Война сердец (СИ) - "Darina Naar" - Страница 305

— Аналогично, — набычился Данте. — Меня в гневе вы тоже не видели, так что не нарывайтесь, сеньора. Я вам сказал, что палочку я верну. Я всегда держу своё слово. Да и мне она не нужна, — с пренебрежением выплюнул он. — Но я отдам её, когда буду уверен, что Эстелла здорова. Счастливо оставаться.

— До встречи, Да-анте.

Юноша ушёл, а Амарилис некоторое время пялилась в окно, провожая Данте взглядом. Затем расхохоталась и, подняв голову вверх, сказала некоему воображаемому слушателю:

— О-хо-хо, думаю, мой красивый и сумасшедший маг, ты смог бы гордиться своими потомками!

Данте бежал по улице, не чувствуя ни ног, ни дыхания. Даже о существовании Янгус, что летела следом, он позабыл. Вспомнил лишь тогда, когда она, недовольная его невниманием, коснулась когтями его волос.

— Янгус, отстань! — с раздражением отмахнулся он. — Как ты не понимаешь, Эстелла умирает, надо торопиться.

До замка Рейес пешком идти было далеко, и Данте взял экипаж. Когда он тронулся в путь, Янгус, сев на его крышу, долбанула в неё клювом и надрывно завопила.

— Боже ж ты мой, чего за птица такая с нами увязалась? — брюзжал кучер. — Орёт и орёт, так и оглохнуть недолго. Никогда такой не видывал.

Данте промолчал, решив: что-то произошло или произойдёт. Янгус всё плохое всегда предугадывала заранее. И у Данте мурашки по спине поползли. Неужто Эстелле совсем плохо? Как он успел понаслушаться, некоторые чумные умирают неделями, а иные убираются за пару дней — тут как повезёт. Что если Эстелла уже умерла? Нет, не может быть! Он бы почувствовал. Данте потрогал обручальное кольцо — то обожгло ему пальцы. Магия колец была жива, несмотря ни на что.

Когда экипаж остановился у мрачного величественного замка Рейес, видом своим напоминающего гору, поросшую мхом и плесенью, у Данте зуб на зуб не попадал от страха. Он полуползком вылез из экипажа, чуть не шмякнувшись носом в мостовую — запутался в ногах.

— Эй, парень, ты до дома-то дойдёшь? — спросил кучер сурово. — А то, я гляжу, наклюкался ты знатно.

— Дойду, — сквозь зубы процедил Данте, мысленно посылая плюгавого кучера ко всем чертям. Этот идиот решил, что он пьяница. Да какого дьявола?

Кучер не уехал, пока Данте не встал на ноги. На зло юноша пошёл прямо и тогда кучер тронул поводья. Экипаж исчез за углом, а Данте вцепился в дерево. Что-то ему совсем худо. Его знобило и ног он не чувствовал. Данте потрогал свой лоб — тот был как кипяток.

Нет-нет, сейчас не время болеть. Надо вылечить Эстеллу, надо до неё добраться. Главное не свалиться посреди улицы.

Янгус с криком нарезала круги над головой юноши, и у того звенело в ушах.

— Янгус, прошу тебя, успокойся, — взмолился Данте. — Мне и так плохо, а ты меня нервируешь.

Янгус послушалась — села на хлебное дерево и умолкла, зыркая на Данте круглыми бусинками глаз и топорща все перья разом. Она трясла крыльями и шипела, но к Данте больше не приставала.

Собравшись с силами, Данте позвонил в колокольчик, смутно подумав, что сейчас явно напорется на Маурисио. Давненько он с ним не встречался — такое везение продолжаться вечно не может.

Калитку открыла Чола. Замученная, в съехавшем на бок чепчике и с синими кругами под глазами, она смерила Данте суровым взглядом, узнав его.

— Чего вам надобно опять?

— Я к Эстелле, — сказал он без предисловий. — Впусти меня.

— Нет уж, — Чола преградила ему дорогу и подбоченилась, готовая вступить в схватку, словесную или рукопашную — не важно. — Я вас не впущу. Энтот дом — частная собственность, вы не могёте в него врываться.

— Ты тут всего лишь служанка! Твоё мнение никого не интересует, — из Данте вдруг вылезли несвойственные ему речи. Обычно он не унижал людей их социальным статусом, но оно проявилось само, ни с того, ни с сего. — Лучше не нарывайся и не зли меня. Твоё дело — прислуживать, так что прочь с дороги, знай своё место! Я из тебя кишки вытрясу, если ты не пустишь меня к Эстелле.

— А я позову жандармов! — не сдавалась Чола. — Уходите по добру, по здорову, разбойник!

