Where Angels and Demons Collide (СИ) - "fifti_fifti" - Страница 32

Эти слова прозвучали так твердо и уверенно, что Том отстранился от парня. Он вытер предательские мокрые глаза одной рукой.

— Откуда ты знаешь?

— Ммм, не думаю, что сейчас самое время рассказывать это, — Вильгельм немного стушевался. — Но я точно знаю, что твои родители не злятся на тебя, потому что в том мире, где они живут, нет зла, они там, где текут теплые реки и царит вечное лето. Ты должен поверить мне, Том!

На секунду человек увидел искорку в глазах своего нового друга. Темноволосый парень вдруг снова показался ему потусторонним, словно сотканным из света — точно как вчера, в подсобке. В радужке Билла отражались блики, какие сложно представить у земного существа. На одну секунду Том растерялся, вглядываясь в его глаза, только потом он сообразил, что некрасиво таращиться так пристально. Он моргнул, немного отстраняясь от Билла. Загадочное ощущение тут же прошло. Ангел поспешно опустил взгляд.

— Я расскажу тебе, хорошо? Как-нибудь, — закончил он, больше не смотря на смертного парня.

— Я с удовольствием послушаю твою историю, — как заколдованный, повторил Том. Его тело словно налилось теплом от близости Билла. Почему в некоторые мгновенья он выглядел таким волшебным?

— Прямо сейчас нам нужно собираться. Ты еще не передумал идти в студию?

— Я не передумал, — повторил Том, рассматривая его руки на своих предплечьях.

Билл отошел от него. Он уже не обнимал человека, и в этот момент внезапный холод прошел по коже обоих парней. Как удивительно, рядом друг с другом они чувствовали себя комфортно, словно более... защищенными? Ангел тоже ощутил это. Необъяснимое разочарование поднялось со дна его души, когда Том сделал два шага назад, а потом еще, и, немного помявшись, протянул текст.

— Нам надо спеть хотя бы пару раз. А то мы... ничего не успеем.

Ангел кивнул.

Пальцы Тома тронули струны и принялись извлекать из гитары прекрасную мелодию, и тогда Билл запел. Его голос, проникновенно проговаривающий слова песни, идеально накладывался на мелодию, сплетаясь с ней в причудливый танец. Музыкант и певец и создавали вместе что-то новое, меняющее атмосферу в пределах этой комнаты, приносящее в тишину живое звучание. Мягкие ноты заполняли пустоты, одну за другой.

Мелодия и песня, две неразрывно связанные половинки одного целого будто нашли друг друга, и Том сам удивленно поднял голову от струн. Билл в упор смотрел на него взглядом, в котором не сквозило ни тени сомнения в правильности принятого решения. Этот парень действительно не выглядел так, будто собирался отступать.

Том ощутил, что плывет по помещению. Пол начал медленно утекать из-под ног, стены тоже размылись и превратились в неясное пятно. Внезапно смысл слов Билла стал ясным, как никогда: место, где царило вечное лето и текли теплые реки представилось юному гитаристу четко и в деталях. Все, что Том видел перед собой, были неотрывно глядящие на него, спокойные и глубокие темные глаза, обрамленные черными ресницами, и именно в них мерцало отражение бесподобной картины: раскинувшееся голубое небо, мягкий, золотистый свет и тепло. Это были чистые, новые эмоции, которые через пальцы, текли по струнам, заставляя верить в то, что все происходящее — правильно.

Тому пришлось разорвать контакт и отвести взгляд, иначе они просто рискнули бы устроить короткое замыкание и последующий за ним пожар. Взгляд гитариста скользнул по руке Билла, которая сжимала скомканный листок. К его удивлению, черноволосый парень даже не смотрел туда; он пел по памяти, прочитав слова всего один раз. Вот так просто, ощущая и пропуская мелодию и строки через себя, он будто вкладывал в нее что-то личное, какую-то значимую часть себя, и именно от этого становилось так жарко и нестерпимо душно.

Когда эту песню играли они с братом, Том не сомневался в ее красоте, но в исполнении Билла песня стала такой новой, такой живой. Этот парень словно нес с собой перемены, которые были именно тем, что Том так давно потерял, а теперь, кажется, находил снова.

