На неведомых тропинках. Сквозь чащу (СИ) - Сокол Аня - Страница 22

- Ты. Поверь, если у кого и получиться, то только у тебя, наорочи. Как сказала Аш Шерия, важна не только возможность, нужно желание. А сильнее тебя этого не хочет никто. Я так совсем не хочу.

Я посмотрела на Кирилла, и он согласно прикрыл глаза, значит, все это вписывалось в его план. Март, наконец, поднял голову и ошалело посмотрел на меня.

- Время истекает, наорочи. Либо распутывай нить перехода, либо рви ее. Последнее, конечно, быстрей.

Я тряхнула головой, стараясь отогнать видения черного дыма. Потом. Все потом. Я разберусь и с этим и с тем что я только что видела. Хотя, зачем врать себе? Рождение бестелесого - вот что это было. На моих глазах из тела и души Шороха появился бес. Мерзкая тварь, ненавижу... Но Простой прав.

- Что надо делать? - спросила я.

- Видишь нить, закрученную вокруг лезвия?

- Да.

- Если погрузить клинок в тело она порвется, и ваше Юково уйдет навсегда. Или, - Джар Аш подал мне перемазанную в крови руку, - Распутать, вынуть нить из ушка иглы.

- И как? Технически? Махать руками и танцевать? Распевать матерные частушки? - я поколебалась, но все-таки вложила пальцы в окровавленную ладонь.

- Хотел бы послушать, но нет. Ручками, наорочи, ручками. Берешь и распутываешь, как сети или чего еще там люди придумали.

- Ушедшие, мы еще должны ее уговаривать, - скривилась Прекрасная, - Да, не хочешь - не делай. Все ве...

Кирилл поднял руку и она, схватившись за горло, проглотила слово. Важное, черт возьми, слово. Я бы не отказалась его услышать. Меня обожгла мгновенная ярость. Я должна знать! Не они, а я!

- Кир, - прохрипела Тамария, Седой, поколебавшись, опустил ладонь, и она хрипло задышала.

- Наорочи, - позвал Джар Аш.

Чего они хотят? Чтобы я распутала чертову нитку? Да, запросто. А потом мы поговорим. Я заставлю их говорить.

Выдернув руку из ладони Простого, я полезла на алтарь. Задела тело Маринки и оно съехало на пол. Вляпалась коленом в лужу. Противно, но не страшно, даже в нашей тили-мили-тряндии кровь редко кусается.

Каждая хозяйка хоть раз потрошила рыбу, вытаскивала пузырь, кишки, жабры, вытирая натруженные окровавленные руки, и никому в голову не приходило называть ее чудовищем. Один раз я не додержала курицу на огне, а Кирилл все рано съел, а еще...

Мы сталкиваемся с кровью гораздо чаще, чем думаем. Мы режем пальцы на кухне, суем в рот, а потом заматываем пластырем. Мы жарим печенку и смотрим телевизор, и ничего не вызывает у нас особых эмоций, ни дурноты, ни гадливости. На рынках каждый день работают мясники, в больницах оперируют хирурги, в парках маньяки. Все это часть человеческой жизни.

Наверное, мне хотелось оправдаться, хотя бы перед собой, потому что, вляпавшись в лужу крови, я не почувствовала ничего, кроме раздражения и еще пожалуй желания закончить все побыстрее.

Я встала на алтарь, перешагнула тело Шороха, и тронула испачканной туфлей переплетение кровавых стежек. Нога беспрепятственно прошла сквозь клубок и коснулась зеркального осколка. Тут же грянула музыка, словно кто-то прибавил громкости, слушая инструментальный концерт.

Осколок качнулся, но устоял. Я опустилась на колени, не обращая внимания на липнувшую к коже кровавую влажность, и подняла руку к спутанным эфемерным нитям. Видела их, но не могла коснуться, так и тянула, проходившие сквозь клубок, пальцы, пока не коснулась клинка. Это было иррационально и неправильно.

Я провела по обвивающей лезвие нити и снова ничего не ощутила, только гладкость стекла и музыку. Как распутать то, чего нет в нашем мире? То до чего нельзя дотронуться?

- Не думай, Оля, - я вздрогнула от ласкового тона, которым он произнес мое имя, совсем как тогда, когда он каждое утро просыпался рядом, - Просто делай!

И почти возненавидела его за эти слова. Почти...

Не думать? Проще сказать, чем сделать.

Я посмотрела на перекрученную нить и попыталась подцепить ее пальцами. В голове раздался тонкий перезвон, той самой высокой и тонкой струны, которая выбивалось из общей симфонии. Она только плакала, словно моля о помощи.

