Война сердец (СИ) - "Darina Naar" - Страница 174

— Тук-тук-тук, — сердце у него билось. Значит, он не умер.

Эстелла, уложив его голову к себе на ноги, перебирала волосы юноши, звала его по имени, но Данте не откликался. Так прошло минут десять. Эстелла жалобно скулила, обнимая Данте в попытках его согреть. И вдруг он громко вздохнул.

— Данте, Данте, милый, мой хороший, — захныкала Эстелла. — Данте, Данте, что с тобой?

— Ничего, — сказал он зловеще. Встряхнувшись, сел. — Всё отлично. Ну чего ты испугалась, красавица?

Эстелла прикрыла рот рукой.

— Боже мой, как ты меня напугал! Ты был весь каменный и холодный, как лёд. Я... я... чуть не умерла от страха, у меня чуть сердце не разорвалось. Что это такое было, Данте?

— Всего лишь небольшой побочный эффект, — Данте рассмеялся, вставая с постели.

— Побочный эффект? — похлопала ресницами Эстелла.

— Да, от того зелья, что ты наварила. Не пугайся, красавица. Это всё тлен, — он наклонился и властно поцеловал её в губы. — Ну, и что у нас тут за сонное болото? Ты хочешь завтракать, красавица? Или так и будем валяться в кровати?

— Да, давай завтракать. Умираю от голода!

Данте вёл себя необычно. Он окунулся в ванну, где плавали лепестки чёрной розы, и даже одеться без магии не соизволил. Взмахнув рукой, оказался в кружевной рубашке, бархатных штанах со шнурками и тёмно-синем плаще. По одному надел на руки кольца и браслеты, снятые вчера (их оказалось семь штук). Особенной красотой среди них выделялся серебряный перстень с изумрудом, что вертелся в своей оправе.

С ленцой в движениях, ему не свойственной, Данте водрузил на стол волшебный котелок. Тот наколдовал гору дымящейся фасоли с мясом и груду пирожков-эмпанадас с разной начинкой, а также кофе со сливками. Пока Эстелла совершала водные процедуры, Данте, расставив еду на столе, уселся в кресло и закурил длинную тонкую трубку.

— Кстати, ночью, это было чудесно, — заявил он, когда Эстелла вышла из ванной.

— Я тебе об этом целый час болтала, — усмехнулась она.

— Да? А, ну да... Я просто задумался.

— А с каких это пор ты куришь? — проворчала Эстелла, косясь на клубы дыма.

— С тех самых, — эффектным жестом Данте подкрутил пальцами кончик брови.

— Прекрати, мне это не нравится.

— Ничего себе, какая праведница мне досталась! — расхохотался он. — Что-то ночью мне не показалось, что ты уж очень правильная.

— Ну Данте! Какой-то ты пошлый сегодня, — надулась Эстелла. — Перестань так себя вести!

— А ты любишь только скромных мальчиков, да, красавица? Извини, что не соответствую твоим критериям.

— Данте, ну не язви. Лучше расчеши мне волосы! — капризно потребовала Эстелла. — С ума схожу, когда ты это делаешь!

Он не возражал. Затушив трубку, взял с полки вычурный гребень из слоновой кости и принялся аккуратно расчесывать эстеллину гриву.

Эстелле всегда нравилась эта процедура, но нынче Данте себя превзошёл. От его прикосновений девушка испытывала что-то из ряда вон выходящее. В кудрях её будто запутались звёздочки — из острых когтей Данте лился поток магии. Это было такое райское ощущение, что Эстелла даже испугалась. Данте ей дороже всех на свете, он стал её болезнью, наваждением. Она зависима от него, как алкоголик от бутылки спиртного. Всё время, что Данте её причёсывал, Эстелла находилась под дурманом, и очнулась лишь тогда, когда он убрал гребень.

— Ну что, ты довольна, красавица? Мы будем, наконец, завтракать?

— Д-да... поцелуй меня, поцелуй, — Эстелла не сдержалась и сама поцеловала юношу в губы. Данте ответил. Лениво, медленно, жарко.

