Война сердец (СИ) - "Darina Naar" - Страница 318

— А это прекрасная мысль, сеньор Нестор! — одобрил Гаспар. — Давайте пойдём в театр, я всегда мечтал там побывать.

Клементе что-то недовольно пробубнил, но Данте встал на сторону Гаспара и сеньора Нестора.

— Если будет скучно, всегда можно уйти, — сказал он, и это решило дело.

Через час трое мужчин уже входили в театр — здание с облупившейся штукатуркой и каменными ангелочками над входом, что окружали Минерву — древнеримскую покровительницу искусств.

Они купили билеты в центральную боковую ложу, откуда сцена была видна превосходно. Представление началось с задержкой в пятнадцать минут. Клема это взбесило так, что он хотел встать и уйти.

— Может, ты уймёшься? — одёрнул его Данте. — Мы пришли развлекаться, а не портить друг другу настроение. Чего ты такой нервный?

— Да потому что меня это всё достало! Ненавижу эту проклятую жизнь, так и хочется удавиться! — в сердцах выпалил Клем.

— С чего это вдруг? — скривился Данте. — У тебя вроде как новая любовь с этой, как её, Сантаной, подружкой моей бывшей черноглазой красавицы.

Клем неопределённо махнул рукой, а Гаспар, разинув рот, осматривал внутреннее убранство зала — красные бархатные кресла и бортики лож, украшенные золотой лепниной.

Наконец, прозвонил третий звонок и занавес открылся.

Безвкусные декорации мигом вызвали у Данте приступ тошноты. Его врождённое чувство эстетики часто страдало от подобного. Задник был красный, пол малиновый, а девицы в ядовито-розовых корсетах и золотых панталонах наводнили всю сцену. К панталонам, в область копчика, были пришиты перья; как хвосты райских птиц, они покачивались в такт музыке.

Толстая девица с одутловатым и ярко разукрашенным лицом начала петь, остальные танцевали вокруг неё, помахивая «хвостами» и выпячивая груди.

Гаспар сидел с выпученными глазами до самого антракта. Клементе крутился, цокал, ёрзал, порываясь уйти, и Данте хотелось его пнуть. Хотя ему тоже было скучно, и он периодически зевал. Лучше бы они пошли в бордель. Когда до антракта оставалось минут пятнадцать, Данте заметил: Клем притих и вперился в сцену. Данте уставился туда. Всё те же девки, теперь в жёлтых костюмах и с искусственными цветами в волосах. Они кружились, выделывая незамысловатые па, а над их головами, на длинных веревках с привязанной к ним доской, парила певица. Одетая в чёрный корсет и малиновые панталоны, она раскачивалась на качелях и скрипела что-то низковатым голосом. Иногда не попадала в такт и выкрикивала слова скороговоркой. Слух Данте сии звуки не воспринял, ему захотелось уши заткнуть пальцами, но наличие рядом людей удержало его от такой выходки. Петь этой мадам противопоказано, лучше бы она не позорилась. Кто ей вообще внушил, что она умеет петь? Небось любовница какого-нибудь богача. Все эти актриски-певички — те же самые потаскушки, хоть и чванятся тем, что они не из борделя. Но именно эта безголосая девка и привлекла внимание Клементе.

Данте засёк, что щёки Клема пылают. Снова перевёл взгляд на девицу на качелях. Ярко-каштановые кудри, боевая раскраска на лице, большая грудь. Данте в бинокль изучил её физиономию. И тут у него тоже раскрылся рот. Это была Лус. Но ведь она умерла от чумы! Убрав бинокль, Данте зажмурился. Может, просто похожа? Бывают же похожие внешне люди. Данте протёр бинокль плащом и вновь направил на девицу. Это по-прежнему была Лус. Может, ему это мерещится? На всякий случай Данте поправил изумрудный перстень на пальце. Но Лус не исчезала.

— Ты видишь то же, что и я? — подал голос Клементе.

— В смысле? — изобразил удивление Данте.

— Это же Лус!

— Я уж решил, что я один это вижу, — облегчённо признался Данте. — Но ведь она умерла. Может, эта девка просто на неё похожа? Тем более в гриме, да издалека.

— Надо посмотреть на неё вблизи, — решил Клементе. — Когда начнётся антракт, мы пойдём за кулисы. Я не успокоюсь, пока с ней не поговорю.

Ждать долго не пришлось. После того, как эта партия артисток удалилась за кулисы, объявили антракт.

— Дядя Гаспар, мы с Клемом пойдём проветримся, не хотите с нами? — сказал Данте, игнорируя косые взгляды Клема.

