О чем не сообщил ТАСС Подлинная история «Трианона» - Перетрухин Игорь Константинович - Страница 31

Григорьев видел все это, но его попытки вразумить Чупина не увенчались успехом. Позже в дело вмешалось руководство управления, и Чупин, несмотря на отчаянное сопротивление, был переведен в милицию, откуда вскоре был уволен за служебные злоупотребления. Его страстью были охота, мотоциклы и автомашины.

По прошествии некоторого времени меня стали настойчиво приглашать на работу с повышением в Свердловское управление, но я постоянно отказывался, что в конце концов даже вызвало гнев со стороны одного из заместителей начальника управления. Я тогда и не подозревал, что это была инициатива Константина Александровича.

Этим же заместителем начальника управления был совершенно необыкновенный человек— полковник Семен Прохорович Давыдов, бывший балтийский моряк, получивший затем высшее образование и ставший чекистом. В своей карьере он знал не только головокружительные взлеты, но и стремительные падения. После Великой Отечественной войны он одно время работал представителем КГБ в Польше, а затем уполномоченным Совета Министров СССР в Германии и одновременно являлся заместителем маршала В. И. Чуйкова — главкома советских войск, а также заместителем председателя комиссии по репарациям. С образованием ГДР немцы быстро и по достоинству оценили его администраторские и деловые качества. У него сложились неплохие взаимоотношения с руководством Социалистической единой партии Германии и лично с президентом страны Вильгельмом Пиком.

В 1951 году руководство СЕПГ, а затем и В. Пик обратились к нему с просьбой о передаче правительству ГДР определенного фонда из партийного и государственного архивов фашистской Германии, находившихся в руках советской стороны. Семен Прохорович хорошо знал, что подобного рода архивы, захваченные американцами, были немедленно вывезены в США и подвергнуты там глубокому изучению. Руководствуясь оперативной целесообразностью и здравым смыслом, он под благовидным предлогом отказал в этом и высокопоставленному просителю. В ответ на это В. Пик счел возможным пожаловаться на строптивого уполномоченного Совмина И. Сталину. Сталин лично объявил Давыдову выговор. Он был отозван из ГДР и через некоторое время оказался на скромной должности заместителя начальника управления в городе Свердловске. После смерти Сталина в Москве еще оставались влиятельные люди, которые препятствовали возвращению С. П. Давыдова к более масштабной и активной деятельности, которой он был достоин, мотивируя это, в частности, наличием у него партийного взыскания. Что же касается упомянутого фонда, то он, по злой иронии судьбы, так и остался на многие годы в СССР.

В Свердловском управлении КГБ благодаря своему острому аналитическому уму, глубокому знанию дела, юмору и природной доброте он пользовался любовью и большим уважением.

С. П. Давыдов вызвал меня в Свердловск и сделал официальное предложение о переводе с повышением в должности в аппарат управления. Однако мое упорство ему не понравилось, и беседа явно затянулась. Со своей стороны я считал, что имею веские основания для отказа. У меня была интересная работа, в коллективе сотрудников горотдела сложились хорошие отношения. К тому же моя жена, Лиана Павловна, уже несколько лет работала начальником первого отдела на заводе по обработке цветных металлов, неплохо там себя зарекомендовала, вела большую общественную работу, была избрана заместителем народного судьи района, народным заседателем Свердловского областного суда и успешно справлялась с этими обязанностями. А если говорить откровенно, мне было жаль покидать гостеприимный город и наш охотничий коллектив. Разговор с Давыдовым, к сожалению, закончился с его стороны примерно на такой ноте: «Пока я здесь, ноги твоей в Свердловске не будет». При этих словах, как мне показалось, он даже топнул ногой. Несколько огорченный таким оборотом дела, я возвратился к прежнему месту службы в Каменск-Уральский и окунулся в работу, благо ее хватало. И так прошло больше года.