— А ну пошла вон! — Данте толкнул Чолу грудью.

— Да нету тута вашей Эстеллы! Нету! — выкрикнула она в страхе — глаза Данте из ярко-синих за секунду стали угольно-чёрными. — В доме две одинокие женщины: я да сеньора Мисолина. Не убивайте нас, мы вам ничегошеньки не сделали, — загнусавила Чола. — Да и неприлично двум одиноким дамам впускать в дом мужчину.

— Где? Где Эстелла? — Данте, уже не владея собой, схватил Чолу за руки и потряс её, как чучело с опилками.

— Нету тута её, я ж вам сказала, — пискнула Чола. — Всё уж, конец сеньоре Эстелле. В госпиталь её увезли, сегодня с утречка. А говорят, кого туды увозют, они уж обратно не возвращаются, тама и помирают. Можно было оставить её дома, но сеньор Маурисио, он куды-то опять пропал, а мы не знали чего с нею делать. И сеньора Мисолина, она ж ведь как-никак сестра ейная, распорядилась отправить сеньору Эстеллу в госпиталь. И я с ней согласная, чумные пущай помирают среди своих, а то ещё и мы бы заболели, ухаживая за ней.

Ощутив, что Данте ослабил хватку, Чола вырвалась и быстро захлопнула калитку. Закрыв засов, рванула к дому, только пятки засверкали.

Комментарий к Глава 37. Единорог --------------------------------------

[1] Августит — драгоценный камень нежно-синего цвета, разновидность аквамарина. Темнее, чем аквамарин, но светлее, чем сапфир.

====== Глава 38. Многоголосье ======

Ошеломлённый Данте стоял неподвижно, глядя в одну точку. Боль змеёй подползала к груди, издевательски извиваясь, и — хвать! — укусила. Слёзы подступили к глазам. Данте сжал кулаки. Нет, он не будет плакать, не время сейчас. Эстелла ещё жива, а у него есть лекарство. Надо ехать в госпиталь.

Не обращая внимания на слёзы, слабость в ногах и признаки удушья, Данте побежал по дороге, ища свободный экипаж. Поймал. Запрыгнул в него. Верная Янгус взгромоздилась на крышу, сопровождая хозяина. У госпиталя «Санта Маргарита» птица метнулась к раскидистой жакаранде и растворилась в её кроне. Только чёрное оперение проглядывало сквозь ветви.

Здесь Данте не был никогда. Госпиталь, трёхэтажный, каменный, увиделся ему неказистым и похожим на руины древнего-предревнего строения. Калитка была открыта настежь.

Войдя во двор, юноша остолбенел — под ногами лежали люди. Тучи людей. Впервые он наблюдал чуму во всей её красе. До этого Данте видел её частично: погруженные на телеги мёртвые тела, костры, где их сжигали, и всё.

Данте предполагал, что в госпиталь прорваться будет сложно, но на него никто и не взглянул. Больных было столько, что санитары и санитарки с ног сбивались. Всюду кружили мухи, раздавались вопли, стоны и проклятья. Около чумных, на земле, как цыгане, обосновались их родственники — теперь им разрешалось ухаживать за родными, так как санитарок на всех не хватало.

Данте пробирался вперёд, всматриваясь в лица. Навряд-ли Эстеллу положили на улице, она же аристократка. А ведь она могла стать и неузнаваемой — у многих на лицах волдыри да язвы.

— Эй, эй... воды... воды, — проскрипел кто-то, и чьи-то руки, костлявые, обезображенные, схватили Данте за сапог. Это был мужчина неопределённого возраста, весь покрытый шишками.

— Иди к дьяволу! Я тебе не санитар! — ругнулся Данте. С остервенением вырвав ногу, он перешагнул через мужчину.

Нет, он отсюда не уйдёт, пока не отыщет Эстеллу, даже если эти люди умрут у него на глазах. Плевать. Жалости он не испытывал. Не испытывал и страха. Только тошноту и ярость. Какого чёрта они все тут разлеглись? Мешают искать Эстеллу.

Наконец, Данте прорвался к двери, едва не наступив на чьи-то ноги или руки и не раздавив их каблуком. Он ввалился в холл, надеясь, что в самом госпитале не такой ад, как у входа. Не тут-то было! Умирающие и здесь лежали на полу, вплотную друг к другу.

Стиснув зубы, Данте перешагивал через людей, не реагируя ни на предсмертные хрипы, ни на мольбы о помощи. Он жадно вглядывался в каждое лицо, обрамлённое длинными тёмными волосами. И чем дальше он шёл, тем явственней понимал: найти здесь кого-то — равносильно чуду.