Война сердец (СИ) - "Darina Naar" - Страница 285

Клементе охотно рассказал о том, что «Лас Бестиас» был первым местом, где возникли очаги эпидемии. Да только чумой страдали быки, а не люди. Но многие были уверены, что именно бычья чума и стала причиной распространения заразы. Однако, чудо-фармацевт, алхимик и учёный мсье Шарль Бонэ, приехавший из Прованса ради получения новых знаний, уверил всех: человеческая чума и чума бычья не имеют друг к другу отношения. Быки «Лас Бестиас», переболев сей заразой, уменьшили поголовье втрое, но хворь эта закончилась, и теперь быки пасутся на пастбищах, количество их увеличивается и ничто им не угрожает.

— Французишка тот говорил, будто человечью чуму разносят мухи и крысы, — пояснил Клем. — А нам ещё падре Антонио жаловался, что на церковь Святой Аны какое-то нашествие крыс. Это было за полгода до эпидемии. Крыс травили, травили, и вроде вытравили. Откуда они пришли, так никто и не узнал, но их были полчища. Похоже, они и разнесли чуму.

— А много умерших здесь, в посёлке? — спросил Данте. На чуму ему было наплевать, но ради пускания пыли в глаза он готов был поддержать любой разговор.

— Я бы не сказал, — вмешался в болтовню Гаспар. — Мы пока не сильно страдаем, в меньшей степени, чем другие посёлки, и гораздо меньше, чем сам город. Но жертвы есть, например, Ильда — дочь сеньора Эмилиано. Сам старик жив и он до сих пор в Жёлтом доме, а дочка померла. Ещё умер Гвидо, помнишь его, Данте? Хороший был человек. Сеньор Анхель, бедняга. После смерти Пии он совсем разболелся. А когда началась чума, он напился воды из реки. Специально. Говорил, мол, хочу к дочке, жизнь не мила. И вскоре заболел да помер. Ну а остальные вроде живы и пока не хворают. Всех, у кого подозрение на чуму, сразу же отвозят в город.

— А я понимаю сеньора Анхеля, — Каролина подала десерт — пирог с банановой начинкой. — Мне вот тоже жизнь не мила была, когда умер брат Клема, Энрике. Только Господь мне и помог. Он вывел меня к свету. Я всегда была верующая, но когда Господь забрал Энрике, я поняла: он прогневался на меня за то, что я не слишком усердно молилась. И я стала молиться каждый день и воздавать ему хвалы, поэтому и пережила это горе.

— Но ведь и Данте поспособствовал тому, что мы пережили смерть Энрике, — робко заметил Клем.

— Почему это? — судя по выражению лица Каролины, мнение сына она не разделяла.

— Потому что он заменил мне брата, а вам второго сына. Когда Данте появился, мне показалось, что это Энрике ожил. Счастье, что он был с нами все эти годы, — Клем похлопал Данте по плечу, а Гаспар улыбнулся; морщинки у глаз его походили на солнечные лучики. Данте отметил про себя, что Гаспар заметно постарел, не от хорошей жизни, наверное. Так ему и надо. Но, сохраняя хладнокровие, Данте ответил улыбкой на улыбку.

— Глупости! — разозлилась Каролина. — Энрике мне никто не заменит, тем более Данте, которого мы взяли из жалости. А он отплатил нам за это свинячьей неблагодарностью, опозорив нашу семью. Думаете, мне приятно слушать шушуканье за спиной: младший сын Каролины и Гаспара дьявол, богохульник, сумасшедший. Он сидел в башне, а потом в Жёлтом доме. Замечательная слава! — Каролина гремела посудой, убирая её со стола. Данте кусал губы, сдерживаясь изо всех сил. Он отомстит за всё, за каждое слово, за каждое унижение, но надо чуточку потерпеть, найти больные места у обидчиков и бить в них целенаправленно.

Адела, к удивлению Данте, за столом не хулиганила и не бросалась едой, как раньше. Её было не видно и не слышно. Данте это насторожило, но, хотя он не выносил детей в целом и Аделу в частности, он наступил себе на горло и за обедом ласково с ней болтал. Спросил об её увлечениях, о друзьях. Спросил нравится ли ей жить в «Лас Бестиас».

— Нет, потому что тут все тупые, — выдала девочка.— И кругом одни животные. Гадость! — она высунула язык.

«Уж не б;льшая гадость, чем ты», — подумал Данте.

Но тихому поведению Аделы быстро нашлось объяснение. Когда Гаспар и Клем встали из-за стола, она захохотала. Оказалось, их штанины узлом привязаны друг к другу.

