Основы социологии. Том 3: Часть 3. Жизнь человечества: толпо-«элитаризм» — историко-политическая реа - Автор неизвестен - Страница 16

Неадекватность Промыслу исторически сложившегося христианства проявляется и в том, что в своих вероучительных проповедях и трактатах церковники обходят молчанием и никогда не комментируют в связи с реальными жизненными проблемами общества приведённые слова апостола Павла, будто их и не было вовсе или они ничего не значат в оценках событий в жизни.

Поэтому с того момента, как обручальное кольцо убитой горем женщины было брошено в лицо попу, память о чём в культуре закрепил А.Н. Вер­тин­ский романсом-реквиемом, византийское вероучение на Руси не имеет будущего: всё последующее — его агония.

———————

То, что марксизм — учение беззастенчиво атеистическое, вследствие чего он может быть интегрирован в традиционную православную культуру только за счёт дальнейшей шизофренизации общества[95], это очевидно. Но также очевидно и то, что дорогу марксизму к монопольному господству в сфере идеологии общества проложило само же православие своей неспособностью решать реальные проблемы в жизни. Заклинания социальной стихии в духе «наша вера истинна, Христос терпел инам[96]велел» не защищают от проблем и неумения их разрешить своевременно в русле Промысла точно так же, как впоследствии СССР не могли защитить заклинания в духе «учение Маркса всесильно потому, что оно верно»[97].

С1872 г., когда первый том «Капитала» был впервые издан в России на русском языке, по1905 г., когда разразилась первая революция, прошло 33 года. И это — вполне достаточный срок, чтобы выработать марксизму и его «рецептам» разрешения социальных проблем жизненно состоятельную альтернативу, ноправославным ни в миру, ни в монастырях до этого не было дела. Политически активная часть общества была в опьянении от марксизма.

«Увлечение марксизмом было в то время повальною болезнью русской интеллигенции, развившейся ещё в 90‑х годах. Профессура, пресса, молодёжь, — все поклонялись одному богу — Марксу. Марксизм с его социал-демократией считался тем, что избавит не только Россию, но и весь мир от всех зол и несправедливостей и принесёт царство правды, мира, счастья и довольства. Марксом зачитывались все, хотя и не все понимали его. Студенческие комнатки и углы украшались портретами великого учителя, а также Энгельса, Бебеля и Либкнехта.

Само правительство ещё так недавно покровительствовало марксизму, давая субсидии через своего сотрудника на издание марксистского журнала. Оно видело в нём противовес страшному террором народовольчеству. Грамотные люди, читая о диктатуре пролетариата Маркса, не видели в ней террора и упускали из виду, что диктатура невозможна без террора, что террор целого класса неизмеримо ужаснее террора группы бомбистов. Читатели не понимали или не хотели понять того, что значилось чёрным по белому.

А легальный марксизм питал идейно подпольную работу “Бунда”[98]и “Российской” партии и очень облегчал им их задачу пропаганды и, стало быть, содействовал их успеху.

Непонимание нарождающегося врага во всём его значении со стороны центрального правительства не могло не отразиться и на местах» (А. Спиридович[99], “Записки жандарма”, Москва, «Пролетарий»,1930 г., репринтное воспроизведение1991 г., с. 67, 68).

Как можно понять из свидетельства А. Спиридовича:

·   марксизм ответил эмоциональному неприятию российской действительности как наиболее просвещённой частью общества, так и изрядной долей простонародья (которая что-то слышала про марксизм),

·   но мало кто его знал достаточно полно,

·   аего алгоритмику обмана общества и введения его в заблуждение, если судить по литературе тех лет, — вообще никто не понимал.[100]

С1907 г., когда первая революция, показавшая, что такое марксизм в действии, была подавлена, до1917 г., когда господство византийского вероучения на Руси потерпело крах, прошло ещё 10 лет: тоже срок не малый, в течение которого можно было бы выработать альтернативную марксизму стратегию разрешения проблем развития России в русле Промысла и начать проводить её в жизнь, но тоже нашлись «дела поважнее». А если считать сроки отупреждающих приход марксизма на Русьпризывов Игнатия Брянчанинова созвать церковный Собор[101], чтобы обсудить на нём назревающую проблематику, пути и способы её разрешения, то остаётся сделать вывод, что последние полвека перед крахом империи, РПЦ и светская правящая «элита» просто паразитировали, уклоняясь от выявления и разрешения проблем развития Русской многонациональной цивилизации.

