились рядами. Так не стоит об этом плакать!»

Слова имама Хусайна, сказанные им во время его исторического похода в Кербелу, обращаются к той же теме: «По отношению к моим предкам меня сводит с ума безудержное желание Йа'куба [= Иаков] увидеть Йусуфа [= Иосиф]»[55]. Этой фразой Имам хотел показать, что не боится смерти, ибо он освободится от недовольных им людей и отправится к пророкам, то есть к тем, с кем ему будет хорошо.

События, происходившие с Посланником Аллаха в конце его жизни, несли в себе великую мудрость, частично нашедшую отражение в следующем хадисе, сказанном им Повелителю верующих: «О Али! Когда я умру, и ты омоешь меня и облачишь в саван, тогда посади меня, задавай мне вопросы и записывай»[56].

Разве знание этих людей уходит с их смертью? Разве они получили свои знания в обычной школе и после смерти уже не могут быть учителями? Тот, кто одним знаком может наставить сотню учителей, остается таковым и после смерти. Далее Посланник сказал: «В этот миг спроси меня о тайнах, которые ты хотел бы узнать. Что произошло с тобой в момент смерти? Что ты видел, когда вошел в тот мир? Как же ты оставил этот мир?» Все эти знания невозможно получить в обыкновенной школе. Но Пророк сказал рыдающей толпе: «Вы удручены и ослаблены после меня»[57].

Среди выдающихся высказываний Посланника Аллаха есть и такое: «Я и Час [Судный близки] как эти два» (и он показал два прижатых друг к другу пальца). Когда речь заходила о Воскресении, Пророк менялся в лице, словно ему сообщали о приближающейся катастрофе. Обыкновенно тот, кто собирается сообщить тяжелое и горькое известие, меняется в лице. Так и Пророк взглянул на людей и сказал: «Я и День всеобщего воскресения подобны этим двум пальцам. Между мной и Воскресением нет никакого расстояния. После меня не будет иного религиозного законодательства, иной религии, иной Священной Книги» (это общий смысл высказывания Пророка, о котором говорят некоторые комментаторы Усул ал-кафи [Достаточные основы]). Посланник говорит: «Я знаю, что такое Воскресение». А его лицо покраснело от того, что Воскресение находится совсем рядом с ним.