Убийца читал Киплинга (Где и заповедей нет) - Алекс Джо - Страница 8

— Что ты можешь сказать мне о тех типах, о которых упоминает наш незнакомый друг? — обратился к нему Джо.

— Я так и предполагал, что тебе захочется сразу же получить о них какие-либо сведения. Впрочем, это было первое, чем занялся и я. Итак:

1) профессор Реджинальд Снайдер и

2) его дочь, Дороти Снайдер.

Оба прибыли из Америки в Мандалай-хауз несколько недель назад и собираются провести там еще некоторое время, насколько мне известно. Профессор Снайдер — крупнейший американский специалист по пластике древней Индии. Его дочь выполняет при нем роль личной секретарши и сопровождает отца в путешествиях по Европе и странам Востока. Они приехали по приглашению генерала Сомервилля, который уже многие годы переписывается со Снайдером, обмениваясь с ним взглядами и достижениями.

— Да, я слышала о Снайдере, — тихо промолвила Каролина. — Он достаточно крупная научная фигура, его имя пользуется мировой известностью. Особенно знаменит его труд «Попытка систематики скульптуры Непала и Тибета», который можно считать почти классическим.

— Правильно, — кивком головы Паркер подтвердил слова девушки. — У меня почти идентичная информация. Идем дальше:

3) Мерил Перри — молодой ученый из Оксфорда, которая, как сообщил наш аноним, пишет работу о каком-то четырехруком уроде со слоновым хоботом. Я проверил, все в порядке: англичанка, не замужем, судя по тому впечатлению, которое она произвела на меня. Она была в холле, когда я приехал в Мандалай-хауз. Увидя незнакомого, она тактично удалилась.

4) Уильям Коули — молодой инженер, металлург, конструктор плавильной печи, которая построена в Мандалай-хауз. Эта печь является точной копией старых индийских печей. Коули работал в промышленности, и генерал просто перекупил его, предложив гораздо более высокий заработок. Коули следит за технической стороной отливки фигур и обрабатывает данные, необходимые генералу для завершения его новой книги, представляющей собой попытку определения методов производства металлических скульптур в школах Гуптов и… и…

— Пала? — подсказала Каролина.

— Вот-вот. Коули тесно сотрудничает с:

5) известным скульптором Джеймсом Джоветтом, уже несколько месяцев находящимся в Мандалай-хауз по приглашению генерала. Джоветт сам немного занимался историей искусства, во всяком случае, читает лекции по теории пластического искусства в Королевской академии. Не знаю точно, но думаю, что именно он делает отливки статуэток для Сомервилля. Дважды в неделю он ездит в Лондон.

Кроме того, насколько мне известно, генерал предоставил в его распоряжение отдельную комнатку при мастерской. В ней Джоветт работает над проектом какого-то памятника, на который он получил заказ. Кажется, это будет памятник погибшим летчикам Манчестера.

— Мы тоже удостоились бы небольшого памятничка, если бы я меньше владел искусством пилотажа, — улыбнулся Джо. — Это было бы прекрасно, не так ли, Бен? Наши имена среди сотен других, на доске из бронзы, впаянной в мраморный цоколь…

— Когда я вспоминаю те времена, каждый раз благодарю везение, а не твой талант, — ответил Паркер. — Лучшие из нас не вернулись на базу.

— Это правда, но должен тебе со стыдом признаться, что я никогда всерьез не верил, что тоже могу погибнуть. Эта мысль не приходила мне в голову. Я всегда думал о том, что буду делать после войны.

— Летая, ты, вероятно, сочинял свои чудесные книги! — Бен улыбнулся и потер руки. — Выжить, прорываясь сквозь огонь противовоздушной артиллерии и немецкие истребители только для того, чтобы… Но я не буду задевать твою гордость в присутствии мисс Бекон.

— Прошу вас, не смущайтесь, — сияя от оживления, отозвалась Каролина. — Я обожаю, когда вы со своим другом вспоминаете старые времена. Но не следует чересчур позорить Джо. Он завоевал успех у… у читателей, полон сил и творческих замыслов, ищет новые впечатления. Наконец, купил себе новый автомобиль, — невинными глазами она посмотрела на Алекса, — очень хороший автомобиль. Я убеждена, что он им гордится.

