Война сердец (СИ) - "Darina Naar" - Страница 198

— Нет, это враки! — Берта упёрла руки в бока. — Нечего перекладывать свою вину на моего мужа!

— А я вот думаю, мама, — сказал Эстебан, — что слова Роксаны не лишены смысла. Если это правда, что Блас упал с её лошади, значит, кто-то заведомо хотел её убить. И это не похоже на роковое совпадение. Отца сняли с должности Председателя Совета Депутатов после убийства в нашем доме Рубена де Фьабле, затем Блас упал с лошади, тогда отец и умер от сердечного приступа. Всё логично.

Берта в порыве возмущения сжала губы в тонкую ниточку.

— Эстебан, вы, вы, обвиняете родного отца в убийстве брата? Да как вам в голову только это взбрело?

Эстебан пожал плечами.

— После того, что я узнал о нём, мама, я бы уже ничему не удивился. Роксана ведь не могла сама себе испортить подпругу. Конечно, отец не хотел убивать Бласа. Он хотел убить Роксану, а вышло то, что вышло. И отец, когда понял, что он наделал, от чувства вины и слёг. И вообще, мама, я не понимаю, почему вы покрываете отца до сих пор? Вы меня удивляете!

— А вы удивляете меня, Эстебан! — с досадой пробурчала Берта. — Вы разве не в курсе, что о покойниках плохо не говорят? Либо хорошо, либо никак. И нечего было копаться в прошлом! Да как вам вообще не стыдно было обыскивать комнату собственной матери? Что за неуважение?

— Я лишь хотел узнать правду.

— Узнали и что? Полегчало вам теперь? — ядовито спросила Берта. — По мне так лучше и не знать ничего, спокойней спать будешь.

— А мне полегчало! — объявил Эстебан как-то высокомерно. — Да, я узнал, что отец был преступником, но любая правда, пусть горькая и больная, всегда дороже самой сладкой лжи.

Аргументы у Берты иссякли и она промолчала, прикладывая к глазам надушенный платочек.

— Ну что? Может, вы теперь закроете свой рот и прекратите уже меня обвинять в убийстве Бласа? — надменно выпятила подбородок Роксана. — Учтите, если вы не отстанете от меня, мадам, я устрою скандал. Я раскопаю все грязные делишки вашего муженька и опозорю его посмертно, поглядим, как вы запоёте тогда. Так вот, возвращаясь к Эстелле, — переключилась Роксана, взглянув на Маурисио, который, не зная чем себя занять, отковыривал позолоту от набалдашника трости. — Я знаю насколько это исчадие неуправляемо. Пока она жила в этом доме, она опозорила нашу семью с ног до головы и ни один раз. И ей до сих пор мало. Так что я не вижу причины, по которой сеньор Маурисио, будучи её законным мужем, не мог бы её поставить на место. Не помешало бы разукрасить личико этой дряни парой десятков тумаков.

Холодные глаза Маурисио сверкнули, и он одобрительно кивнул головой.

— Вот и я говорю, сеньора. Ваша дочь далеко не подарок. Она совершенно невменяема, несносна и глупа как пробка.

— Минуточку, — встрял Ламберто, — я не позволю вам, маркиз, унижать мою племянницу. По-моему, вы забываетесь. А я-то считал вас человеком воспитанным, чутким и умным. Как видно, я ошибся.

— А я считаю, что Маурисио прав, — Роксана с достоинством села на краешек дивана, расправляя оборки тёмно-фиолетовой батистовой юбки. — Вы, дорогой брат, в этом доме лишь гость. Вы судите ситуацию поверхностно, потому что не знаете, что это безмозглое чудовище, которое все величают моей дочерью, тут творило с момента своего возвращения из школы. Её бы следовало посадить на кол и вытащить на обозрение всему городу, чтобы в неё все плевали, но я не могу. Это всё моя доброта, однажды она меня погубит, — и Роксана притворно вздохнула, опустив ресницы.

Маурисио скривил губы в ответ на недоверчивый взгляд, который бросил на него Ламберто.

— Позвольте, Роксана, — Ламберто наливал бренди в хрустальный стакан. — Насколько я выяснил, этот человек Эстеллу обижает не только на словах. На похороны Хорхелины она пришла вся в синяках. Он её бьёт, а я считаю это совершенно недопустимым. Он мужчина, в конце концов, и не вправе демонстрировать свою силу на хрупкой девушке. Если ему не на ком выместить свою агрессию, пошёл бы в лес, пристрелил бы дикого кабана и успокоился бы.

— Это клевета! — Маурисио стукнул тростью об пол. — Не верьте ей, маркиз, ваша племянница ещё та врунья!

