Дарданеллы 1915
Самое кровавое поражение Черчилля - Больных Александр Геннадьевич - Страница 34

«Корнуоллис» должен был прикрывать десант пока возможно, но Дэвидсон по собственной инициативе решил постараться ускорить высадку, выделив паровые баркас и два катера, а также морскую высадочную партию, которая доставит на берег боеприпасы, воду и ранцы пехотинцев, чтобы облегчить их действия. Кроме того высадочная партия должна была прикрывать левый фланг плацдарма, пока идет штурм батареи де Тотт.

Когда караван двинулся к берегу, выяснилось, что батареи на азиатском берегу молчат, так как французы высадились в районе Кум-Кале и нейтрализовали их. Однако англичанам никакой урок не шел впрок. Чуть раньше течение фактически сорвало работу тральщиков, а сейчас, готовя график высадки, мыслители в генеральских погонах решили, что божьей волей течение исчезнет. В результате, когда войска высадились на мысе Хеллес в 06.00, в бухте Морто высадка началась только в 07.30. Высадившаяся пехота легко захватила батарею де Тотт, а затем произошла достаточно стандартная вещь. Командир десанта подполковник Кэссон решил, что ему противостоит целый батальон турок, хотя на самом деле на участке S располагался только один взвод. В результате английский батальон начал судорожно окапываться и готовиться к отражению контратак. Кэссону даже в голову не пришло продолжать наступление или попытаться атаковать с тыла турецкие позиции на участке V, где дела шли совсем скверно.

Кстати, отчасти это произошло потому, что командир «Корнуоллиса» капитан 1 ранга Дэвидсон увлекся делами на участке S и просто забыл, что по плану он должен был переключиться на поддержку войск на участке V. Дэвидсон вообще отправился на берег, чтобы лично руководить разгрузкой катеров и шлюпок. В результате броненосец пришел к участку V только в 10.00. Сложно сказать, мог что-либо изменить более ранний приход, но сейчас уже было слишком поздно. Приведем также свидетельство очевидца, служившего на броненосце «Лорд Нельсон»:

«25 апреля. Подъем до рассвета. В 03.15 снялись с якоря и направились к Дарданеллам, чтобы прикрыть высадку наших войск. Начали день с сильнейшего обстрела Седд-уль-Бахра. Форт уже был разгромлен ранее, но противник мог подвезти новые орудия во время передышки, которую мы им дали. Они также хорошо окопались вокруг деревни. Это был очень крепкий орешек. Наши войска наступали под огнем. Им пришлось много драться, чтобы зацепиться за берег. Расход снарядов показывает, что и мы не бездельничали — 35 снарядов 305 мм, 84 — 234 мм, 1124 — 12 фн. Мы закончили стрельбу в 20.30, проведя в бою 16 часов.

26 апреля. Разошлись по боевым постам сразу перед рассветом, чтобы задать туркам еще раз. Я слышал, что нашим войскам ночью пришлось туго. Турки предприняли несколько атак, но были отбиты. В первой половине дня наши части, которые получили подкрепления, начали наступление. После полудня они захватили деревню. Мы выпустили 4 снаряда 305 мм, 15 — 234 мм, 400 — 12 фн. По сравнению со вчерашним, день прошел спокойно».

Главной считалась высадка у мыса Седд-уль-Бахр на участке V. Это была небольшая полукруглая бухта с очень узким пляжем — не шире 10 метров, окаймленная довольно крутым склоном, на котором стояли одноименный форт и небольшая деревня. Турки поставили два проволочных заграждения: одно на краю пляжа, второе вдоль подножия холма, еще одно стояло вдоль восточного края пляжа перпендикулярно первым двум. По вершине полукруга шли окопы с пулеметами, а на западном склоне в развалинах разрушенного форта засели снайперы. Впрочем, какие, к черту, снайперы! Англичане, напуганные событиями еще Бурской войны (откуда пошла традиция «третьим не прикуривать»?), видели снайперов везде и всюду. Летом 1915 года эта военная профессия еще просто не существовала, и развалины занимали обычные солдаты 10-й роты 3-го батальона 26-го полка, который относился к частям низама, то есть регулярной армии. Однако у страха глаза велики.

