Городская фэнтези-2006 - Руденко Борис Антонович - Страница 45

— Посуди сама: какое у нас будущее? — воскликнул я с досадой. — Ведь я больше тебя в девять раз!

Фея вытерла глаза и жалобно сложила ладошки у груди.

— Ты мог бы носить меня за пазухой и заботиться обо мне. — Она заискивающе заглянула мне в глаза. — А я бы лечила тебя и защищала от чар.

— Не надо защищать меня от чар! — вскричал я с такой экспрессией, что Мари испуганно пригнулась. — Ты б лучше не натравливала на меня летающих террористов… Кстати, я, помнится, спрашивал, есть ли у тебя крылья?..

— Есть.

Фея перебросила волосы на грудь и повернулась: на спине у нее имелась пара прозрачных, будто слюдяных, крылышек. Я осторожно провел пальцем по одному из них: оно было гладким и вздрагивав от прикосновения.

— Щекотно… — хихикнула Мари.

— Почему ты не ответила, когда я спросил о крыльях в первый раз?… — Я пытливо посмотрел ей в глаза. — Хотела, чтобы я таскал тебя на руках?

Фея стыдливо потупилась.

— Ладно, проехали… — Я устало откинулся на подушку. — А на каком острове ты живешь, не вспомнила?

— На Корсике, — не поднимая глаз, ответила Мари.

— Ты сама туда долетишь или тебя отвезти на самолете?

Мари испуганно всплеснула руками:

— Не отправляй меня на Корсику, пожалуйста!

— Почему?

— Марк… ну, тот фей, с которым я была до тебя, — он меня убьет… Ей-богу, убьет — ты его видел!

— Не убьет, — усмехнулся я. — Нечем ему тебя убить. — Я достал из кармана завернутый в платок меч, развернул и показал Мари: — Смотри.

Глаза феи расширились от ужаса.

— Что ты наделал?! — вскричала она страшным голосом. — Ведь мечи принадлежат не отдельным феям, а всему роду! Теперь на нас ополчатся они ВСЕ!!!

Мари взмыла вверх (прямо из положения сидя, не вставая) и метнулась к моему лицу, затормозив в миллиметре от переносицы.

— Собирай вещи, скорее! — заверещала она так, что у меня заложило уши. — Мы срочно едем в аэропорт!

Я — человек высоких моральных устоев и от своей жены секретов не имею. То есть не имею секретов от второй жены, а от первой, если честно, имел… хотя и развелись мы не из-за этого. Если уж на то пошло, мой первый брак пал жертвой весьма распространенного среди русских эмигрантов явления: Ира, моя супруга, ушла к местному жителю, в данном случае — англичанину. Я, собственно, ее не виню: согласно биологической стратегии своего пола, самка ищет самца, способного обеспечить наилучшие условия ее детенышам, а я этому условию не удовлетворял: сидел на временной должности с нищенской зарплатой, да еще и пропадал в университете с утра до вечера. А с вечера до утра мы с ней ругались… Надо ли удивляться, что она спуталась со своим риэлтором? И, кстати, похоже, что просчиталась, ибо стоило ей уйти, как дела мои пошли в гору.

Однако нет худа без добра: если бы Ирка со мной не развелась, я бы, наверное, по сю пору с ней воевал. А так наслаждаюсь счастьем во втором браке… Нет, все-таки англичанки удивительные женщины! Сдержанны, независимы, практичны, правдивы. И никаких тебе истерик: за прожитые со Сьюзен два года мы поссорились с ней ровно один раз, и продолжалась эта ссора меньше десяти минут.

Тем не менее, когда я вылезал из машины во дворе нашего дома, на душе у меня скребли кошки. Причем непонятно почему, ведь я не чувствовал за собой никаких грехов! Кто виноват, что в меня влюбилась фея?.. (Тщательно проинструктированная Мари сидела как мышь у меня за пазухой; время от времени я чувствовал, как она там возится.) И вообще, кто сказал, что фея в меня влюбилась?..

Когда я поднимался на крыльцо, дверь распахнулась.

— Здравствуй, дорогой.

Я залюбовался своей женой: гладко причесанные волосы, выглаженная до последней складки одежда.

— Здравствуй, дорогая.

Мы поцеловались, я вошел в дом.

— Ты вернулся на два дня раньше… Что, неинтересная конференция?

— Да так… — сказал я фальшивым голосом и, чтобы исправить впечатление, повертел рукой. — Приму душ — расскажу.

