Война сердец (СИ) - "Darina Naar" - Страница 277

Но чувства к Эстелле ломали его планы. Если она узнает, что он задумал дурное, она встанет у него на дороге. Этого нельзя допустить. Она хочет вернуть того Данте, который был раньше. Но он-то теперь Салазар и желает им и остаться. Салазар никого не боится, ему море по колено, он переступит через любого. Кроме Эстеллы. Ей причинить зло он не может. Так что надо держаться от неё подальше.

Несмотря на такие мысли, страсть в Данте не угасала — Эстелла ловила её в его глубоких, как омуты, очах. Что же с ним происходит? Нечто мешает ему наслаждаться их счастьем. Что-то помутилось в его сознании. Эстелла не знала как Данте помочь и единственное, что придумала — быть с ним ещё ласковей и любить его таким, какой он есть. Она не должна обижаться на его выходки и плохие слова, Данте нездоров, а исцелить его может её любовь.

Эстелла, будучи девушкой умной, в основном рассчитывала на Кларису. Данте той племянник и она обязана ему помочь. Но Эстеллу злило, что Клариса не спешит с этим, наблюдая за Данте, как за редким зверьком.

После ужина Клариса взмахом руки убрала со стола, и, выйдя в другую комнату, долго там гремела разными склянками. Эстелла решила, что она готовит лекарство для Данте. Сам же Данте сделался беспокойным. Он шарахался кругами, а после, закинув ногу на ногу, уселся в чёрное бархатное кресло у окна. На подоконнике лежало множество книг в обложках из змеиной и крокодиловой кожи, больших и крошечных, с кучей надписей на арабском, греческом языках, на хинди, с иероглифами и руническими символами.

Эстелла стояла у овального зеркала в широченной дубовой раме. Втихаря она бросала на Данте жаркие взгляды, отвлекаясь на изготовление причёски «Леди Гамильтон», когда волосы на затылке начёсывались и укладывались петлями. Однако, шпильки не желали держаться на голове, да и Эстелла в последнее время обленилась. В итоге, она, плюнув, просто расчесала и распустила волосы. И вдруг выронила остатки шпилек — Данте обнял её сзади за талию. Откинув голову, Эстелла затылком уперлась возлюбленному в плечо. Руки Данте скользнули на бёдра, обведя их контур. Параллельно он целовал её в шею и за ушком. Эстелла чувствовала — он весь натянут как струна гитары. Но юноша тотчас отпрянул.

— Нет, всё хватит, — хрипло выдавил он.

— Но почему, миленький, мы ведь любим друг друга? — умоляющим тоном спросила Эстелла. Кожа её горела от страсти, а в душе клокотала детская обида вкупе с невероятной нежностью. — Мы ведь оба умираем друг без друга. Я знаю, я во многом сама виновата, я первая тебя оттолкнула. Но мы же муж и жена, Данте, ты забыл? Мы не разведены. Давай снова будем вместе, прошу тебя...

Она приблизилась, но Данте отступил назад. На лице его мелькнуло отчаянье.

— Нет. Я уже сказал тебе, красавица, что всё кончено. Ты мне не нужна, я так решил, — и он отступил ещё на шаг.

Но Эстелла не сдавалась — обвила его руками так, что у Данте дыхание спёрло, и, прижав спиной к зеркалу, прильнула к его губам.

— Я не отпущу тебя, Данте, никуда не отпущу... Я люблю тебя...

— И я... я люблю, — ответил он шёпотом.

Эстелла неистово целовала его, задыхаясь от счастья. Как змея выпускает из языка яд, Данте выпустил девушке в рот струйку света, и магия заструилась по её телу. Эстелле так нравилось это ощущение, что поцелуи без магического воздействия казались ей пресными. И Данте был ей необходим, ведь другие мужчины не могли дать ей подобного.

А по щекам Данте текли слёзы. Нет, бессмысленно сопротивляться. Эта женщина украла у него сердце, вытрясла ему всю душу, и он не может избавиться от этой любви. Кто сказал, что чёрный маг не может любить? Он тоже имеет право на глоток счастья. И Данте закрыл глаза, отдаваясь во власть ощущений. А поцелуи становились всё жарче и жарче — влюблённые забыли, что находятся в чужом доме.

— Ой! — вскрикнула вдруг Эстелла.

— Что? — Данте недовольно фыркнул — так было хорошо.

— Данте, ты не отражаешься в зеркале! — объявила Эстелла, проведя пальцем по зеркалу, к которому Данте прижимался спиной.

