Опасные видения (сборник) (ЛП) - Дель Рей Лестер - Страница 33

— Трудно доставать фенотиазин, — сказал он, — а не нюхательный табак.

Так вас нужно понимать?

Она внимательно посмотрела на него большими лунно-туманными глазами.

— Да. — Она помолчала. — Что вы видели на экране? Скажите мне. Это очень важно. Мы должны точно знать.

— У меня был выбор?

— Да. Это нас и сбивает с толку. Мы этого даже не предполагали. И мы не можем понять… ни в какую схему, теорию не укладывается. — Ее глаза стали еще темней и глубже. — Это был подводный дракон? С чешуей, клыками, плавниками — инопланетное чудовище? Все в слизи, да? Пожалуйста, расскажите, мы должны знать.

Она взволнованно, часто дышала. Плащ поднимался и опускался в такт дыхания. Чьен вдруг обнаружил, что он наблюдает за ритмом.

— Я видел машину.

— Ага! — Она кивнула. — Понятно. Механический организм, абсолютно не гуманоидный. Не андроид, а нечто, вообще на человека не похожее.

— Совершенно не похожее. И разговаривать по-человечески оно тоже не в состоянии.

— Вы ведь понимаете: это была не галлюцинация.

— Мне официально сообщили — препарат оказался фенотиазином. Больше мне ничего не известно.

— Итак, товарищ Чьен… — Она глубоко вздохнула. — Если это была не галлюцинация, что же это было? Что остается? Может, то, что называется «сверхсознанием»?

Он не ответил. Он взял со стола сочинение, повертел его в руках, небрежно положил на место. Он ждал следующей попытки.

Она стояла рядом, словно возникнув из весеннего дождя, она пахла дождем. Он чувствовал ее волнение, и она была прекрасна в этой взволнованности, в том, как она пахла, и выглядела, и говорила. Совсем не то, что телевизор, — подумал он, — к которому привыкаешь с пеленок.

— Люди, принимающие стелазин, — с легкой хрипотцой в голосе произнесла она, — вы приняли стелазин, господин Чьен, видят разные вещи.

Но варианты ограниченно разнообразны, их можно собрать в характерные группы. Некоторые видят то, что увидели вы, — мы называем это феномен «Железо». Другие видят что-то вроде подводного чудовища — «Пасть». Еще существуют «Заоблачная труба» и… — Она замолчала. — Остальные реакции говорят нам еще меньше. Теперь, товарищ Чьен, вы тоже видели ЭТО.

Желательно, чтобы и вы участвовали в наших собраниях. В группе наблюдателей, которая видела то же, что и вы. Это Красная группа. Мы стремимся выяснить, ЧТО же это НА САМОМ ДЕЛЕ… — Она пошевелила гладкими, словно вылепленными из матового воска, пальцами. — Не может же ОНО быть и тем, и другим одновременно. В тоне ее слышалось недоумение, какое-то наивно-детское удивление; ее настороженность явно несколько ослабела.

— А что вы видите? Именно вы?

— Я в Желтой группе. Я вижу… бурю. Воющий разрушительный смерч. С корнем вырывающий деревья, дробящий в пыль здания… — Она грустно улыбнулась. — Это «Разрушитель». Всего двенадцать групп, товарищ Чьен.

Двенадцать совершенно разных восприятий. Одного и того же образа вождя.

Под воздействием одного и того же препарата. Она снова улыбнулась, она смотрела теперь на него из-под длинных — наверное, искусственно удлиненных ресниц — с доверием и ожиданием. Как будто он мог помочь.

— Я должен был бы вас арестовать, — сказал Чьен. — Гражданский арест.

— Нет статьи в законе. Мы тщательно изучили кодекс, прежде чем организовать распространение стелазина. Запас у нас небольшой, и мы не раздаем кому попало. Вы нам показались подходящей кандидатурой — известный, пользующийся доверием молодой бюрократ послевоенного типа, уверенно поднимающийся по ступенькам карьеры. — Она взяла со стола сочинения. — А, вас прочитывают, да?

— Как? — Он не понял термина.

— Дают вам изучить какой-нибудь документ и проверяют, как ваша реакция соответствует текущему взгляду партии на мир. — Она улыбнулась. — Когда вы подниметесь на ступеньку выше, вы узнаете это выражение.