Эстелла поймала его взгляд, лукавый, насмешливый и какой-то оценивающий. Обычно Данте смотрел на неё с обожанием, как на хрустальную вазу, очень ценную, которую он боится разбить. Теперь же в кошачьих глазах его притаились чёртики. Этот взор сочетал в себе глубокую страсть, восхищение мужчины красивой женщиной и некое коварство. Эстелла всегда понимала мысли Данте с полувзгляда, но сейчас не могла прочитать ничего ни по его глазам, ни по лицу, ни даже сердцем почувствовать. Какой-то он загадочный. А вдруг ему плохо после того «побочного эффекта», и он не говорит, чтобы её не пугать? Девушка про себя вздохнула. Да, надо бы им выйти отсюда и отыскать Кларису. Та бы смогла Данте избавить от действия идиотского эликсира.

Эстелла приступила к завтраку, рассматривая Данте из-под полуопущенных ресниц. Он усёк этот взгляд и чуточку улыбнулся, изогнув длинную бровь.

====== Глава 2. Кровь и щупальца ======

Эстелла находилась в недоумении от происходящего с Данте. Вчера он был мил и печален, сегодня же, после ночи любви, развеселился, но проснулось в нём какое-то спесивое коварство. Быть может, зелье и вправду сводит его с ума? Клариса ведь говорила: Зелье Душ — штука опасная, и неизвестно чего от него ожидать.

С одной стороны, Эстеллу пугали новые повадки Данте, будь то страстные укусы или курение, или то, что самые элементарные вещи он делал с помощью магии. Одевался взмахом руки, посуду со стола убирал щелчком пальцами и скрутил волосы в косу, поколдовав над ними. С другой стороны, этот непривычный Данте вызывал в Эстелле притяжение, притяжение физическое, сводя её с ума.

Развалившись в кресле и закинув ногу на ногу, он курил трубку c мундштуком и читал книгу. Эстелла, сунув туда нос, мигом отпрянула — буквы, то ли арабские, то ли китайские, были выведены на чёрных страницах красными чернилами, напоминающими кровь. Книга дымилась и шелестела листами.

— Данте, а что ты читаешь? — спросила Эстелла.

— Это книга Яви и Сна, Луны и Солнца, чёрного и белого, двух противоположностей, — пространно ответил Данте.

— Но там же ничего непонятно!

— Ошибаешься, красавица. Для человека, в чьих венах струится магия, ни одна из этих книг не является откровением, — он указал на стеллаж с волшебными книгами. — Простой же человек, заглянув туда, не поймёт ничего. Это как разница между земным и небесным, между сказкой и реальностью, между взрослым и ребёнком. Становясь старше, мы перестаём верить в волшебство, не видим его. Истинный же маг всегда в душе ребёнок и ему доступны вещи, не доступные пониманию и взору иного человека. Маги живут в своём мире.

Данте никогда не говорил так путано, и Эстелле показалось, что перед ней другой человек. Но ведь глаза не могут обмануть её! Это он, Данте, всё с тем же прекрасным, хоть и чуть более неземным лицом, чем прежде. В груди Эстеллы пылал огонь, а по телу разливалась истома при воспоминании о ночи накануне. Она чувствовала наслаждение каждым кусочком кожи. Данте будто загипнотизировал её, и Эстелла, страшась своих мыслей, ждала повторения, как игроман, с дрожью садящийся за карточный стол.

А Данте всё читал и читал. Чтобы отвлечься, Эстелла стала изучать содержимое шкафчиков и шкафов, комодов и тумбочек, расставленных по комнате. Чего здесь только не было! Флакончики, баночки, скляночки всех цветов, форм и размеров, хранящие в своих недрах блестящие порошки и булькающие жидкости, засушенных насекомых и даже кровь то ли человека, то ли животного. Были тут и скрипяще-вопящие статуэтки, и кривые зеркала, и шкатулочки, одна из которых, лязгая зубами, чуть не отхватила Эстелле палец. Пергаменты были исписаны нечитабельными символами всех цветов радуги; резные чернильницы зловеще блестели глазами; огромные самоцветы, стоило к ним прикоснуться, меняли форму. Наконец, Эстелла добралась до сундука с тканями и окончательно пришла в восторг. Золотая парча сияла так, словно нити её были сотканы из алмазов. Невесомый шёлк струился меж пальцев, как вода, а бархат был так мягок, что лебяжий пух в сравнении с ним казался жёсткой соломой.

— О, боже, какая прелесть! — Эстелла с благоговением трогала ткани.

Данте поднял голову. Глаза его, цвета ночи, блеснули как-то демонически.

— Сразу видно избалованную аристократку, падкую до нарядов, — усмехнулся он.

— Не смейся! — обиделась Эстелла. — Я люблю всё красивое, это правда, а эти ткани... от них глаз не отвести.