Дороги души: мирские жители - Кухленко Виктор Яковлевич "Кухленко" - Страница 28

Я думаю, многие уже догадались, что прообраз стагнирующего героя – это разбойник. Заметьте – не мафия, не бандит, не хакер. Именно разбойник. Ведь чтобы взломать, например, сложный сейф – для этого нужны филигранные знания и умения. А разбойник – суть бандит от феодального строя.

Каким же образом гармоничный, помогающий слабым, герой может стать разбойником? Лучшим объяснением я считаю такой анекдот:

Сидит мужик, рыбачит. Подходит другой:

– Хорошая сегодня погода.

– Да.

– А завтра будет еще лучше!

– Ну мужик, ты попал! Никто тебя за язык не тянул!

То есть рыбак – он настолько в гордыни от качественных черт опеки, что готов, видимо, и убить того, кто его разочарует в этом!

Так, живет герой – старушке поможет перейти через дорогу, больного поддержит, голодного накормит. Он начинает гордиться и становится высокомерным – но пока все продолжается по-старому. До тех пор, пока очередная вдова ему недостаточно низко поклонилась в благодарность или чем-то не угодила. И теперь в его глазах вдова становится недостойной помощи, неправильной. Она переходит в стан тех, кому помогать не нужно, а вот забирать у которых – можно. Таким образом, постепенно деградирующий герой увеличивает для себя число тех, кто не достоин помощи, а число «достойных» – становится все меньше. И вот уже разбойник живет в мире, где все – лишь жертвы, не представляющие ничего. А делиться и помогать надо лишь в рамках своей шайки. Да и то – в самой шайке тоже постоянные драки и убийства, естественно. Именно так воспринимает мир  стагнирующий герой.  Даже в центре русских земель, среди златоглавых церквей, заводов и исследовательских институтов –  стагнирующий герой увидит лишь мир, где обирают, голодают и нищенствуют, а вокруг банды нападают друг на друга ради лишнего пайка. Давно, еще в царской России был произведен эксперимент: во время очередной войны сформировали несколько рот из разбойников, пообещав им амнистию. В результате выяснилось, что боевые качества роты – очень низкие. На войне правят законы стратегических знаний, а также чести и нравственного единения в целях победы и истины. А те, кто привык к закону дубины и кулака – весьма сплоховали на фронте. Сильный кулак не сработал против пушек, наводимых инженерами.

Все это касается стагнирующих героев. А вот гармоничный герой – совсем другое дело! Часто он отдает последнее нуждающимся. Скромный и отважный – пытается сделать мир лучше в опеке.

Герои первого подвида

Герои первого подвида – романтические, тонко чувствующие существа. Они создают глубинные временные направляющие-адаптеры, которые приспосабливаются к новому будущему. Герои первого подвида создают романтизм! Ведь романтизм – есть поиск новых положительных, желательных качеств опеки. Деятельность, максимально родственная подобному процессу – это лирическая поэзия. Поэт смотрит мечтательно на облака в закате и вдруг формулирует новую направляющую, что-нибудь вроде: рдеющие облачка, мягкие и податливые, как кожа любимой. Он сформировал новый оттенок качеств опеки. Такое качество и направление, которое может оказаться весьма перспективным в опеке. Поэты древней Греции, с локонами, упитанные и румяные, умильно глядящие вдаль – в большинстве своем они были героями первого подвида в человеческих телах.

Негативные черты первого подвида, обусловленные стагнацией основы

В гармоничном состоянии романтичные мечты героя – гибкие и легко подстраиваются под все новые меняющиеся качества окружающего мира. Стагнация же приводит к тому, что мечтает герой об одних качествах, а мир предоставляет ему совсем другие возможности, направления. И высокомерный герой не может вынести, что его рисунок романтичности попросту неверен. В результате  у него возникает иллюзия, будто мир опеки стал плох, совершенно не такой, как нужно и что будет еще хуже. Стагнирующего героя покидает романтичность, его начинают одолевать самые разные житейские опасения. Ведь именно так герой начнет трактовать различие между собственной аурой-адаптером и фактическим состоянием мироздания, которое все больше расходится с его направлением. Ему кажется, что беда неизбежна – беда, которая разрушит все, о чем он грезил. И если раньше его романтичные открытия были воспеванием новой гармонии качеств опеки, то теперь, по сути, его стихи выражают жалобу, в которой все больше угрозы: как теперь плохи, упадочны и поверхностны все качества опеки.

