Свет, сошедший на землю (СИ) - "MadameD" - Страница 58

Он забывал ненужные события и ненужных… людей. Да, сейчас его окружали люди, таури… почти не заслуживавшие внимания.

Ра регулярно очищал свой разум, проходя циклы восстановления. Он жил так долго, что не выдержал бы груза всех своих воспоминаний. Потому что он, представитель очень высокой расы, все же не был чистым свободным разумом или существом с иного плана… Ра был живущим и смертным…

И рассчитывал существовать в такой форме очень, очень долгое время. По меркам таури – вечно. И никто из людишек ему в этом не помешает.

Восстановление завершилось – бог сел в саркофаге. Пораженная копьем грудь была целой и невредимой. Ра улыбнулся с восторгом, с силой втянул носом земной воздух. Каждый такой цикл был как новое рождение.

И, как рожденный заново, Ра каждый раз становился первозданно эгоистичен и первозданно неспособен оглянуться на свой духовный опыт.

* Одна из стихий, существовавших прежде сотворения мира (по представлениям древних египтян).

========== Глава 48 ==========

Стражник, осмелившийся угрожать смертью своему начальнику, простоял на посту до позднего вечера. Он чувствовал, что вызвал общий гнев и подозрение… но все это было мелко рядом с тем, что происходило за дверями, которые охранял воин.

Там возрождался к жизни бог.

Гнев начальника в сравнении с этим – как жужжание мухи в солнечном пламени. Солдат Ра верил в всесилие Ра – заставлял себя, когда вера колебалась: кто, как не он, видел, насколько светоносный бог уязвим…

“Если бы я не отнес его в саркофаг, он бы умер”.

Стражник холодел и покрывался потом, молясь о прощении за богохульство. Но он никогда еще не нес такой тяжкой службы, как в эти часы, когда не знал, чего ждать от небес или от людей. До Ра человеческая жизнь была… темна. Она была полна страха, только изредка освещаемого изнутри любовью и мыслью. Теперь же божественная любовь и мысль царствовали над всем, упорядочив мир – рука бога подхватила избранных им людей, став им опорой. Воин Ра не мог себе представить, как люди когда-то жили без Ра.

Или представить, что уверовал в ложного бога…

Наконец стемнело; никто по-прежнему не нарушал покоя Ра - и никто не показывался из его покоев. Стражник устал, проголодался и все больше преисполнялся страха и сомнения. В голову его начали закрадываться совсем непозволительные мысли – вторгнуться в зал воскрешения и увидеть своими глазами, что там происходит, или же покинуть свой пост…

И как раз тогда, когда это желание едва не одержало верх, двери зала воскрешения отворились.

Бог вышел, мягко ступая и шелестя длинными алыми одеждами – и воин повергся на колени в порыве любви и восторга. Ему захотелось прижать к губам край мантии Ра, но он не посмел. Только простерся ниц. Ра был жив, он был вечен – и мир и свет снова воцарились во всем мире и в сердце слуги.

- Поднимись, - негромко приказал бог.

Стражник вскочил, готовый разорваться от преданности. Он вытянулся, сжав свое копье, сожалея, что не может выразить всей полноты своей любви и счастья при виде повелителя. Ра чуть улыбался, глядя на раба своими темными глазами ласково и немного устало.

- Где остальная стража? – спросил он.

- Испугались и ушли, повелитель. Я прогнал их, чтобы они не тревожили твой покой. Осмелюсь доложить, - поспешно закончил воин.

Ра слегка наклонил голову, все так же улыбаясь, ласково и укоризненно – точно родитель, раздумывавший над поведением непослушного дитяти. Человек, смотревший на гоаулда с обожанием, ни в малейшей степени не подозревал, какие мысли скрывались за этим гладким лбом, за кукольным лицом.

- Позови ко мне моих жрецов, - наконец распорядился бог.

Он решил, что не будет устраивать казней среди приближенных сейчас – когда вера в него пошатнулась. Но только по той причине, что это было для него невыгодно.