— Ах, ты, маленькая дрянь! — ругался Клем, отвязывая себя от отца. — Как жаль, что твоя мамаша не забрала тебя с собой на тот свет. Всю жизнь вы мне испортили, две идиотки!

Миновала неделя. Данте вёл себя примерно: ни с кем ни ссорился, выполнял поручения Каролины, ездил на охоту, посещал церковь и при Каролине пару раз даже перекрестился. Стояло ему это безумной мигрени и скрученных в верёвки простыней, но жажда мести была сильнее. В итоге, Каролина сдалась на милость победителя, и Данте решил: пора действовать.

На следующий день Каролина ушла стирать бельё на речку, а Клем и Гаспар погнали лошадей к перекупщикам. Потеряв бдительность, Каролина уговорила Данте посидеть пару часиков с Аделой. Данте с энтузиазмом согласился, уверяя: они с девчонкой найдут общий язык. Но, как только Каролина ушла, Данте, напичкав черничный пирог снотворным, скормил его Аделе, и та уснула.

Данте отнёс её в комнату, запер дверь на ключ и принялся обшаривать дом. Он не искал ничего конкретного, но знал что ему нужно, — любые вещи, связанные с Энрике, погибшим братом Клема.

Усилия Данте были вознаграждены: в спальне Клементе он нашёл дневник его брата, а у Каролины обнаружил сундук, где, вперемешку с иконами, хранилась детская одежда Энрике.

— Отлично! То, что нужно! — выудив из сундука штаны и рубашку, Данте спрятал их у себя в домике вместе с дневником.

Всю ночь он подделывал почерк. Наутро «привет с того света» был готов, и Данте подложил его под дверь Гаспару и Каролине. Вернулся домой и, переждав четыре часа, как ни в чём не бывало, пришёл к ним на завтрак.

Дверь ему открыл Гаспар — вид у него был поникший.

— Доброе утро! — сказал Данте, войдя в кухню.

— Доброе? Да какое оно доброе?! — тут же вспылила Каролина. Она расставляла тарелки с пирожками-эмпанадас.

— Не обращай внимания, Данте. Каролина не в настроении, — смягчил ситуацию Гаспар.

— Что-то случилось? — хитро щурясь, Данте оглядел всех. На лицах и Каролины, и Гаспара, и Клема читалось напряжение.

— Вот, — Каролина шмякнула на стол пергамент, в котором Данте узнал собственную писульку.

— Что это?

— Прочти, — вместо матери ответил Клементе.

Данте, изобразив любопытство, развернул письмо:

«Дорогая мама, я знаю, что письмо это станет для вас неожиданностью, но это подло — забывать покойников. Вы заменили меня другим сыном, и, наверное, это правильно, но всякий раз я переворачиваюсь в гробу, видя, что вы не вспоминаете обо мне месяцами. Моя душа ещё бродит по земле, и нет ей покоя ни в раю, ни в аду, а всё от того, что никто так и не ответил за мою смерть. Пусть это будет на вашей совести, мама. Энрике».

— И что это значит? — повёл бровью Данте.

— Чья-то шутка, — отозвался Гаспар. — Не сам же Энрике это написал, он уже тринадцать лет как в могиле.

— Тупая шутка, знал бы я, кто это так шутит, прибил бы, — угрожающе помахал кулаком Клементе. — Мёртвых нельзя тревожить, это грех.

— А вдруг он жив? — предположил Данте. — Что если он всё это время был жив? Может, он сбежал от вас.

— Не смей городить чушь о моём сыне! — топнула ногой Каролина. — Царствие ему небесное. Ах, кто бы не написал это письмо, а мы должны задуматься! Энрике гневается, потому что мы не чтим его память. Пойду помолюсь, — скрипнув зубами, Каролина убежала к себе.

— Я думаю, молитва обязательно поможет тёте Каролине, — лицемерил Данте. — Она не любит меня, но я прощаю её. А вы не переживайте, дядя Гаспар, Клем, это чья-то неудачная шутка.

— Найти бы этого шутника да голову ему открутить, — буркнул Клементе.

В антрацитовых очах Данте-Салазара сияли недобрые искорки, но никто этого не замечал.

Переждав денёк, Данте затеял новое издевательство. Он мечтал причинить боль семейству Ортега и нашёл для этого их ахиллесову пяту. Уже неделю он тайком тренировался в сложном магическом действе — превращении из человека в другого в человека. В животных Данте научился оборачиваться легко, а встреча с Тибуроном подсказала ему идею. Вон как дед лихо, оборачиваясь в самого Данте, сбивал с толку Ию.