— Ужин в духовке, — сказала Сьюзен. — Я накрою на стол через пятнадцать минут.

— Джэнет спит?

— Да.

Я поднялся к дочери. Малышка спала, засунув в рот большой палец… Поумилявшись несколько мгновений, я пошел в супружескую спальню. Там было тепло и пахло лепестками роз (Сьюзен никогда не забывает положить сухие цветы на трюмо). Бросив сумку в угол, я сел на постель, стянул свитер и распахнул рубашку.

— Выходи, — прошептал я.

Мари выползла мне на колени. От долгого пребывания за пазухой волосы ее свалялись… и вообще, вся она была какая-то помятая.

— А пахнет-то здесь как!.. — Фея демонстративно зажала нос. — Терпеть не могу запах мертвых цветов.

— Не брюзжи, — отмахнулся я. — Я сейчас пойду в душ, а ты посиди в шкафу.

До пререканий Мари не снизошла. Гордо вскинув подбородок, она залетела в шкаф, уселась на верхнюю полку и стала прихорашиваться. Осторожно прикрыв дверцу, я пошел в ванную.

Через пятнадцать минут, приглаживая мокрые волосы, я спустился в столовую. Стол был уже накрыт, верхний свет погашен, свечи зажжены.

— Ты хотел рассказать о конференции, дорогой. — Сьюзен поставила жаркое на стол. — Ой, что это?..

Удивленно выпрямившись, она уставилась на сидевшую на моем плече фею.

— Это что, подарок для Джэнет?.. — Сьюзен подошла поближе и усмехнулась: — Впрочем, что я говорю?.. Эта кукла, верно, куплена в секс-шопе. — Поджав губы, она попыталась снять Мари с моего плеча…

— Сами вы куплены в секс-шопе! — окрысилась фея, взмывая в воздух.

Сьюзен отдернула руку и побледнела. Я обхватил ее за талию и усадил на стул. Мари сердито кружила под потолком, пламя свечей на каминной полке колебалось в такт. По стенам метались тени.

Впрочем, через минуту английская невозмутимость вернулась к моей жене.

— Рассказывай, не пропуская ни одной подробности, — приказала она.

В спальне было темно. Аромат розовых лепестков клубился вокруг, смешиваясь с ночной свежестью из форточки.

— Она мне совсем не нравится, дорогой.

Я повернул голову. Приподнявшись на локте, Сьюзен глядела мне в лицо блестящими немигающими глазами.

— Почему?

— Потому что она лжет.

— Лжет?.. — удивился я. — О чем?

— Обо всем. — Сьюзен придвинула подушку к спинке кровати и откинулась на нее. — Лжет, что потерялась. Лжет, что не может вернуться… — Она помолчала. — Странно, что ты этого не замечаешь.

— А что здесь замечать? — пожал плечами я. — Ты думаешь, что Мари лжет; я думаю, что она говорит правду… Ни ты, ни я доказать ничего не можем.

— Здесь и доказывать ничего не надо. — Сьюзен хмыкнула. — Вспомни ее россказни — там же сплошная путаница!.. Например, как вас отыскал ее бойфренд?

— Она же объяснила, — сказал я. — Он погнался за орлом, но догнать не смог, а когда подлетел к пляжу, Мари уже беседовала со мной. А у них такой закон: людям без крайней нужды не показываться, вот он и…

— Тогда почему он напал на тебя на следующий день? — перебила Сьюзен. — Закон отменили?

— Мари говорит, что он обезумел от ревнос…

— В том-то и беда, — опять перебила Сьюзен, — что ты веришь всему, что говорит Мари.

— А по-моему, беда в том, что ты меня ревнуешь, — начал закипать я (уж больно этот разговор напоминал наши разборки с Иркой). — Причем совершенно необоснованно. Неужели ты боишься, что я изменю тебе с двадцатисантиметровой феей? — Я саркастически рассмеялся.

Прежде чем ответить, Сьюзен выдержала паузу.

— Не знаю я, чего боюсь. Но я вижу, что она использует все женские хитрости, существующие на свете: прикидывается беспомощной, требует, плачет… Я чувствую, что ей чего-то надо!

— Чего?

Еще одна пауза.

— Не знаю.

— Тогда скажи, что я, по-твоему, должен сделать?

— Сдай ее в музей. — Сьюзен вдруг рассеялась. — Помнишь тот музей в Санкт-Петербурге?.. Ну, с заспиртованными двухголовыми младенцами…