Не верить, не думать, просто делать.

Я потянула нить в сторону, не чувствуя ее, потянула, словно мим, играющий с несуществующими предметами. Стежки, как сказал Александр, не существовало в нашем мире, и мне предстояло вытянуть ее обратно.

Потянула, и кровавая нить, которую нельзя ощутить последовала за рукой. Так просто?

Первый виток, второй, третий. Струна слетела с осколка зеркала ушедших, оставив на нем темный рыжеватый след, выскользнула из пальцев и прилипла к переплетению нитей словно намагниченная. Несколько секунд весь клубок вибрировал, а потом струны снова заиграли, на этот раз без высоких стенаний

- Получилось? - спросила я, поворачиваясь к демонам.

Но они не ответили, они продолжали стоять и смотреть на меня, вместо того, чтобы похлопывать друг друга по плечам или перегрызать глотки, как планировал Кирилл. Они все еще чего-то ждали. Я снова посмотрела на клубок, окружавший клинок, на лезвие. На грязный прерывистый отпечаток на его поверхности.

А что если...?

Я коснулась лезвия, струны снова заиграли, но на этот раз низко и печально. Что ж пойдем по проторенному пути. Ухватив с клинка ржавый прерывистый след, я не имела ни малейшего понятия, послушается ли она меня. Послушалась. В голове что-то задребезжало, а потом звуки сменились криками.

- Нет, - Кирилл поднял руку.

- Остановись, - рявкнул Джар Аш.

- Я же говорила... - начала Тамария.

- Прекрати! - взвыла Пашка, падая на колени и зажимая уши руками.

А струна все дребезжала, низко и обреченно. Первый виток и мою руку поймали в жесткий захват.

- Стоять, - восточник оказался радом со мной, стоя на одном колене.

Он был весь в крови с головы до ног, вся напускная человечность, веселость и показуха, с которой он трогал мои волосы, дразня Седого, исчезла. Рядом со мной снова был памятник, только заключенный в живое тело. Низкий перебор струн сменился высоким, и снова загудел. Не стежка, а скорее ее след, вырвался из пальцев и снова прилик к клинку.

- Нельзя, наорочи.

- Так объясните, наконец, - я попыталась вырвать руку из захвата.

- Это не Юково, идиотка, - закричала Тамария.

Я обернулась, она стояла прямо у алтаря готовая в любой момент ринуться и разорвать меня на части. А вот Кирилл казался абсолютно спокойным и собранным, и его молчаливая готовность пугала сильнее, чем ярость Прекрасной. Он не сторонник рассуждений, просто возьмет и сделает, то, что считает нужным.

Седой поймал мой взгляд, и уголки губ едва заметно дрогнули. Ушедшие, ему почти весело. И это веселье передалось мне, оно походило на ударившее в голову шампанское, хмельными пузырьками пощекотавшим небо и ударившими в голову.

Не стараясь больше вырвать руку и ладони восточника, я снова подцепила грязный след струны. Простой рыкнул и дернул меня в сторону, и вместе со мной и нить. Второй виток соскочил с лезвия.

Я кожей чувствовала, как беснуется Тамария, и мне хотелось смеяться. Чужая ярость оказалась не менее вкусна, чем смерть. Она как острая приправа придавала жизни вкус. Прекрасная была на грани, но все еще стояла в стороне, а не бросалась. Хотя казалось, чего же проще, не мне тягаться силой с демоном. И это могло навести на размышления, если бы среди нас был тот, кто еще мог думать.

В низкое звучание струны вплелось подвывание явиди, которая так и не поднялась с колен. Март просто смотрел стеклянным остановившимся взглядом и, слава Ушедшим, вроде не собирался вмешиваться. Потрошитель был занят, стоя на четвереньках он с остервенением лизал брошенное восточником сердце Шороха Бесцветного, едва не похрюкивал от удовольствия. У всех свои приоритеты.

Простой выкрутил мне руку, заставляя выпустить ржавую нить и ударил в грудь, опрокидывая на спину. Струна обиженно загудела, возвращаясь к осколку, а я упала прямо на тело старого целителя. Спина тут же стала липкой от крови, и это почему-то разозлило меня сильнее, чем удар. Я скатилась с тела, размазывая ладонями кровь по камню. Джар Аш ухватился за обмотанную изолентой рукоять и поднял осколок. Окружающий его клубок стежек тут же исчез. Но я все еще слышала перезвон струн.