Война сердец (СИ) - "Darina Naar" - Страница 209

Эстелла заплела Данте косу, чтобы ему легче было дышать. Она отпаивала его чаем из листьев липы и рассказывала о Лус, о дяде Ламберто, о Маурисио и Матильде. Но перед глазами у Данте всё ходило ходуном. Он уставился в стену напротив — она шаталась и изгибалась, то приближаясь, то отдаляясь. В ушах противно звенело, и Данте зажмуривался и закрывал уши. Сквозь звон и гул он слышал два голоса: нежный эстеллин и вкрадчивый Салазара. Последний становился всё отчетливей и отчетливей.

— Оставь её в покое. Зачем ты ей нужен, никчемный олух? — шептал Салазар. — Чудовище, которое чуть не убило Сильвио и Рене. Благо, у тебя хватило мозгов остановиться. Ты для неё всего лишь каприз. Как только она разочаруется, она бросит тебя. А ты разочаруешь её непременно.

— Нет... не хочу... уйди, уйди прочь! — Данте закрыл лицо руками.

— Данте, что ты говоришь? — Эстелла ласково склонилась над ним, он тяжело дышал и видел её лицо в каком-то тумане.

— Нет, ничего...

— Я говорю, что дядя Ламберто хочет с тобой познакомиться. Мне кажется, это было бы здорово. Он хочет помочь нам и ему не нравится Маурисио.

Голос Эстеллы теперь стал чётче. Данте теснее к ней прижался, сосредотачиваясь на её словах. Нет, он не позволит Салазару управлять собой, сводить себя с ума!

— Нет никакого Салазара, — опять шепнул голос. — Я — это плод твоей больной фантазии. Знаешь, кто ты? Ты самый обыкновенный псих. И она тебя бросит, вот увидишь. Эта женщина не твоего круга, она не будет всю жизнь с тобой нянчиться, потому что она хочет, чтобы нянчились с ней.

— Нет... нет... Эсте... Эсте, не уходи, ты мне нужна, — повторял Данте как в бреду.

— Я никуда не ухожу, Данте. Я тебе рассказываю про дядю Ламберто. Ты, наверное, заснул на секундочку и тебе что-то приснилось. Но я здесь, с тобой, — она поцеловала его в губы, улыбнулась, всматриваясь в его точёное лицо. — Мне кажется, тебе надо отдохнуть. Давай я постелю постельку и ты ляжешь?

— Нет, нет, я не хочу в постель, не хочу быть один. Поговори со мной о чём-нибудь, только не молчи, Эсте. Я буду слушать твой голос, и всё пройдёт. О чём ты говорила?

— Я говорю, когда дядя узнал, что Маурисио меня избил... ой!

Данте резко сел. Голова ещё кружилась, но Салазара он больше не слышал. Эстелле удалось вытянуть Данте из прострации, переключив его внимание неожиданной новостью.

— Что?

— Эээ... ну...

— Что ты сказала только что? Эсте, как это он тебя избил? — черты Данте тотчас заострились, глаза потемнели.

— Ну да... — вздохнула Эстелла. — На самом деле я не хотела тебе говорить, потому что боялась твоей реакции. Это было в тот день, когда его люди меня похитили. Маурисио меня избил за то, что я сбежала от него в первую брачную ночь. Нет, Данте, ты не думай, что я такая рохля, — оправдывалась Эстелла. — Я не смогла сопротивляться, потому что была связана. Если бы не это, я бы не позволила ему себя бить, я бы дала ему сдачи, запустила бы в него чем-нибудь. Но его люди меня связали, и я даже шевельнуться не могла, поэтому он меня поколотил. У меня всё лицо было в синяках. Когда я пошла на похороны Хорхелины, пришлось наложить на лицо десять слоёв пудры. Только тетка Сантаны это заметила и спросила меня об этом в присутствии дяди Ламберто. И я всё рассказала. Дядя хотел Маурисио проучить, но я... Данте, ты чего? — Эстелла испугалась, увидев, что он встал на ноги.

Но Данте уже ничего не слышал. В ярости он пнул ногой софу так, что она отъехала на пол метра в сторону.

— Я убью этого урода! Я его убью!

— Нет, Данте, успокойся! Не надо никого убивать! Дядя Ламберто сказал, что можно справиться с Маурисио цивилизованным способом.

— Цивилизованным? — глаза Данте окончательно превратились в угольки. — С такими уродами цивилизованные способы не действуют. С ними надо разбираться их же методами!

Эстелла в ужасе прикрыла рот руками, когда Данте, достав кинжал, на рукояти которого была выгравирована парадиса — райская птица, начал выуживать из-под комода сапоги.

