Война сердец (СИ) - "Darina Naar" - Страница 196

— Потом мы с вашей матушкой вернулись в столицу, уж как она плакала, как горевала, но делать было нечего. Успокоилась, и через два года вышла замуж за сеньора Лусиано. Потом родились вы.

— Получается, у меня где-то есть ещё одна сестра? — у Ламберто от волнения ходили желваки.

Матушка тяжко вздохнула, утопив взор в чашке с кофе.

— Сестра-то у вас есть, но одна.

— Не понимаю. У меня же есть ещё младшая сестра, Роксана, — напомнил Ламберто. — А та, старшая, ведь она жива? Я бы хотел её найти.

— В том-то и дело. Ваша младшая сестра Роксана родилась мёртвой.

— То есть как это? — Ламберто потерял дар речи. — Но... но... у меня есть сестра. Роксана жива.

— Вы дослушайте сначала, Ваше Сиятельство, — недовольно проворчала аббатиса. — Сестра ваша, младшая сестра, родилась мёртвой. А я в это время уже служила послушницей при приюте Святой Клотильды. Не смогла я простить себе того поступка с первой девочкой и решила посвятить себя служению Господу. Ваша мать отыскала меня и попросила о помощи. Сеньор Лусиано тогда был в отъезде, он ни сном не духом не знал, что дочь его родилась мёртвой. И ваша мать взяла из приюта новорождённую девочку, которую кто-то подкинул под дверь. Она сказала, что таким образом хочет искупить свою вину перед старшей дочерью, которую бросила. Сеньора Виситасьон так горевала, она была уверена, что это Господь покарал её за тот проступок, убив её младшую дочь. И она забрала сиротку в дом и всем сказала, что это и есть ваша сестра.

Ламберто чуть кофе на себя не опрокинул.

— Значит, отец был прав, когда подозревал, будто Роксана ему не родная? Но он то думал, что мама её нагуляла.

— Нет, ну что вы! — возмутилась мадре. — Сеньора Виситасьон была порядочной женщиной и она любила вашего отца. Как жаль, что болезнь унесла её так рано. Может, она и обманула всех, скрыв смерть дочери, но она подарила счастье другой девочке. Жизнь в роскоши, жизнь, которой никогда бы не было у неё, если бы она осталась в приюте. Я думаю, это благородный поступок.

— Но где же та, другая, моя старшая сестра? Вы знаете про неё хоть что-то, мадре?

— Немного, но кое-что знаю. Работая в приюте, я выяснила, что девочка была удочерена. Сейчас, секунду, — мадре залезла в верхний ящик стола и, выудив оттуда чёрную кожаную папку, протянула её Ламберто. — Вот.

— «Младенец, девочка, обнаруженная 19 декабря 1756 года на паперти церкви Святой Марии де Ла Пьедад, что в Мендосе, 14 января 1757 года была помещена в приют «Мария Милагрос», — прочёл Ламберто. — При крещении получила имя Мария Клаудия Гонсалес. Значится как ребёнок тихий, но странный. 17 марта 1765 года была переведена в приют «Лос Польитос». Девочка своенравная, склонная к фантазиям и частенько лжи, замечена в неподчинении религиозным догмам и злостных шутках над сверстниками. В связи с чем переведена в школу-интернат для общественно-опасных детей «Ла Сельда», откуда в 1766 году была удочерена супругами Нуньес Солино и зарегистрирована как Клаудия Мариса Нуньес Солино. До 1771 её местонахождение значится как город Ферре де Кастильо. С 1771 года и до нынешнего времени о её судьбе больше ничего неизвестно», — закончил чтение Ламберто.

— В дом этой семьи ворвались индейцы, — пояснила мадре. — Они убили супругов Нуньес Солино, но что сделали с девочкой, неясно. Она просто исчезла. Возможно, они забрали её с собой. Возможно, тоже убили. Возможно, она укрылась где-то и выжила. Но с того момента след её потерялся.

— Но что же делать? — приуныл Ламберто.

Мадре развела руками:

— Это всё, что я знаю.

— У меня есть одна зацепка, — подал голос молчавший всё это время сыщик. — Мне удалось выяснить, что пока Клаудия Мариса жила в доме своих приёмных родителей, она близко подружилась с одной девочкой. Девочка та была из обеспеченной семьи, аристократка. Они были настолько разные, что всё удивлялись, как эти двое смогли подружиться. Клаудия часто ходила к подруге в гости, в результате, и семьи их стали активно общаться.