— Ты читаешь мои мысли, детка. Я им горжусь. Но может быть мы на время перестанем заниматься моей скромной персоной, хотя я понимаю, что это почти неисчерпаемая тема, и поговорим о генерале Сомервилле, иначе пока вы демонстрируете ваш англосаксонский юмор, наш анонимный приятель успеет разбить голову твоему дедушке, вобьет ему стилет в сердце и сожжет останки в печи для отливки этих поганых фигурок. Конечно, я не являюсь близким родственником генерала Сомервилля, ни тем более представителем закона, и у меня нет особых причин интересоваться этим делом… Для истории не имеет значения одним убитым генералом больше или меньше. У меня только один вопрос, вы хотите, чтобы завтра утром я сел в свой снобистский «Роллс-ройс» и поехал в Мандалай-хауз?

— Хотим, — в один голос ответили Каролина и Бен.

— Хотите, так как уверены, что в стране, где полиция умеет только… — он оборвал фразу и, бросив взгляд на Паркера, вздохнул. — Жалость была главной чертой моего характера уже тогда, когда я был вот таким маленьким… Я мог бы поведать вам множество историй о спасенных котятах, излеченных птицах со сломанными крыльями, о старичках, которых я переводил через дорогу, о слезах, пролитых над судьбами Ромео, Джульеты, Дездемоны, Гамлета и многих-многих других… Поэтому я не скажу больше ни слова о нашей государственной полиции. Достаточно! Занавес! К делу, Бен! Кто еще находился под гостеприимным кровом Мандалай-хауз?

— Прислуга, королевич! Садовник, горничные, повариха и самая интересная среди них фигура — Чанда, старый бирманец, которого генерал держит возле себя с его детских лет. Но, вероятно, мисс Бекон расскажет подробнее, поскольку моя информация очень скупа и скорее ограничивается датами, размером оплаты и сроком работы всех этих людей у генерала.

— Чанда очень любит дедушку! — убежденно проговорила Каролина. — Действительно, он был совсем ребенком, когда начал работать у него еще в Индии. Я думаю, их взаимоотношения могут показаться постороннему странными. Чанда заботится о дедушке, не отходит от него ни на шаг, хотя сам уже не молод. Не любит англичан и откровенно говорит, что мы принесли много зла его народу. Думаю, что когда дедушка умрет, он ни на один день не останется в Англии, а вернется на родину. Время от времени, раз в два-три года, он ездит туда, привозит дедушке статуэтку, подбирает необходимые для работы над книгой материалы. У него нет того, что мы в Европе называем образованием, но в течение полувекового общения с коллекцией дедушки Джона он накопил изрядный запас знаний. Чанда самоучка, он владеет несколькими языками. Мне кажется, что сейчас он управляющий, нянька, секретарь дедушки и распорядитель финансов в одном лице. Дедушка безгранично ему доверяет, и я думаю, что он поступает правильно.

— Совсем как в сказке, — буркнул Джо. — А у Чанды есть семья?

— Почему ты интересуешься этим?

— Ох, просто так. Я лишь подумал о том, что именно Чанда распоряжается финансами генерала. Твой дедушка очень богат. Если бы он вдруг погиб, Чанда мог бы легально или нелегально унаследовать большие деньги. Многие годы он от имени генерала Сомервилля управляет его поместьем, капиталом, ездит по миру, делая для него покупки произведений искусства и так далее. Он имеет полную возможность передавать своей семье немалые суммы.

— Чанда одинок. Во всем мире у него нет никого, кроме дедушки… и меня, — Каролина опустила голову. — Мне кажется, что он меня очень любит. По крайней мере в детстве у меня было такое ощущение. Знаешь, такие люди обычно никогда не говорят о своих чувствах и вообще говорят лишь тогда, когда это необходимо. Но дети всегда знают, кто их любит действительно, а кто только притворяется.

— Совсем как в сказке… — повторил Алекс. — Старый слуга, не на жизнь, а на смерть преданный генералу и его маленькой внучке. Но теперь ты уже не маленькая, и видела его с тех пор пару раз. Он изменился?

— Пожалуй, нет… — Каролина покачала головой. — Думаю, что если бы я попала в затруднительное положение, действительно сложное, в первую очередь я вспомнила бы о нем. Чанда всегда поможет мне сделать все, что в его силах, чтобы… — она не закончила фразу. — Я говорю об этом, чтобы дать вам точное представление, — быстро добавила она, подавляя неожиданное возбуждение, которое чрезвычайно удивило Алекса, не привыкшего, чтобы Каролина открыто проявляла свои чувства.