"Прости, любимая, так получилось..." (СИ) - "Ключница Варвара" - Страница 86

— Простите, но я никак не могу этого сделать. Мне поручено…

На этом она резко развернулась и прошла обратно к крыльцу особняка. Стас и Винни остались выпроваживать гостя.

Дойдя до ступеней, Лия опустилась прямо на них и принялась разворачивать упаковочную бумагу.

«Выброшу сейчас же, — раздражённо думала она. — Что бы он там ни прислал. Ничего мне от него не нужно…»

Из обрывков упаковки на свет появилась простая, но элегантная лакированная рамка с паспарту, в которую был оформлен прекрасно знакомый Лие карандашный рисунок. С листа бумаги, вырванного из дешёвого детского альбома, на неё смотрело её собственное лицо.

— Вот видишь, Макс, нечего было нервничать! Плоды моего хождения в народ уже возвращаются обратно, — фыркнул неведомо когда оказавшийся у неё за спиной Ривенхарт. — Если уж так неймётся — можно продать по второму кругу.

— Иногда тебя посещают здравые идеи, — оживился подошедший Макс. — Тем более что мадемуазель сама заявила, что подарок ей не нужен.

— Вот ещё! — возмутилась Лия. — Это мой портрет, и я его никому не отдам!

— А кто вам сказал, что ваш? Вы на нём совершенно на себя не похожи, — пока возмущенная такой беспардонной ложью домработница думала, что на это возразить, художник язвительно продолжил: — Тихая, мирная, на людей не бросаетесь… совершенно не как в жизни. Абсолютно никакого реализма.

— Мне всё равно, кто там изображён. Это мой подарок, и я его забираю, — воинственно отрезала девушка.

========== Глава 110. ==========

Полли сидела в засаде в кустах, сгорая от нетерпения, и думала о том, как же замечательно, что в их скучном болоте появилась Лия! Теперь события бурлили и били ключом, в том числе и по мраморным статуям. Она с трудом дождалась момента, когда подружка, сжимая в руках подарок, гордо прошествует в дом, и помчалась следом, чтобы выяснить подробности.

Дэн, который старался казаться невозмутимым, определенно нервничал. Макс отлично изучил приятеля, кроме того, слишком хорошо владел профессией, чтобы это могло от него укрыться. Он приятно удивился тому, что обычно равнодушный ко всем визитёрам Ривенхарт вообще сюда пришёл.

Художник стоял, прислонившись к колонне и сунув руки в карманы, ровно до тех пор, пока Стас не впустил курьера внутрь. За то время, что Лия разговаривала с посланцем бывшего любовника, Дэн несколько раз пробежался вверх-вниз по ступеням, внимательно прислушиваясь к доносившимся до него обрывкам фраз. Это было настолько для него нетипично, что рыжий старался изо всех сил, чтобы не выдать свою радость. А уж после того, как приятель вмешался в разговор и затем проводил удалившуюся домработницу каким-то странным внимательным взглядом, словно пытался разгадать её мысли по жестам, походке, выражению лица, Макс не выдержал и решил спровоцировать взрыв:

— А этот «дядя» не промах. Девушки любят красивые жесты. Рисунок за четырнадцать тысяч евро и записка «вернись, я всё прощу».

— Какая ещё записка? — насторожился Ривенхарт и подозрительно покосился в сторону ворот, где всё еще стоял чёрный джип.

— Я видел её краешек, — хмыкнул рыжий. — Если хочешь, могу разузнать поподробнее.

— Лучше разузнай, где я буду сегодня спать! — неожиданно огрызнулся Дэн. — У меня от одной мысли о диване в мастерской начинает болеть спина, а от запаха растворителя я скоро буду рисовать исключительно розовых пони в облаках.

— Хм… Ты настолько гостеприимный хозяин, что со спальнями у нас негусто. Впрочем, могу предложить тебе минимально обставить какую-нибудь из комнат на третьем этаже.

— Угу. Давай. Только не удивляйся, если я там одичаю и по ночам буду бродить по пустым залам и греметь цепями, как фамильный призрак. Главным образом над твоей спальней.

— Еще больше одичаешь?! — фальшиво испугался Макс. — Нет, это, пожалуй, слишком. Тогда, как добрый самаритянин, я готов потесниться и уступить тебе половину своей широкой постели.

Дэн удивленно вскинул бровь и с интересом посмотрел на приятеля.

— Ты уверен? — хитро прищурившись, поинтересовался он.

— Уже нет, — поспешил отказаться от своего щедрого предложения рыжий.

— Впрочем, если ты и дальше намерен тщательно инспектировать качество мытья полов, то почему бы тебе не переехать под кровать к домработнице?