— А этих людей реально найти, сеньор Бартоломео? — Ламберто, волнуясь, кусал нижнюю губу.

— Разумеется. Девочка, подруга вашей сестры, ныне здравствует и преуспевает. Она живёт здесь, в Ферре де Кастильо. Замужем за дипломатом. Зовут её Амарилис де Пенья Брага, в девичестве Бернарди.

На лбу Ламберто выступила испарина.

— Амарилис? Амарилис дружила с моей сестрой? — оторопело спросил он.

— Вы с ней знакомы, Ваше Сиятельство? — в свою очередь удивился сыщик.

— Ещё как! Не может быть! Таких совпадений не бывает... — Хлоп! Ламберто стукнул кулаком по столу. — Я знаю эту женщину. Получается, всё это время мы были близки к разгадке и просто ходили по кругу? То-то мне казалось, что Амарилис знает обо мне больше, чем я сам. Наверняка ей известна вся эта история. Боже, как она могла молчать? Я должен немедленно поговорить с ней! — Ламберто вскочил на ноги.

— Думаю, вы выяснили всё, что хотели, маркиз? — спокойно произнесла аббатиса. — От меня больше ничего не требуется? Мне бы хотелось похоронить эту историю в своей памяти раз и навсегда.

— Если вы рассказали всё, что знали, матушка, то да, от вас больше ничего не требуется, — кивнул Ламберто.

— В таком случае, господа, я должна с вами попрощаться, — мадре встала. — Аббатисой, знаете ли, быть не так просто, как кажется. Попробуй управиться с целым монастырём. Меня ждут важные дела. Позвольте откланяться.

— Разумеется, мадре.

Настоятельница ушла, и через минуту мужчины последовали её примеру.

Однако, не успел Ламберто спрыгнуть с подножки экипажа у особняка, как на него налетела всклокоченная Либертад и сунула ему в руки конверт.

— Что это? — удивился он.

— Это письмо от сеньориты Эстеллы, — объяснила Либертад шёпотом. — Читайте тута, а то там в гостиной народу целая толпень и все орут. А я вас вот караулю.

— Но что происходит, Либертад?

— Прочитайте сначала письмо и всё поймёте.

Ламберто, вскрыв конверт, пробежался глазами по тексту.

— Эстелла пишет, будто её муж хотел над ней надругаться, в связи с чем она сбежала. Даже адрес написала, где её можно найти. Я всё равно ничего не понимаю, Либертад, — растеряно пробормотал Ламберто.

— Это письмо только для вас, — Либертад переминалась с ноги на ногу. — Никому не давайте её адрес. Она ушла к своему мужу, ну, к другому мужу, которого считала мёртвым, а он живой, понимаете? А сеньор Маурисио пришёл и закатил там в гостиной такой скандалище. И сеньора Роксана беснуется, у ней чуть дым из ушей не валит, — Либертад сморщилась, будто муху проглотила. — Простите, сеньор Ламберто, вы такой хороший, а ваша сестра ну просто кобра. Удивляюсь, как это она может быть вашей сестрой. Вы ж такие разные!

Ламберто промолчал.

— Они там так орут, так орут, дом того и гляди рухнет, — болтала Либертад без умолку. — Вы должны чего-то сделать и помочь сеньорите Эстелле, сеньор Ламберто. Она сказала, будто бы вы ей обещали. Они ж ведь её со свету сживут. Сеньорита Эстелла одна против всех, бедняжка. С тех пор, как она вышла замуж за этого маркиза, все на его стороне. И даже сеньора Берта за него. А сеньорита любит другого, знаете? А этот Маурисио по-моему над ней издевается. На похороны она пришла вся в синяках, хоть и заштукатуренная. Неужто окромя меня, это никто не заметил? Его надо поставить на место, а то он совсем распоясался. Я ей помогаю, конечно, но чего может сделать простая служанка?

Ламберто окончательно растерялся.

— Либертад, что тебе известно об этой истории, ну, про того мальчика, которого она любит и который якобы умер?

— Ну, я знаю только, что они с этим её Данте, его Данте зовут, любят друг друга прямо как безумные. Она прямо на нём помешалась, извелася вся. А эти, — Либертад ткнула пальцем в сторону дома, — не одобряют этого, потому что он бедный. В общем, это сеньора Роксана вместе с нашим падре довела тоды дело до казни. До сих пор удивляюсь, как он жив-то остался?

— Данте... — задумчиво произнёс Ламберто. — Не тот ли это мальчик с портрета?