— Он запирал Эстеллу под замок, — не стал слушать Ламберто. — А в последний раз чуть не изнасиловал. Бедняжке пришлось убежать из его дома. И она попросила защиты у меня.

— Она моя жена! Она должна выполнять супружеский долг! — Маурисио так выкатил белки глаз, что стал похож на мертвеца.

Ламберто скорчил гримасу отвращения.

— Ламберто, он её муж и он прав, — сказала Роксана. — После свадьбы женщина становится собственностью мужа и должна беспрекословно ему подчиняться. А эта идиотка даже мужа своего ублажить не способна так, что он вынужден настаивать на исполнении ею супружеских обязанностей. До сих пор удивляюсь, как эта девица может быть моей дочерью.

— То-то оно и видно, как ты подчиняешься своим мужьям, — вновь подала голос Берта. — О, я прекрасно помню, как ты отказывалась спать с моим сыном. Эстелла в этом очень похожа на тебя. Сперва вы все выходите замуж, а потом наставляете рога своим мужьям и мучаете их, кувыркаясь по койкам с первым встречным. Сразу видать, что Эстелла пошла в тебя. Вместо того, чтоб любить своего муженька, она шляется где не попадя. Так что, сеньор Маурисио, я вас прекрасно понимаю. Мой сынок прошёл через то же самое. Это у них семейное — портить жизнь людям. Эта, — Берта ткнула пальцем в Роксану, — испортила жизнь моему сыну, а моя внучка, её дочь, портит жизнь вам.

— Умолкни, карга! Не смей сравнивать меня с этой ущербной, — процедила Роксана. — Я женщина порядочная, благовоспитанная. Я дама. Я аристократка в шестом колене и я никогда не была подстилкой и не ложилась под грязного пастуха. Но раз маркиз на ней женился, вот пусть теперь и мучается. Я своё отмучилась.

— Знаете что, — разозлился Ламберто, — моя племянница останется здесь, в этом доме! Насколько я понял из рассказов Эстеллы, вы, маркиз, ей не совсем муж, ибо брак ваш заключён с нарушением закона. В любом суде это можно доказать с лёгкостью. У женщины не может быть двух мужей одновременно, и законным считается только первый брак, конечно, при условии что оба супруга живы. Как и есть в данном случае. А все последующие браки можно легко аннулировать.

У Роксаны вырвался возглас негодования.

— Что вы такое несёте, брат? Мы все присутствовали на свадьбе Его Сиятельства с Эстеллой. Вы с ума сошли?

— Да, Роксана, но вы не учли тот факт, что, выходя замуж за Маурисио, Эстелла была уже замужем за другим мужчиной, хоть и считала себя вдовой. Но, так как первый муж её жив, второй брак не является законным.

Роксана, Берта и Эстебан, как по команде, рты разинули. Эстелла тихонько съехала на пол, закрыв лицо руками. Ну зачем, зачем дядя Ламберто сказал всем, что Данте жив? Теперь опять мать возьмётся за старое и начнёт его изводить. Она ведь всё равно не успокоится.

— Как это он жив? Тот пастух жив? — Роксана раздула ноздри, точно грозясь выпустить из них клубы дыма.

— Ничего себе! — Эстебан тоже не был готов к такому повороту.

— Но как это? Быть не может! — зашипела Роксана. — Да весь город видел, как он сдох! Он же валялся на площади в луже собственной крови!

— Эстелла уверяет, что он жив, — Ламберто был единственный, кто хранил спокойствие.

— Мне она сказала то же самое, — сообщил Маурисио. — Но этого преступника не помешало бы найти и казнить повторно.

— Я тоже так думаю, — добавила Берта перекрестившись. — Этот человек крайне опасен, а то, что он выжил во время казни, это подтверждает. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он приближался к нашей семье и к Эстелле! Он же может её убить, а она ничего не соображает, потому что он её напоил каким-то снадобьем. О, я в этом просто уверена! Она же невменяема! Придётся сходить к знахарке и купить лекарство от приворота, чтоб она пришла в себя наконец-таки.

В эту секунду Эстелле захотелось бабушку прибить. Как они все достали, сил просто уже нет! Почему никто, никто не понимает её любви к Данте? Почему все считают её маленькой глупой девочкой, которая ничего не знает о жизни и любви, но в то же время уже обязана выходить замуж и рожать детей нелюбимому мужчине, потому что так «правильно»? Определились бы сначала, маленькая она или уже взрослая. Все её поучают, воспитывают, решают за неё кого она имеет права любить, а кого нет. Как она устала! Почему они с Данте должны доказывать, что по-настоящему любят друг друга? Она ведь не виновата, что никто из людей, читающих ей бесконечную мораль и внушающих свою правду, не способен испытать то, что испытывает она. Им не дано. А ей дано и она будет бороться за свою любовь до конца!