Подниметесь с помощью товарища Петеля, — добавила она уже серьезно. — Товарищ Петель стоит очень высоко. Никакой школы в Сан-Фернандо нет, эти сочинения специально сфабрикованы, чтобы проверить вашу идейную надежность. Кстати, вы уже определили, где здесь ересь? — Она произнесла эти слова тоненьким, как у гнома, голосом, с ноткой насмешливой угрозы. — Один неверный шаг, неверный выбор — и ваша расцветающая карьера будет задушена в зародыше. Но если вы угадаете…

— А вы знаете, где какое сочинение? — раздраженно спросил он.

— Да. У нас есть подслушивающее устройство в кабинете Тзо-Пина. Мы подслушали его беседу с Петелем. На самом деле его зовут Джуд Крейн, старший инспектор высшего отдела секпола — секретной полиции. Наверное, вы слышали это имя — он был главным ассистентом судьи Ворлавского во время послевоенного процесса 1998 года в Цюрихе.

— Я… понимаю, — с трудом выдавил Чьен.

Теперь многое становилось ясным.

— Меня зовут Таня Ли, — представилась, наконец, девушка.

Он только молча кивнул. Шок был еще силен, и оглушенный Чьен был не в состоянии думать.

— Фактически, я мелкий служащий, — рассказывала между тем Ли. — В нашем министерстве. Насколько я помню, мы никогда даже случайно не сталкивались. Мы стараемся пробраться на разные посты в нашем учреждении.

Мой начальник…

— Может, не стоит все рассказывать — он показал на включенный телевизор. — Они могут подслушать.

— Мы заблокировали прием и передачу по каналу вашей квартиры.

Повысили уровень шума. Им потребуется не менее часа, чтобы отыскать экран.

У нас осталось… — Она внимательно посмотрела на крошечные часики на тонком запястье, — еще пятнадцать минут. Пока мы в безопасности.

— Скажите мне… какое из сочинений ортодоксально? — попросил он.

— Вас только это волнует?

— А что еще должно меня волновать?

— Разве вы еще не поняли? Вы узнали такое… Вождь на самом деле не вождь. Он нечто другое, хотя мы пока не можем выяснить, что именно.

Товарищ Чьен, вам никогда не приходило в голову сделать анализ вашей питьевой воды? Я знаю, это похоже на манию преследования, но все же?

— Нет, конечно, — ответил он.

Он уже знал, что она скажет дальше.

— Наши анализы показывают, что питьевая вода постоянно насыщена галлюциногенами. Но это не те галлюциногены, которыми пользовались во время войны. Это новое квазиэрготическое соединение, называется «датрокс-3». Вы его принимаете с водой, — в ресторанах, у друзей, на работе — вся вода в городе насыщается из единого центрального источника, — гневно сказала она. — Мы раскусили эту загадку. И поняли, что любой хороший фенотиазин нейтрализует действие наркотика. Но вот чего мы не предполагали — так это целого букета результатов неискаженного восприятия.

Галлюцинации могут отличаться у разных индивидов, но ведь реальность должна восприниматься универсально! Все получилось наоборот. Все перевернулось с ног на голову. Мы не смогли даже прийти к какой-нибудь теории, рабочей теории, объясняющей феномен. Двенадцать разных галлюцинаций — это объяснить несложно. Но двенадцать вариантов одной и той же реальности! — Она замолчала, посмотрела на сочинения, наморщив лоб. — Вот эта, с арабским стихотворением, правильная работа. Если вы укажете на нее, то получите повышение. Подниметесь еще на ступеньку в партийной иерархии. — Улыбнувшись — у нее были красивые белые зубы — она добавила:

— Сегодня утром вы совершили выгодное вложение капитала. Ваша карьера обеспечена теперь на некоторое время — благодаря нам.

— Я вам не верю.

Инстинктивная осторожность управляла им — осторожность, выработанная годами жизни среди головорезов Ханойского отделения Восточной компартии.

Они владели мириадами способов «вырубить» соперника — некоторыми из них Чьен сам пользовался. Возможно, сейчас он имеет дело с новым изобретением, со способом, еще ему неизвестным. Это всегда возможно.

— В сегодняшней речи вождь отдельно упомянул вас, — напомнила Таня. — Вам это не показалось странным? Вас, мелкого кабинетовладельца довольно заштатного министерства…

— Согласен, — признался он. — Меня это поразило.