Влюбленный опекун - Кинсейл Лаура - Страница 35
- Предыдущая
- 35/71
- Следующая
– Я не понимаю...
– Не понимаешь? – спросил Гриф с убийственной мягкостью. – Ты не понимаешь, как это может измотать человека – сначала отстоять вахту на правом борту, а потом прислуживать в качестве стюарда? Думаю, через несколько дней недостаток сна поубавит твое рвение, Старк. К тому же бог знает, когда ты найдешь время для еды.
Старк был явно обескуражен, однако, по-прежнему не желая сдаваться, он негодующе произнес:
– Это нечестно, сэр. Я только хотел предложить свои услуги, так как подумал, что, раз у вас на борту благородная леди, вам может потребоваться моя помощь.
Гриф с раздражением обернулся:
– Если бы у нас на борту была леди, то это означало бы, что ты знаешь лучше меня, кто находится на моем корабле, Старк.
На мгновение на лице Старка промелькнул испуг, затем его черты приняли лукавое выражение.
– Не знаю, что и сказать, капитан. На вашем месте я поинтересовался бы насчет этого у кого-нибудь еще.
Уголком глаза Гриф заметил, что Мазу напрягся. Что означали эти язвительная самоуверенность и многозначительная улыбка Старка? Этот человек определенно не сомневался в своих словах и знал то, чего не знал капитан.
– Я хочу видеть Старка в моей каюте, когда склянки пробьют восемь, мистер Мазу, а пока займите его работой. – Считая, что разговор окончен, Гриф отвернулся, но вдруг добавил, скосив глаза на Старка: – И еще, мистер Мазу... выбросьте за борт половину табака, который принес с собой этот человек. Отныне у него не будет времени курить свои вонючие бирманские сигары.
Крошечная каюта, где Тесс изображала больного Томаса Картрайта, все более стесняла ее. Сначала она вполне довольствовалась тем, что у нее появилась возможность, сидя на узкой койке, с улыбкой прислушиваться к знакомому плеску волн, бьющихся о корпус «Арканума». Иногда она различала голос Грифа, то приглушенный, то громко отдающий команды, в то время как корабль покидал Ла-Манш и выходил в открытое море. Когда Гриф разговаривал в кают-компании с мистером Сидни, она представляла, как эти двое сосредоточенно изучают морские карты и их головы – рыжевато-золотистая и лысоватая – склонились, определяя, в какой точке этого огромного мира они могут высадиться.
Впрочем, все это не имело особого значения. Мистер Сидни, этот милый человечек, который годами оставался дома и заботился о растениях и животных, присылаемых ее отцом, заслуживал того, чтобы однажды отправиться в увлекательное путешествие. Узнав о предстоящем приключении, он был вне себя от радости. Каждый раз, принося поднос с едой в ее каюту, Сидни садился напротив и, пока она ела, восторгался путешествием и благодарил ее с такой искренностью, перед которой невозможно было устоять.
Им очень повезло: мистеру Тейлору потребовалось всего четыре месяца, чтобы отыскать «Арканум» в ремонтном доке в Португалии. Тесс старалась не думать слишком часто о силе шторма, после которого корабль оказался там, потому что, когда она представляла, какой опасности подвергались моряки, ее охватывал холодный страх. То, что Тесс заметила на палубе «Арканума», было похоже на шрамы: свежая древесина и краска подчеркивали отремонтированные места в сломанном фальшборте и заделанные дыры в настиле.
Мистер Тейлор уехал в Бразилию к больной жене, полагая, что оставил Тесс в надежных руках мистера Сидни, и Тесс не стала лишать своего опекуна иллюзий. Так, она ни разу не упомянула, что они с Сидни были сообщниками в преступлениях еще с тех пор, как Тесс научилась ходить: они вместе совершали многочисленные побеги из классной комнаты и из других скучных мест и ни разу не были пойманы. Вот и теперь мистер Сидни с энтузиазмом поддержал план Тесс перевоплотиться в Томаса Картрайта.
Сейчас Тесс жаждала одного – увидеть Грифа и многое рассказать ему. Она придумывала множество способов, как предстать перед ним, и затем все их отвергала. Один был слишком внезапным, другой – слишком нелепым. Что она скажет ему? «Добрый день, сэр. Я вышла прогуляться посреди Атлантического океана... и случайно забрела на ваш корабль...»