— Ну и что? — пожал он плечами.

— Как это «ну и что»?

— Просто у меня нет отражения.

— Но почему? — не унималась Эстелла. — Раньше было.

— Наверное, потому что он частенько использует чёрную магию. Не так ли? — из смежной комнаты появилась Клариса. В руках она держала высокий изогнутый сосуд. Красная жидкость в нём сияла и булькала.

Юноша и девушка отпрянули друг от друга.

— Нет, я, конечно, понимаю — любовь и все дела, — закатила Клариса глаза под лоб, — но вы находитесь у меня дома, так что ведите себя прилично, будьте добры. А относительно отражения... чёрные маги, Эстелла, не отражаются в зеркалах, — пояснила она. — Это закон магии. Когда я пользовалась чёрными заклинаниями, у меня тоже не было отражения. Но в последнее время оно появилось. Магия способна обновляться, восстанавливаться и перерождаться. Если не использовать чёрную магию долго, кровь и аура светлеют. А тот, кто грешит этим постоянно, — она пронзила Данте взглядом, — не отражается в зеркалах вообще.

Грудь Данте гневно вздымалась — на губах он всё ощущал поцелуи Эстеллы, а Кларису жутко ненавидел. Она вызывала в нём неприязнь с первой же их встречи, а сейчас над её головой висело изображение кобры.

Клариса, налив кровавое зелье из сосуда в кубок, поманила Данте к себе.

— После этого я наверняка перестану отражаться в зеркалах, ибо ради зелья пришлось угробить пару мышей и лягушку, но тебе надо это выпить, — саркастически объявила она.

Он заглянул в кубок, понюхал — пахнуло болотной тиной.

— Ни за что! Я не буду пить яд.

— Это не яд! — разозлилась Клариса.

— Да ну? — в очах Данте заплясали чёртики. — Сама же только что призналась. Любое зелье, содержащее чью-то кровь, кожу, волосы, ногти и так далее, является чёрным. Даже не сомневаюсь, что ты хочешь меня убить.

— Не собираюсь я тебя убивать! — топнула ногой Клариса. — Я хочу тебе помочь. Это зелье избавляет от воздействия злых чар, под которыми ты, очевидно, и находишься.

Данте захохотал, запрокидывая голову, но смех его звучал зловеще, и в глазах не было ни толики радости.

— Какая наивность! Неужели, ведьма, ты думаешь, что я такой идиот? Сварила яд и полагаешь, будто я его выпью, если ты скажешь, что он не ядовит? А лечить меня не от чего — никакому воздействию я не подвергаюсь. Просто я, наконец, познал суть вещей, — глубоким голосом сказал Данте-Салазар.

— Моему терпению есть предел, в конце концов. Ещё раз повторяю: я не собираюсь тебя убивать, — процедила сквозь зубы Клариса. — Я не убиваю своих родственников.

— Что-что?

— Что слышал. Думаю, пришло время тебе об этом узнать. Мы с тобой родственники, Данте, — сообщила Клариса. Выражение лица Данте сменилось с презрительного на обалдевающее. — Я твоя родная тётя, тётя по отцу, — призналась она через паузу. — Так что сядь, выпей зелье и послушай, что я тебе расскажу.

Данте с размаху бухнулся на стул. Он ни капли не поверил Кларисе, убеждённый: всё это её уловки.

— Я весь внимания, просто жажду тебя послушать! — воскликнул он сардонически. — Но пить это я не буду! — и он отодвинул от себя кубок с зельем.

— Ну до чего ж упрям! — вздохнула Клариса.

— Ведьма, давай ближе к делу, — поторопил Данте. — Я не люблю терять время, знаешь ли. У тебя есть пара минут, чтобы рассказать тот бред, что ты придумала.

— Данте, это вовсе не бред, — подала голос Эстелла. Зайдя Данте за спину, она уложила руки ему на плечи. — Послушай, пожалуйста, что тебе скажет Клариса, и не злись.

— Я действительно твоя родная тётя, Данте, — Клариса пронзила его жёстким взглядом. Любой человек бы дрогнул от такого взгляда, но Данте-Салазар даже не моргнул. — Я сестра твоего отца по материнской линии. А твой отец, он...

— Ну нет! — бесцеремонно прервал Данте. — Я тебе по-моему уже говорил, ведьма, что не желаю слушать про родителей Данте. Они его бросили, ну и меня соответственно тоже. Мы их ненавидим!