Стагнирующий герой первого подвида – взращивает в своем сердце не просто разбойника, он становится фанатиком. Поэтому и его направление поисков новых оттенков качеств опеки теперь будет соответственным: порочным и высокомерным. Он будет с тоскливой бессмысленной жестокостью любоваться собственной сильной рукой, душащей обидчика. Он будет глубокомысленно и оценивающе смотреть на нож, обагренный кровью и так далее в том же духе.

Герои второго подвида

Глубинные проявленные временные качества опеки. Герои второго подвида собирают житейские выводы! Глубинные связи в объектах опеки, на которых могут быть основаны все остальные внешние факторы и закономерности. Так, сытому – есть не нужно. А прогуляться по свежему воздуху – не помешает. Поспать – по ситуации. Старенькому – тяжело дается быстрая ходьба. А уж из этого вывода будет следовать весь спектр дальнейших внешних действий героя по отношению к старичку. Гармоничный герой второго подвида – уживчивый и покладистый, но вместе с тем внимательно оценивающий мир опеки для того, чтобы уяснить наиболее рациональные и многообещающие пути развития качеств опеки. И одновременно – попытаться изменить события, которые ухудшат эти качества.

Мысли героя второго подвида могут выглядеть приблизительно так: печенье съел. Эх, какой запах пошел! Теперь он запомнит накрепко, что хорошая еда определенного вида – еще и пахнет неплохо, и будет готов использовать эту закономерность. Штаны порвались. Наверное, слишком резко ткань дернул. Еще одна житейская истина. Дождь пошел, но на душе что-то неспокойно. Ого! Целая лужа около окна натекла. Учтем. Подобный мыслительный процесс придает ауре такого героя отпечаток осторожно-оценивающего размышления, сродни романтизму первого подвида. С той разницей, что у первого подвида речь идет об адаптации к непроявленному, а здесь – о уже существующих закономерностях событий опеки.

Негативные черты второго подвида, обусловленные стагна­цией основы

Казалось бы: житейские решения, подумаешь! Но стагнация житейских выводов приводит к гораздо худшим последствиям, чем можно было бы предположить. Гордыня высокомерия заставляет этих героев упорно следовать своему пониманию житейских концепций, все больше отрываясь от реальной картины бытия. Разбойник третьего дня вышел из лесу и ограбил купца, который шел в город. Это формирует холодные, источающие бандитское равнодушие выводы: на большой дороге можно грабить кого угодно. А завтра разбойник остановит 10 казаков, с шашками и пищалями. Они ведь по большой дороге едут, значит, их легко ограбить, он же уже решил! И разбойник обречен на поражение. Поэтому отличительная черта стагнирующего основой героя второго подвида – бесшабашный фатализм. Он исподволь делает то, что разрушит его основу окончательно. Так упрощение основы постепенно перетекает в отречение. Возьмите любые исторические документы, описывающие разбойничьи стаи. Главный стержень отношений внутри – бесшабашность, замешанная на обреченности.

В крайней степени стагнации  герой совершает действия, руководствуясь разрушительными житейскими выводами. Пример подобной стагнации – жестокий феодальный смотритель. Такой смотритель собирает чрезмерные налоги, решив, что денег-то у всех – излишек. Забирает у бедного запас еды, говоря о том, что до урожая, как он прикинул, осталось не так и много.

Герои третьего подвида

Герои третьего подвида создают внешнее будущее временных событий (которые обусловят качества, повлияв на объекты) опеки. Герои высших подвидов уже создали смысл качеств опеки, эти качества оформились и очерчены как желательные. А теперь надо распланировать, как лучше их использовать! Герои третьего подвида формируют житейский замысел. Им уже известно, что речка бодрит тело, и безопасно в ней купаться днем, пока звери не вышли на охоту (для типичности подразумеваем, что герои живут на чисто природной планете, не на Земле). И вот теперь третий подвид, восхищенно глядя вдаль, предложит: эх, давайте завтра в речке купаться! Герои третьего подвида – восхищенные качествами опеки, холеные и вдумчивые. Такого героя читатель сможет легко выявить, даже не обладая нечеловеческим восприятием. Уж очень характерен этот житейский замысел. Например, когда такой герой кушает – он вдумчиво, серьезно и размеренно обмакивает хлеб, жует с ощущением достойной важности каждой ложки, в конце трапезы уважительно вытирая хлебом все досуха. Весь процесс он давно распланировал и он очень уважает, ценит свежий хлеб, густую сытную еду и т.д. Естественно, собственные положительные впечатления в опеке – не единственный способ реализации житейских замыслов. Например, можно так: вон старушка пошла, а ведь там дальше – канава. Срочно надо дать ей опереться на свое плечо.