На рассвете 25 апреля британские корабли подошли к берегу и вскоре после 05.00 открыли огонь. Вспоминает мичман Уильямс с «Агамемнона»:

«Все остальные корабли присоединились к нам, пока грохот не стал ужасным. Поскольку совсем недавно стояла тишина, контраст был поразительным. Невозможно было различить выстрелы отдельных орудий и даже кораблей в общем грохоте орудий и визге и разрывах снарядов. Это походило на сотни огромных пулеметов. Весь Седд-уль-Бахр и окружающая местность были обстреляны, вспышки разрывов и горящие дома отбрасывали вокруг багровое свечение. Казалось невозможным, чтобы хоть кто-то остался в живых в таком аду. Проволочные заграждения, обломки домов, облака земли взлетали высоко в небо. Это было необычайное зрелище. И над всем дальше над землей поднималось красное сияющее солнце. Я просто пришел в ужас при виде этого. Города больше не было. Я раньше видел разрушенные города, но здесь не осталось ни одной стены».

Впрочем, из безопасной бронированной башни линкора картина резко отличалось от действительной. Разумеется, турки понесли некоторые потери, но большинство снарядов из-за настильной траектории морских орудий просто перелетело турецкие позиции, и командир батальона майор Махмут Сабри-бей, командир 3-го батальона 26-го полка, случайно оказавшийся в центре событий, не заметил ничего особенно страшного, хотя некоторый эффект обстрел произвел.

«Противник обстреливал стрелковые траншеи на берегу. Из-за черно-багрового и зеленоватого дыма, поднимавшегося повсюду, берег скрылся из вида, и ничего не было видно. Участок был довольно мал по сравнению с весом снарядов, которые обрушил на него флот. Многие снаряды рвались буквально рядом, а шрапнельные снаряды рвались один за другим. Два наших 37-мм орудия были уничтожены, многие окопы и ходы сообщения зарыты. Некоторые траншеи, которые были вырыты, чтобы укрывать солдат, вместо этого стали их могилами. Раненые, которые еще могли ходить, прибывали на перевязочные пункты».

Тогда к берегу направились шесть колонн, каждая из которых состояла из парового баркаса и 4 шлюпок. Назвать такое буксирным караваном было бы слишком высокопарно.

Турецкая артиллерия ведет огонь по войскам, высадившимся в бухте Морто.

Неожиданное для союзников усиление огневой мощи турецкой пехоты: 4-х ствольная 25-мм картечница системы Норденфельдта на колесном лафете.

Высадку предполагалось начать в 05.30, однако она задержалась из-за суматохи при посадке в шлюпки.

«Они открыли по нам ужасный огонь из пулеметов и пом-помов, снаряды которых содержали зажигательную смесь. Они начали попадать в мою шлюпку и быстро перебили многих солдат, пока мы гребли к берегу. Нам также не повезло потерять нескольких моряков, которые сидели на веслах. Солдатам пришлось хватать весла, но так как они понятия не имели, как следует грести, нас то и дело разворачивало бортом к берегу, и мы превращались в отличную мишень. Буквально перед тем, как коснуться берега, шлюпка получила одно или два попадания зажигательными снарядами и запылала. Она была наполовину залита водой из множества пробоин. Несколько раненых, упавших на дно шлюпки, просто захлебнулись. И в добавок к прочим нашим страданиям мы еще и обгорели», — писал лейтенант Маффет.

И вот здесь следует сделать уточнение. Англичане часто ссылаются на турецкие пулеметы, как на главную причину своих неудач. Увы, турецкая армия была отсталой и плохой оснащенной. Разумеется, она имела некоторое количество вездесущих «Максимов», который оказался самым распространенным пулеметом Первой мировой войны, однако все эти Машиненгевер 08, Шкода М1909 или Гочкис М1914 в турецких полках еще нужно было поискать. Так вот, сначала в 26-м полку пулеметов просто не было! Турецкие историки Гончю и Алдоган пишут, что первые пулеметы здесь появились лишь вечером следующего дня. Зато англичанам пришлось столкнуться с прекрасно поработавшими музейными экспонатами Норденфельда, причем не только на участке V. В данном конкретном случае это были скорострельные 1-фн пушки Максим-Норденфельд, появившиеся еще в XIX веке, близкий родственник знаменитого британского пом-пома. Эта пушка представляла собой все тот же пулемет Максим, только с калибром, увеличенным до 37 мм. Но даже это не все! На участке Анзак, о котором пойдет речь дальше, турецкая пехота имела в качестве огневой поддержки 25-мм картечницы Норденфельда, от которых отказались все европейские армии. Они имели четыре горизонтально расположенных ствола, что отличало их от более поздних митральез с вращающимся блоком стволов. Странным образом англичане стали жертвой тех самых новинок, с помощью которых 30 лет назад разгоняли воинов ашанти и зулу.