— Нет, спасибо, — у Гаспара было какое-то виновато-ошарашенное выражение на лице. — Я посижу тут.

— Только не говорите, отец, что вам понравилась эта белиберда, — брезгливо фыркнул Клем.

— Яркое зрелище, но думаю, Каролина этого бы не одобрила, — грустно сказал Гаспар.

Данте закатил глаза, вдруг представив, что было бы Гаспаром и Клемом, если бы они узнали, что это он убил Каролину? И получил огромную долю садистского наслаждения. То ли ещё будет. Конечно, убивать ни Клема, ни Гаспара он не станет, но было бы неплохо, чтобы они ещё пострадали.

— Данте, пойдём на воздух, я умираю от жары, — Клементе нетерпеливо потянул его за рукав, и они вышли из ложи, продираясь сквозь зрителей.

Спустились в центральный холл и, уличив момент, когда никто не смотрит, нырнули в неприметную дверцу за лестницей.

Тут находилась куча девиц в одинаковых костюмах, одинаковом гриме и перьях. Пришлось в наглую подойти к ним и спросить про певицу, что качалась на качелях.

— Эту бездарность зовут Инес, — недовольно буркнула низкорослая актриска в оранжевом костюмчике. — Она, и те, кто был задействован в крайней перед антрактом сцене, в гримерке №38. Это вон там, — ткнула она пальцем вдаль. — Идите прямо по коридору, потом направо и ещё раз направо.

Данте и Клементе поблагодарили собеседницу и, пройдя широкий коридор, заставленный мебелью и поломанными декорациями, дважды повернули направо. Остановились перед тремя дверьми с кривыми, выведенными белой краской номерками: №36, №37, №38. И Клема вдруг обуяла робость.

— Постучи ты, — сказал он.

Данте удержался от смешка и, предупреждающе ударив кулаком в дверь №38, сунул туда нос.

Это была тесная комнатушка, уставленная зеркальными туалетными столиками. Горы нарядов свалены в кучи на полу. Гримёрку заполняли девицы. Одни надевали костюмы и головные уборы, другие наносили на лица белила, третьи пудрили волосы.

— Мне нужна Инес! — громко крикнул Данте. — Пусть она выйдет. К ней поклонник, — и захлопнул дверь, чувствуя, что сейчас чихнёт от запаха пудры и дешёвых духов.

Пресловутая Инес долго ждать себя не заставила. Через минуту появилась в дверях и застыла, узнав посетителей. Данте и Клементе изучили её бледное лицо, красные губы, каштановые волосы, обильно намазанные чем-то блестящим и сладко пахнущим. На позолоченном костюме её в нескольких местах потёрлась парча, но это не мешало его хозяйке строить из себя королеву. Это и правда была Лус.

Первым очухался Данте.

— Вот значит как? — криво усмехнулся он. — Её все похоронили, а она жива-здорова, да ещё и возомнила себя актрисой. Ну и шельма!

— Не надо читать мне морали, красавчик! — оборвала его Лус. — Ты тоже далеко не святой.

Плотнее закрыв дверь за спиной, Лус подтолкнула мужчин в нишу у окна.

— Чего вам надо? Чего пришли-то?

— Увидели тебя из ложи, вот и пришли убедиться, ты или не ты, — пояснил Данте.

— Убедились?

— А то!

— Тогда проваливайте! Я вам ничем не обязана, чего хочу, то и делаю.

— Да мне-то вообще до фонаря, чего ты делаешь, как и где, — зубоскалил Данте. — Это вот его прерогатива за тебя беспокоиться, — он ткнул пальцем в бледного как мел Клементе. — Только я не понимаю, как тебе, шлюха, удалось всех убедить в своей смерти?

— Да очень просто. Донья Нэла договорилась с одним санитаром в госпитале, и он накалякал письмо о том, что якобы я отдала концы. И донья Нэла всем и рассказала об этом. Кто проверять-то будет? Тогда столько народу поумирало, что всем уж было наплевать, где правда, а где враки. А на самом-то деле я сбежала с одним цыганом. Обожаю хороших любовников, знаешь ли. Он меня в театральную труппу и пристроил. Теперь я актриса! — важно объявила Лус, выпячивая грудь колесом.

— Ха, актриса! Шлюха была, шлюхой и осталась! — зло расхохотался Данте. Клем так и молчал, пребывая в глубоком потрясении. — Так, ладно, я пожалуй пойду, — решил Данте. — Разбирайтесь сами.