Прошло то время, когда таури с их преданностью могли вызвать его симпатию… если это время когда-нибудь было. Сейчас гоаулд защитил себя от эмоциональных ловушек подобно той, в какую по собственной неосмотрительности попался, прилетев сюда… Он даст дикарям то, чего они единственно достойны.

Больше никаких фаворитов. Только рабы.

Ра снова скрылся в своих покоях, а воин поспешил выполнять распоряжение. Он не знал, здесь ли маленькие слуги бога; но если нет, их доставят так скоро, как только возможно.

Исетемхеб, ее двое товарищей и двое новых детей-жрецов находились во дворце – и ничего не успели услышать о том, что произошло с их господином. Никто и не собирался им ничего рассказывать. Им просто приказали как можно скорее отправляться в пирамиду.

Дети были испуганы, но достаточно хорошо знали свое дело, чтобы исполнить свой долг. Они помогли богу совершить туалет, подали ужин, а потом исчезли. Юные слуги Ра чувствовали, что от них что-то скрывают – но уже давно были приучены держать язык за зубами.

Ра во всем своем великолепии явился в тронный зал пирамиды – эту ночь он проведет здесь. И часть ее посвятит допросу стражников, оказавшихся неспособными уберечь его божественную особу. Гоаулд испытал знакомое, но оттого ничуть не меньшее удовольствие – скользя взглядом по виноватым лицам могучих людей.

Все эти мощные руки – его руки. Он укротил этих животных подачками и кнутом. Так знакомо… и на каждой новой планете, с каждым новым видом неразвитых зверей по-своему.

Ра опустил руки на подлокотники, наслаждаясь ощущением этих рук – их утонченности, тяжести драгоценных перстней. Он был бог, и он был совершенен.

- Кто из вас видел лица мятежников? – спросил гоаулд. – Ты?

Взгляд его остановился на “Анубисе”.

Начальник стражи потупился. Он не смел спрятать лицо за маской. Ра с удовольствием смотрел на его страх… человек ждал кары! Человек ждал кары за то, что на какой-то миг усомнился в его власти!..

Глаза гоаулда начали светиться – он стал накаляться гневом; но тут “Анубис” заговорил.

- Я видел, повелитель. Это мужчина и женщина.

Он не успел закончить, как Ра резко встал… нет, вскочил с трона.

- Что? – рыкнул он, потеряв самообладание.

“Анубис” смотрел на господина со смесью недоумения и страха. Бог несколько мгновений стоял, неподвижный и тонкий – светясь, как раскаленный медный прут; потом резко сел обратно. Он часто, глубоко дышал, ноздри раздувались. Его грозная стража смотрела на это с ужасом – на слабого юношу, на огненного юношу.

Наконец гоаулд овладел собой.

- Опишите их, - приказал Ра.

Он откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза, точно потеряв всякий интерес к словам своих слуг. Но в действительности он пытался сохранить самообладание, которое каждый миг грозило ему изменить.

На него покусились те самые… Приближенные рабы…

“Анубис” рассказывал, невольно прерываясь от страха – когда засматривался на огонь, полыхающий в прикрытых глазах неподвижного повелителя. Сам бог, однако, его не прерывал. До тех пор, пока не остановил его речь властным жестом.

- Все убирайтесь прочь, - приказал Ра.

Люди преклонили колена и вышли.

Бог так и остался сидеть на троне – прикрыв глаза, опустив руки на подлокотники, бледный, точно мертвец, которого усадили в кресло и представили живым. Он был полон здоровья и энергии, одет в новое изысканнейшее платье, причесан и надушен… но сейчас, как никогда отчетливо, он воспринимал себя глазами этих таури, которые оба принадлежали ему, но сбежали, чтобы спариться в своей родной грязи и показать ему свои клыки и когти…

Этим таури он казался куклой на троне. Воплощенным злом. Неведомой силой. Чем угодно, кроме того, чем он в действительности являлся – богом, одарившим их своей милостью…

Чего еще ожидать от диких зверей?

И это были лучшие из таури – лучшие представители их вида, обоего пола. Ра, оказывается, их и переоценил, и недооценил… что ж, он исправит свою ошибку. Он бессмертен. Людишки очень недолговечны. А без него и его силы – слабы и слепы…