Еще в годы войны, когда на торпедных катерах Северного флота мне доводилось участвовать в высадке под покровом полярной ночи наших разведчиков-диверсантов на берега Северной Норвегии, у меня зародилось желание попробовать свои силы в этом нелегком труде. Но уже тогда для этого требовалось слишком много! В начале 1957 года я подал на имя руководства УКГБ рапорт с просьбой о направлении на учебу в Высшую разведывательную школу Первого главного управления КГБ СССР с языковой подготовкой. Руководство дало согласие, я прошел медицинскую комиссию и должен был ждать своей очереди на 1959 год. 26 сентября 1957 года на атомном объекте «Маяк» в Челябинской области произошла крупная авария, в результате которой Каменск-Уральский и его окрестности оказались в зоне активной радиации. В 1958 году, возвращаясь из служебной командировки в Венгрию, в Москве в управлении кадров я неожиданно узнал, что предшествующий кандидат для направления в школу был забракован по медицинским показателям и, следовательно, мне как очереднику предстоит немедленно предстать перед мандатной комиссией. В тот же день, после небольшого спора между членами комиссии по вопросу о моих внешних данных, мне был определен для изучения совершенно новый для меня немецкий язык, и я, таким образом, попал в число слушателей.

По возвращении домой на семейном совете было принято решение о переезде жены с детьми в Свердловск к моим родителям, что и было сделано. Полагая, что вопрос с пропиской не будет представлять особого труда, я срочно выехал в Москву. Но все оказалось не так просто, так как город находился на режимном положении. Получив отказ во всех инстанциях, жена обратилась за помощью к С. П. Давыдову, и он незамедлительно принял ее. Внимательно выслушав, он попросил передать ему все подготовленные документы и паспорт, а через два-три дня на квартиру родителей приехал работник управления и вручил жене паспорт со свердловской пропиской. Она позвонила Давыдову по телефону и поблагодарила за проявленное внимание и заботу. Таков был Семен Прохорович, добрый и отзывчивый человек. Очень жаль, что через год его не стало. Город провожал его в последний путь с большими почестями.

Григорьев сразу же узнал меня и припомнил мне историю с моим несостоявшимся переводом в Свердловск. Вспомнили и Чупина, который любил говаривать: «У каждого плута есть свой расчет!». По всей видимости, к плутам тот без стеснения относил и самого себя.

Я извинился, что нарушаю служебную субординацию и звоню через головы своих начальников, но меня как имеющего самое непосредственное отношение к разработке объекта очень интересует, что удалось сделать согласно телеграмм руководства главка по объекту нашего интереса, находящемуся в настоящее время в Находке.

Константин Александрович сказал, что ему об этом объекте уже докладывали и что в его поведении есть моменты, заслуживающие оперативного внимания. Человек он непростой и, по всей видимости, с двойным дном. Товарищи из Находки постоянно держат его в курсе дел. Так что не надо беспокоиться, все будет в порядке.

— С ответом на телеграмму мы не задержимся, а все документы направим почтой. Держу это на контроле! — заверил он.

Я поблагодарил его за предварительную информацию и выразил надежду на встречу в Москве, когда он появится там по депутатским или служебным делам.

Много лет спустя, уже проживая в Москве, Константин Александрович Григорьев подарил мне свою книгу «Перекаты судьбы», а совсем недавно — еще одну, только что изданную — «Взлеты и падения». Он рассказывает в них о «бойцах невидимого фронта», интересных событиях, свидетелем которых он был, о людях, с которыми встречался за пятьдесят лет работы в органах государственной безопасности. Помянул в последней книге П. В. Чупина. А добрым словом вспомнил и меня.

Вскоре, как и было обещано, прибыла почта из Владивостока. Дальневосточные контрразведчики действительно неплохо потрудились.

Начальник Управления КГБ СССР по Приморскому краю генерал-лейтенант К. А. Григорьев вспоминает во «Взлетах и падениях»:

«Я немедленно (после получения телеграммы из Центра. — И. П.) выехал в Находку, где провел совещание с узким кругом компетентных сотрудников, возглавляемых полковником Н. М. Демидовым и его заместителем… оба они относились к категории ответственных профессионалов, и у меня не было сомнений, что они справятся с поставленной Центром задачей. Тем не менее я дополнительно привлек к этому силы управления, в частности опытного контрразведчика— начальника подразделения подполковника Я. П. Редько».