Выбери любимый жанр

12 ульев, или Легенда о Тампуке - Тихомиров Валерий - Страница 4


Изменить размер шрифта:

4

Следуя рекомендациям «Аномальных новостей», уже через год Игорь Николаевич вплотную приблизился к решающему этапу своей жизни. Для перехода в ранг чародея не хватало самого главного. Ему был нужен оберег. Собственно, маленькая костяная фигурка давно висела у него на груди. В соответствии с последним номером любимой газеты оставалось добыть прядь волос «черного человека»...

* * *

Перед перекошенной железной дверью стоял чернокожий молодой человек и с интересом разглядывал криво висящие над ней буквы. Бесхитростный сын солнца старательно прикладывал в уме одну литеру к другой и шевелил губами. Загадочная надпись гласила: «ТАМ ПУК». В переводе на родной язык она состояла уже из восьми слов и все равно не поддавалась осмыслению. Что имели в виду странные белые люди, понять было невозможно. Завершал картину крупный отпечаток подошвы молодежного ботинка на двери. Напрашивалось предположение, что внутри кому-то не понравилось. Гражданин далекой банановой Нигерии опасливо попятился. Природная подозрительность вступила в неравную схватку с любопытством. Мананга Оливейра Перес машинально нащупал на груди амулет. Сразу вспомнились милые черные лица мамы и папы...

— О чем задумался, эфиоп?

Фраза, будто гвоздями, прибила его к действительности. Студент резко обернулся, и колено острой болью напомнило о себе. Перед ним, дружелюбно улыбаясь, стояла высокая, хорошо одетая женщина лет шестидесяти. Внимательные серые глаза ощупывали видимые участки его черного тела, словно привыкая к цветовым различиям.

— Домой хочется, к маме, в Конго? Чего молчишь? — она помахала рукой у него перед глазами. — Ду ю спик раша? Дую, но не очень сильно? Да?

От боли и смутного осознания того, что он — эфиоп из Конго, Мананга полностью перестал ориентироваться во времени и пространстве.

— Я слышала, что у негров в штанах — дай Бог каждому, — женщина продолжала говорить, глядя на обтянутое брюками колено, — но не до такой же степени!

Повисла неприятная пауза. Нужно было что-то сказать, но словарный запас нигерийца состоял из нескольких фраз, выученных по пособию «Опрос больного». Он выпалил первое, что пришло в голову:

— Дратуйта! — Африканец гордо воззрился в небо.

— Понимаю! — не задумываясь, ответила она,

Они постояли еще минуту, рассматривая друг друга.

— Ну что? Пойдем полечимся? — наконец, заговорщицки произнесла женщина.

Она подмигнула, будто предлагала сделать что-то неприличное. Мананга, соглашаясь, опустил голову. Силы его были на исходе...

ТрАвМатологический ПУнКт радушно распахнул ему объятия. Жизнерадостные крики бегающих по коридору еще здоровых ребятишек сливались с приглушенными стонами их покалеченных родителей. Двери кабинетов бодро открывались и закрывались под зловещее мигание светильников с яркой надписью «Следующий». Сердце Мананги затрепетало. Капли крови на полу, тихие стоны травмированных, сладковатый запах гниющей под гипсом кожи закружились в страшном водовороте. «Ад!», — решил африканец. До нервного срыва не хватало совсем чуть-чуть. И это «чуть-чуть», с неотвратимостью цунами, надвигалось с противоположного конца длинного полутемного коридора.

Упитанная, краснощекая девочка лет восьми с игрушечным молотком в руках мчалась к нему сквозь толпу. Она непринужденно расталкивала раненых, наступая на опухшие пальцы и походя ударяясь плечом в хрустящие сломанные ребра. Жизнерадостно смеясь, девочка добежала до цели и внимательно осмотрела лицо и руки нигерийца. Потом, вероятно в качестве интернационального приветствия, со всей детской непосредственностью ударила Манангу пластмассовым молоточком точно в поврежденное колено. Дикая боль исторгла из его груди крик. Сквозь дымку убегающего сознания донесся участливый женский голос:

— Леночка, детка, видишь, дяде больно. Нужно было стукнуть по здоровой ноге, милая...