Конечно, появление и распространение марксизма — не стихийно-политическое явление, а проект «мировой закулисы», выражение ведения ею боевых действий против Российской империи с её имперским библейски-православным (как бы русским) проектом глобальной политики средствами первого — третьего приоритетов обобщённого оружия / управления. И для того, чтобы антиимперский, антиправославный, а по целям — антирусский революционный проект достиг успеха в1917 г., — исторически реальное православие должно было предварительно потерпеть поражение в битве за Россию на уровне первого — третьего приоритетов обобщённых средств управления / оружия.

При этом надо понимать, что никакаяличность, ясно осознающая проблематику, пути и способы её разрешения,не способна подменить собой и своею деятельностью такиесистемообразующиеатрибуты культуры общества как его наука и идеология, в каких бы формах наука и идеология в то или иное историческое время ни выражались.

Т.е. вопрос о том, а что бы было, если бы в сентябре1911 г. заправилы глобальной политики не убили П.А. Столыпина? — не подразумевает якобы упущенной альтернативы в развитии России. — Если бы Столыпина не убили, то, вероятнее всего, что его в скорости отправили бы в отставку под давлением интриганов либо он «сгорел бы на работе», в одиночку преодолевая дурость верноподданных исполнителей[102], а также — и целенаправленный саботаж и вредительство своих политических противников, конкурентов-карье­рис­тов и их периферии в госаппарате; и главное — целенаправленную глобальную библейскую политику, проводником которой в России было масонство, в одиночку преодолеть невозможно, находясь под властью того же библейского эгрегора. Вследствие этого качественно произошло бы то же самое, но, возможно, не в 1914 — 1917 гг., а несколько позднее, и произошло бы на основе в чём-то иной политической сценаристики и в иных исторических декорациях.

Для того, чтобы пережить 20-летие, которое, по мнению П.А. Сто­лы­пина, требовалось для завершения его реформ и модернизации России, необходима была идеология реформ и жизни реформированного общества, которая стала бы известна всему обществу, стала бы иде­алом и поддерживалась бы политически активной социальной группой, а не только юриспруденцией и административными рычагами государства под воздействием воли самого П.А. Сто­лыпина, одного которого на 20 лет реформ всяко бы не хватило. Не говоря уж о том, что П.А. Столыпин и Николай IIдалеко не во всём были правы в своих реформаторских устремлениях, вследствие чего реформы, разрешая одни проблемы, создавали другие проблемы — не менее тяжёлые. Т.е. воплощение в жизнь альтернативы требовало, во-первых, большой Идеи — альтернативной «мраксизму» и более мощной, чем марксизм, и во-вторых, — широкого политического движения на основе освоения этой Идеи.

Понятно, что после революций1917 г. в эпоху господства над умами большинства населения беззастенчивого атеизма статистика распределения общества по типам строя психики не могла стать лучше и не стала лучше, чем она была в языческие докрещенские времена и в эпоху господства идеалистического атеизма в форме православия.

Эта статистика ярко проявилась в действии в 1990‑е гг., когда сдерживающие факторы в виде господства государственной иде­о­логии и органов государственности СССР рухнули и людям — каждому персонально — представилась возможность беспрепятственно[103]показать, кто есть кто. В условияхбеспрепятственностив 1990‑е гг.:

· Бóльшая часть населения показала, что они по организации их психики — зомби, не способные к общественно-политическому творчеству и самоорганизации с этой целью.