Когда мелодия стихла, юный музыкант придержал рукой струны. Он дождался, когда вибрации смолкнут под его ладонью. Ни ему, ни Биллу не хотелось портить ощущение того, что сейчас в эту минуту все встало на свои места. Как будто так было всегда и больше не будет по-другому.

— Вау, — наконец смог сказать Том. Собственный голос казался ему далеким, звучащим словно со стороны.

Взгляд Ангела казался стеклянным. Он не понял, почему кончилась мелодия.

— Ты ведь классно поешь, Билл. Ты уверен, что это не то, что ты делал всю свою жизнь? — сказал Том, когда с трудом подобрал слова, чтобы продолжить диалог.

— Как ни странно, это не то, чем я любил заниматься. Но из-под палки это совсем не так, как было сейчас. Совсем другое.

— Думаю, все сегодня пройдет хорошо, не может не пройти.

— Я тоже так думаю.

Они еще с секунду молча просидели в комнате, слушая, как в коридоре сопит и топчется Георг, а в соседней комнате Густав ковыряется в своих вещах, застегивая сумку со всяким нужным барахлом. Но для двоих в пределах одного помещения мир почему-то остановился на минуту, словно давая передышку от темпа жизни и заодно возможность собраться с мыслями.

***

Ребята добрались до студии довольно быстро, чем немало удивили продюсера. Петер изумленно посмотрел на четверку музыкантов за стеклом изолирующей звуконепроницаемой комнаты. Когда он увидел Билла, дар его речи пропал сам собой, но Том так уверенно называл ее «солистом», что Хоффман решил подождать до завершения действа. Когда Билл повернулся спиной, Петер молча указал на него взглядом и округлил глаза. Георг понял и усиленно закивал, а Густав пожал плечами, что, видимо, означало «ничего не знаем, сам разбирайся».

Вот Хоффман и смотрел сквозь стекло на новоиспеченного солиста, пытаясь разобраться в происходящем хотя бы наполовину.

— Как долго ты занимался вокалом? — полюбопытствовал он между делом.

Билл посмотрел на Тома и перехватив его предупреждающий взгляд. Они не успели обсудить в машине такие подробности, хотя юный гитарист и просветил Ангела насчет того, что страдающий паранойей Петер может задавать вопросы. Единственной инструкцией, которую Билл помнил была: «Главное — оставайся собой». Он очень хотел бы знать, что значили эти слова для него в этом мире, и старался не переиграть.

— Я занимался вокалом два года. Профессионально. Остальное время упражняюсь сам, — не моргая взглядом, выдал Ангел.

— Маловато будет, — Петер поджал губы, а Том одобрительно кивнул.

— У меня природный талант.

— Скромность тоже природная? — Продюсер хмыкнул, проводя рукой по волосам.

— Моя матушка по имени Беатрис, вы слышали про нее по телефону, считает, что да.

Том издал странный хрюкающий звук, и все уставились на него.

— Простите. Кашель, — кончики ушей гитариста покраснели. Он предпочитал не поворачиваться сейчас к Биллу, уловив эту абсолютно ровную интонацию. Он, конечно, сам сказал действовать естественно и по ситуации, но не до такой степени. Петер кинул взгляд на Георга, который снова дал понять, что лично он не знает о чем речь.

— Тетушка Беатрис. Угу. — Петер понятливо и согласно кивнул. – И ты думал о карьере профессионального певца?

— Эта мысль не оставляет меня в покое ни днем ни ночью. Я очень люблю музыку, особенно арфу, — ответил Билл и расплылся в очаровательной улыбке.

— Арфу?

— Арфу.

— Но ты не заканчивал музыкальную школу?

— Заканчивал, каждый день после обеда!

Том едва не подавился от хохота второй раз, слушая попытки Билла уйти от подробностей. Он повернулся, борясь с душащими его слезами. Как и любые люди подобной профессии, педантичный Петер жутко любил факты, но способы Билла убедить его, конечно, были очень странные. Увы, Том в данный момент не мог проронить ни слова от смеха, а потому не смог его остановить.

— Петер, ну, чего ты к нему пристал, а? Он просто талантливый, не нужна ему школа. Сейчас сам все увидишь, что ты прицепился к человеку, как репортер желтой газеты? Ты еще спроси, есть ли у него девушка и почему он предпочитает такой имидж, — выслушав еще пару дурацких, на его взгляд, вопросов, Том все же справился с собой.