Когда он очнулся, вокруг было тихо. Более чем скромная обстановка отделанной кафелем комнаты состояла из кушетки, которую занимал Мананга, стола и двух стульев. На всем лежал отпечаток запустения и разрухи. Картину довершала огромная дыра в линолеуме, прямо посреди кабинета. Над негром склонилось плохо побритое лицо с сигаретой во рту. Обладатель вышедшей из моды щетины был облачен в белый халат. В руке он держал вату, источающую ужасный запах. Мананга окончательно пришел в себя. Боль в колене затаилась, набираясь сил.

— Бананы, апельсины принес? — Слова уже кончались, а сизый туман продолжал выходить из ноздрей и уголков губ, оседая на волосах. Между тем руки человека в белом халате совершали странные движения вокруг головы и туловища пациента.

— Чего молчишь? Ду ю спик раша? Дую, но не сильно?

Гость нашей великой страны попытался вспомнить, где он это уже слышал. Внезапно в поле зрения появилось лицо, которое сегодня он точно уже видел.

— Ты напугал меня, уругваец, — женщина приблизилась. Ее голос действовал успокаивающе. — И как это я тебя не уберегла? Здесь ушами хлопать нельзя, даже черными. Эти люди, — она посмотрела на дверь в коридор, — в один момент тебе диагноз «расширят». Я верно формулирую, эскулап?

Женщина посмотрела на отрешенно стоящую рядом фигуру в белом халате. Доктор шевелил губами, будто произнося какие-то заклинания. В ответ на вопрос его небритое лицо оживилось.

— Вы понимаете, где находитесь? — встрепенулся он, непроизвольно собрав в пучок несколько черных курчавых волосков на голове негра, словно проверяя их на прочность.

Более сложного вопроса африканец не слышал за всю свою жизнь. Десятки предположений безумным вихрем закружились в голове.

— Где вы находитесь? — щелкая пальцами перед его носом, не унимался человек в белом.

И тут в мозгу нигерийца бомбой взорвалась страшная догадка — это допрос! О чем-то подобном его предупреждали в посольстве. Мананга решил, что, сказав правду, не выдаст секретов родной страны. Стараясь произносить максимально правильно, он сознался:

— Там... пук!

В глазах мучителя проступило замешательство. С минуту он пытался найти русский аналог услышанному или хотя бы понять, сколько это в рублях. Но с задачей не справился.

— Чего это он? Обзывается? — Травматолог с обидой посмотрел на сопровождающую африканца женщину, всем видом давая понять, что это пойдет в отдельный счет.

— Почему обзывается? — Женщина отозвалась без паузы. — Отвечает на вопрос. На его языке это значит травматологический пункт.

— Ну, надо же! Почти как у нас. Вы сходите пока в регистратуру, карточку на него заведите. Если, конечно, получится. Он ведь наверняка не в нашем районе прописан? — Врач еще раз оглядел чернокожего, прикидывая, в каком вообще районе тот мог быть прописан. — Дома его лечили бы за некислые бабосы по негуманному ценнику, а у нас — на халяву! Мне кажется, это несправедливо... в смысле моей зарплаты. Согласны?

Фраза удалась. Доктор сделал многозначительную паузу и покрутил головой в поисках взаимопонимания. И тут прозрачный намек вдребезги разбился о твердый взгляд серо-стальных глаз. Женщина холодно произнесла:

— Прошу вас громко и четко пояснить мне смысл сказанного.

Ноги врачевателя предательски задрожали. Почему-то страшной показалась не столько просьба прояснить смысл, сколько необходимость сделать это громко и четко. Будто его записывали на пленку. Доктор растерялся. Ничего свежего и искрометного на ум как-то не пришло. В свои тридцать с небольшим травматолог Рыжов Игорь Николаевич стоял, покаянно опустив голову, как школьник перед строгой учительницей. А женщина монотонно продолжала, гипнотизируя взглядом:

— Сейчас я принесу бумажку из регистратуры, а вы к тому времени окажете гостю нашей страны высококвалифицированную помощь. Надеюсь, нам не будет стыдно за вашу работу во время независимой экспертизы Ассоциации травматологов при министерстве здравоохранения...

Когда женщина наконец ушла, Рыжов обессиленно опустился на кушетку рядом с негром.

— Погорел «по-черному», — выдохнул он, потом поднес ватку с нашатырем к собственному носу и шумно вдохнул. В голове непривычно прояснилось. — ...По-черному?!! — Игорь Николаевич впился взглядом в пациента и плотоядно прошептал:

4
Перейти на страницу:
Мир литературы