Вот это да! Психолог закусил губу, сдерживая улыбку. Ревнует? Неужели?

«Кажется, теперь я понял, куда бы ты хотел переселиться, друг мой», — наконец-то догадался он.

— Поскулишь пожалобнее, глядишь, она смилостивится и разрешит тебе перебраться повыше, — не унимался художник.

Управляющий окончательно утвердился в своих подозрениях. Ревнует? Дэн? Это же невероятно!

— Давай поменяемся, — живо отозвался он. — Инспектируй и скули ты. Тебе же с некоторых пор нравится во всё совать свой нос.

— Нет уж! Я не умею убедительно скулить, — гордо отверг предложение Ривенхарт, хотя и замолчал на несколько секунд, словно его обдумывая. — Просто мне нужно тихое место, где я смогу выспаться в условиях, максимально близких к человеческим.

— Тихое? — переспросил Макс — Тогда это наша музыкальная гостиная. Тише при всём желании не найти. Я распоряжусь постелить тебе на рояле. До сих пор не могу понять, какого черта я поддался на твои уговоры и согласился выбросить такие деньжищи на этот гроб на колёсиках. Ты ведь к нему с тех пор так ни разу не подошёл, пианист-виртуоз.

— У меня сейчас настроения нет, — буркнул Дэн, в душе признавая справедливость обвинений.

— А когда оно у тебя есть? — невинно поинтересовался рыжий. — Я уже отчаялся дождаться, когда особняк огласят божественные звуки музыки, возвещающие о твоем прекрасном расположении духа.

— Макс, хватит молоть чушь. У меня есть отличное предложение — я съеду из этого дурдома в гостиницу. А мэра в общих чертах пока порисуешь ты.

— Обойдешься, — излишний энтузиазм приятеля психологу не понравился. — Не время идти в загул, когда у тебя дел по горло, а у меня аукцион на носу и некогда за тобой приглядывать. Что ж, делать нечего, придется поселить тебя в голубой комнате, совсем рядом с твоим внешним раздражителем. Надеюсь, до отъезда реставраторов ты потерпишь её соседство?

— Я неприхотлив, голубая так голубая, — подозрительно покладисто и, как был уверен рыжий, весьма охотно согласился Дэн, внешне всячески демонстрируя, что делает другу великое одолжение. — Кстати, с чего это вдруг ты всё время оглядываешься на ворота? Боишься, что уплывёт?

— Кто?

— Это уж я не знаю, за кого ты больше переживаешь — за рисунок или за обслуживающий персонал, — фыркнул Ривенхарт.

— Ну, за Лию тут явно беспокоюсь не я, — ехидно заметил Макс.

========== Глава 111. ==========

Лия сидела на кровати, держала на коленях записку, написанную знакомым мелким угловатым почерком с острыми росчерками, и чуть не плакала. Серж… Зачем он это делает и вновь заставляет её сомневаться?

Взгляд рассеянно скользил по идеально ровным строчкам, выхватывая отдельные слова:

«Одумайся… Вспомни… Не разрушай… Глупая ошибка… Прости… Я заберу тебя… Этот мазила зарабатывает на тебе деньги…»

Но все это меркло перед главным — любовник предлагал ей замужество и даже упоминал о ребенке. Лия отлично помнила, какой разнос устроил ей Серж, когда она однажды заикнулась об этом. Категорический отказ навсегда отбил у неё охоту говорить с ним на эту тему, и вот теперь он сам…

— Ну ты даешь, подружка! Вот это переполох, — в комнату влетела Полли с возбужденно блестящими глазами. — А кто это был, а? Ничего себе такой, в костюмчике. Мне почти ничего слышно не было. Думала, лопну от любопытства. А господин Ривенхарт-то как заволновался. Туда-сюда мельтешил как заведенный.

— Ну и пусть волнуется, — с досадой выпалила Лия, — ему полезно. Хотя очень сомневаюсь, что это хоть что-то изменит.

— Что с тобой? — удивленно ахнула Полина и уселась рядом. — Слепому же видно, что между вами что-то происходит.

— Вот именно — «что-то». С ним же ничего невозможно понять, Полли! Он ведет себя как капризный избалованный ребенок, и если попадается на очередной шалости, то щетинится как еж, — девушка печально вздохнула. — Беда в том, что он сам не знает, чего хочет, и мучается. Ты не представляешь, как в такие минуты мне его жаль. Хочется обнять, утешить, просто поговорить... Но куда там! Он ведь гордый — ни за что не позволит какой-то там домработнице вмешиваться не в своё дело и так жестко дает мне это понять, что я готова влепить ему по уху шваброй.