Первоначально Тесс намеревалась выйти на палубу, как только корабль покинет порт, но с каждой милей ее решимость таяла, и она все больше убеждалась, что радушной встречи не будет. Мистер Тейлор оказался прав: без сомнения, Гриф презирал ее за то, что она сделала.
И тогда Тесс решила написать ему письмо. Она три дня сочиняла свое послание, исправляя вариант за вариантом. В конце концов получилось нечто слишком длинное, хотя там почти ничего не говорилось о том, о чем ей больше всего хотелось бы сообщить. Но по крайней мере из письма следовало, что теперь она поняла свою ошибку, что ее брак со Стивеном Элиотом расторгнут... и что она будет любить Грифа, даже если он никогда не простит ее.
Последнее предложение о невозможности простить ее она добавила после долгих раздумий. Конечно, он не простит, но она писала о своем раскаянии в надежде, что это может как-то успокоить его уязвленную гордость. Маскировка под Томаса Картрайта, знаменитого ботаника, страдающего морской болезнью, была предпринята только для того, чтобы не дать Грифу возможности сбежать от нее, прежде чем она все ему объяснит. Как только он узнает правду, Тесс не будет больше досаждать ему своим присутствием – по крайней мере так ей казалось вначале.
Но может быть, она поторопилась со своими клятвами?
Тесс, нахмурившись, посмотрела на два лежащих перед ней платья. Сидни уже передал письмо, и Гриф мог прочитать его в любой момент, а может быть, уже прочитал. От этой мысли сердце ее сжалось. Она заставила себя снова взглянуть на платья. Одно было темно-синего цвета, другое – темно-красного. Какое выбрать? Тесс хотела выглядеть наилучшим образом. Она боялась, что сильно изменилась за время пребывания у Стивена и из молодой женщины превратилась в призрак с ввалившимися глазами. По крайней мере так она выглядела после того, как мистер Тейлор забрал ее из Ашленда.
Тесс с тревогой посмотрела в зеркало над небольшим умывальником в каюте. Она все еще выглядела бледной, и глаза казались слишком большими, но при мысли о встрече с Грифом лицо и шея ее порозовели.
Звук шагов по трапу заставил ее испуганно повернуться. Мистер Сидни спустился в кают-компанию десять минут назад, значит, это мог быть только Гриф, и, судя подробному стуку по ступенькам, он торопился.
Прижав руку ко рту, Тесс попыталась сдержать охватившее ее волнение.
Из-за переборки послышался приглушенный голос мистера Сидни, и Тесс напряглась, прислушиваясь. Ее сердце стучало так громко, что она едва могла расслышать слова.
– Думаю, мне пора познакомиться с вашим коллегой, Сидни, – прозвучал холодный голос Грифа.
Итак, он прочитал письмо. Тесс едва не задохнулась от волнения. Мистер Сидни, как всегда, оставался спокойным. Она знала, что могла положиться на старого друга, однако жесткость тона Грифа не предвещала ничего хорошего.
Как и следовало предположить, Сидни любезно ответил, что его коллега неважно чувствует себя, но, несомненно, скоро поправится. В ответ Гриф что-то раздраженно произнес и направился прямо к ее каюте.
Тесс успела лишь схватить одно из своих платьев, и тут дверь резко распахнулась. Она тяжело опустилась на койку, потому что ноги отказывались держать ее. Тем более у нее не было сил поднять глаза и посмотреть ему в лицо.
Последовало долгое молчание. Сердце Тесс бешено колотилось, и она боялась, что вот-вот упадет в обморок. Ее внимание сосредоточилось на обтрепанном крае его штанов, и она отметила, что они нуждаются в починке.
Густая прядь волос выбилась из пучка на лоб, и она, мотнув головой, быстро откинула ее назад на обнаженное плечо.
Гриф продолжал хранить молчание, и Тесс медленно подняла глаза. Она часто думала об этом моменте в мрачные часы одиночества и старалась мысленно представить его лицо. Сейчас она увидела его наяву, но без тени приветствия и одобрения.
И тут, неожиданно для себя, Тесс разразилась слезами.
- Предыдущая
- 35/71
- Следующая