— Нет, Данте, не надо никуда ходить! Убери кинжал! — завопила она. — Я тебя умоляю! Ради меня, ради нашей любви не связывайся с ним. Он идиот, но ты-то нет. Я не хочу, чтобы ты снова попал в беду! Если ты его убьёшь, ты опять угодишь на эшафот, и тогда я умру. Миленький, не надо, пожалуйста, умоляю, не надо разбираться с Маурисио! — Эстелла повисла у него на шее.

— Сука! Я его урою! Он у меня кровью плеваться будет! Он больше не посмеет не то, что поднять руку на мою женщину, так и вообще выйти из дома не сможет. Будет только ползать! Я обрублю ему руки и ноги, будет поленом с глазами всю оставшуюся жизнь. Тварь! — весь искрясь, Данте вырывался, но Эстелла с силой вцепилась в него и не отпускала.

— Если ты меня любишь, не делай этого! — слёзно умоляла она. — Да, Маурисио гад, поэтому он не стоит того, чтобы из-за него губить свою жизнь. Нашу жизнь, мой милый. Пожалуйста, подумай обо мне. Я не переживу, если с тобой опять что-то случится. Ну что мне сделать, чтобы ты никуда не ходил? Хочешь, я на колени встану?

— Эсте... Эсте, ну что ты говоришь? — под таким натиском Данте сдался. Отобрав у него кинжал, Эстелла усадила юношу на софу. Залезла к нему на колени и прижала его голову к себе.

— Успокойся, мой хороший, мой дорогой, радость моя, — шептала она.

Данте всего трясло от злости и ненависти, сердце у него застряло где-то в районе горла.

— Ну зачем я тебе рассказала? Ведь знала, что так и будет.

— Нет, ты должна была мне рассказать, — он погладил её по щеке. — Бедная моя девочка. Тебе было очень больно? Где он тебя ударил?

Эстелла неопределённо махнула рукой. Данте покрыл поцелуями её лицо, глаза, щеки, губы, словно пытаясь вылечить от побоев Маурисио.

— Пообещай мне, что не будешь делать глупостей, — потребовала она.

— Не знаю... не могу обещать. За тебя я могу и убить.

Но, в итоге, присутствие Эстеллы, тонкий аромат её парфюма и нежный голосок привели Данте в чувства.

День клонился к вечеру. Сходив в трактир, Эстелла принесла ужин: жареных осьминогов, фрукты и бисквитные пирожные с ванильным кремом.

Данте сначала любовался дубами, стоя на балконе, затем попытался читать, но отбросил книгу через пять минут. В голове жужжало и она не воспринимала никакую информацию. Тогда он ушёл в спальню и, лёжа на кровати, блуждающим взором долго изучал комнату. Взгляд его остановился на овальном серебряном зеркальце с крышкой и ручкой, инкрустированными рубинами, что лежало на тумбе. Данте взял его в руки и долго рассматривал. Отражения своего он не увидел, как не увидел и ничего иного — зеркало было пустым. Это юношу нисколько не озадачило — ни в одном из зеркал Данте себя не наблюдал.

Эстелла расставляла тарелки с едой на столике в гостиной.

— Данте, иди к столу! — позвала она, но он не откликнулся.

Войдя в спальню, она увидела, что Данте сидит на кровати и смотрит в волшебное зеркало как зачарованный.

— Это то самое.

— Что? — не понял Данте.

— То самое волшебное зеркало, с которым я разговаривала.

Данте покрутил артефакт в руках, даже перевернул вверх тормашками, но тот не подавал признаков жизни.

— Никакого волшебства не вижу.

— Оно давно уже молчит. В последний раз, когда я с ним беседовала, оно велело мне найти Кларису. Кстати, по поводу Кларисы у меня есть идея.

— Что за идея?

— Я помню, где она живёт, — объяснила Эстелла. — Точнее я помню дорогу, по которой мы шли до её дома.

— И что? — Данте переводил непонимающий взгляд с зеркала на Эстеллу и обратно.

— Просто я думаю, что Клариса могла бы нам помочь.

— Чем?

— Во-первых, было бы неплохо показать ей это зеркало. Во-вторых, ты всё равно немного странный, мой милый. Я думаю, то зелье на тебя влияет до сих пор. У тебя беспричинные перепады настроения, ты заговариваешься и эти твои провалы в памяти мне не нравятся.

— Как будто мне они нравятся, — буркнул Данте.

— Во-от, давай поужинаем, а потом сходим к дому Кларисы. Даже если мы её не найдём, хотя бы убедимся, что я правильно запомнила дорогу.